— Мэ, — согласилась Лара.

— Ну всё, — упавшим голосом сообщил Вишневский, устало садясь на хлипкий раздаточный столик и вытягивая свои длинные ноги, — готовьтесь к новому заходу. Сейчас дело завертится, и снова гора трупов и завал в госпитале. Будет война.

— Да объясни уже…

Вишневский объяснил. Эльфийка Тауриэль, возлюбленная принца Кили и одновременно с тем — принца Леголаса, оказалась в его версии кем-то вроде Елены Троянской, а ее визит к акушерке в компании гномов стал последней каплей перед осадой Трои. Принцы подрались, причем раненный принц Кили против Леголаса выступил вместе с братом — принцем Фили, мстить за родича вызвались скучающие Трандуилионы, и вот уже лагеря снова находились на пороге вооруженного столкновения.

— Да не было у них ничего, — вздохнула Лара, — по крайней мере, на тот момент.

— Теперь, может, и было, — не унимался эльф.

— Так осмотрите её и убедитесь, раз неймётся.

— Уже разницы нет. Другие эльфы видели, как она заходила в шатер лекарей — раз. Гномы видели, что к акушерке — два. Вышла с принцем Кили вместе и пошла в неизвестном направлении — три.

— Морды потом били? Били. Это четыре, — кажется, это высказался Нори.

— Черный пиар как по нотам получился, — подал голос Максимыч, — все беды через баб!

Все присутствующие в шатре осуждающе покачали головами.

— Сборище шовинистов! По-моему, баба тут мимо случайно пробегала, а королям и королевичам надо меньше думать о половых утехах, и больше — о деле, — едко заметила Лара, обиженная за слабый пол.

К счастью, конфликт не разгорелся. Госпожа Мина нашла Торина и с потрохами сдала ему Кили, Трандуил пришел к каким-то выводам сам. Принцев развели по разным углам и не выпускали их родственники, а взбудораженная молодёжь быстро нашла себе другие развлечения. Эльфийская же Елена Троянская была объявлена ссыльной, и сослали ее весьма оригинально — просто выставили на улицу и в приказном порядке велели не показываться на глаза никому из обитателей лихолесского лагеря.

Так что теперь на складскую хранительницу обиделись эсгаротские целители, у которых бездомная Джульетта по очереди ночевала и столовалась. Как будто Лара была виновата!

Вишневский на Ларису разобиделся больше всех и из своего угла на складе носу не казал, а когда она к нему обращалась, демонстративно отворачивался. Бойкот свой он проводил весьма оригинально и в садистком ключе: словно нарочно постоянно встречался Ларе и обращался к ней через третьих лиц, доводя ее до состояния, близкого к нервному расстройству.

Когда Саня нашел Лару, она сидела снаружи шатра и хлюпала носом.

— Ты что, Ларка?

— Надоело мне здесь. Назад хочу. Авэн кхарэ!

— Авэса тырдэс?

— Буду.

Посидели у костра. Покурили. Саня неловко погладил подругу по плечу.

— Ты не расстраивайся раньше времени. Я у Бильбо был, там Гэндальф. Сейчас некогда, но потом он что-нибудь может подсказать. А нет, мы поедем в Ривенделл. К Элронду Полуэльфу. Он точно знает, как нас отправить домой.

— Ривенделл? Что это?

— Что-то типа местного эльфийского санатория для убогих. А Элронд тамошний король.

Лариса вздрогнула и недоверчиво посмотрела на друга.

— Саня, скажи сразу, что не так с этим Элрондом. Он пьет запоями? Он маньяк? Предпочитает мальчиков? Приносит в жертву юных девственниц в полнолуние?

— А должен?

— Практика показывает, что если он король — без неожиданностей не обойдется. Кстати, как там Эля? Второй день не показывается.

— Ты меня совсем сбила, я ведь потому и пришел! Выручать надо Элю.

— Что там? Торин? Или его ревнивая жена?

— Хуже. Пошли внутрь, нечего здесь околевать.

По слухам, в ожидании супруги Торин окончательно озверел и накануне прибытия гномок сплавил бедную медсестру своему брату Даину, который выразил желание ее приютить у себя. Получив в свое распоряжение, немедленно отобрал у нее все платья и обувь и запретил покидать пределы своего царского ложа. Лара похолодела.

— Вот это начались проблемы. Допрыгалась-таки, фаворитка недоделанная.

— Он ее не обидит — неуверенно вступился за Даина Ори, — мы не обижаем женщин.

Лара только улыбнулась невесело его наивности.

— Ори, я очень ценю твое внутреннее рыцарство, но поверь, «обидеть» — не совсем правильное слово относительно того, чего женщине стоит в данном случае опасаться. Тем более если речь о Даине, я его видела.

Ребята начали горячее обсуждение операции по спасению Эли. Рассмотрели все варианты: отвлекающий маневр с наездом уазика (отверг Максимыч), предложение выкупа — было нечем, отравление стражи Железных Холмов и похищение прямо из шатра после того, как узбада Даина кто-нибудь опоит чем-нибудь снотворным. Последние варианты не понравились Сане.

— У нас анестезия и седация на исходе, как оперировать потом будем? К тому же они крепкие, гномы эти. Лучше прокрадемся как-нибудь, когда они все перепьются. Хотя нет. Я прокрадусь. Не надо тебе туда.

— Думаешь, он на меня после Эли позарится? — Ларка фыркнула.

— Думаю, пора бы привыкнуть, что здесь тебе не Земля, и женщинам надо быть поосторожнее.

— На ромни, э лачхимари.

— Ты только что слезы лила? Сиди дома, дадэвэс ту сан ромни. Всё, я ушел.

Лара пнула запаску, которую Максимыч в приступе всеобщей подозрительности приволок на склад.

— Ларис, — раздался голос Бофура, и сам он, шатко опираясь на стол, встал со своей койки, — ты не думай плохого. Я знаю, как Даин выглядит, но женщину, даже чужачку, он не тронет против ее воли, пока она сама не захочет.

— Этого я и опасаюсь, — криво улыбнулась Лара.

— То есть ты за нее не боишься. А почему тогда плакала?

— Домой хочу.

— Среди нас тебе так плохо? — тихо спросил Бофур.

— Я хочу домой не потому, что здесь плохо, а там хорошо, а потому что там мой дом, — Лариса скомкала неудавшийся ватный тампон, которым неосознанно заняла руки.

— А что значит «лачхимари»? — гном не упускал случая еще что-нибудь выспросить у нее.

— Это «доктор». Это я. Лара лачхимари.

— А почему Саня…

— Всё, Бофур! Я злая лачхимари сейчас, не трогай меня. Будем надеяться, Даин поймет, что совершил ошибку, раньше, чем Эля разорит ваши Железные Холмы, и отпустит ее.

— Если вдруг полюбит — не отпустит, — сказал едва слышно Бофур, но Лара уже была занята чем-то, и больше в его сторону не смотрела.

Вздохнув, гном сделал два круга — до выхода и обратно, и улегся на койку.

***

Саня вернулся обескураженный. Эля из плена быть спасенной категорически отказывалась: несмотря на отобранную одежду, у нее были драгоценности, меха, свой персональный шатер и охрана, гном до нее не домогался, но каждый день дарил подарки и всячески демонстрировал свой восторг и преклонение. Грешным делом подумалось о повторении митинга на тему получки — с засланным казачком можно было надеяться на его удачное завершение.

Я начинала задумываться о том, чтобы найти себе мало-мальски приличного короля и обольстить его. Мне очень нужен был свой теплый угол и тихое место. Бард Лучник исключался: хиппи-бессеребренник, да еще и многодетный отец, он имел обыкновение теряться после каждых переговоров с Трандуилом, а тот, найдя в нем безотказного собутыльника, жаждал переговоров чуть ли не каждый день. Находили Барда обычно ближе к полудню следующего дня, и по его виду не было похоже, что он так уж жаждал быть найденным.

Опасаясь за будущее Дейла в случае, если их короля ударит панкреатитом от неумеренных возлияний, мы выделили ему персональную капельницу и обучили Вишневского обращаться с ней и физраствором. Точнее, обучал Саня — со мной эльф по-прежнему не разговаривал. Обретение нового метода вытрезвления даром эльфийской психике не прошло: довольный Вишневский ударился в загул, что выражалось в неумеренном потреблении средиземных стимуляторов, и вдвоем с Саней они донимали меня как никогда.