— Зря, что ли, ты нас с Ори подсматривал? — лукаво поинтересовался Фили, усмехаясь в усы, — вот и воспользуйся.

— Да я пробовал… и как я только ни пробовал…

Фили подскочил на постели: его осенило.

— Дурак ты, братец, а я дурнее, — торжественно провозгласил он, — оба мы те еще балбесы. Завтра же, нет, уже сегодня, отряжу Ори в библиотеку. Ты читать-то хоть не разучился? Помнишь книжку-с-картинками? У Торина воровали, — всей кожей старший брат почувствовал, как краснеет младший, — так вот, нам просто надо найти такую же про эльфов.

— Зачем ей картинки?

— Мелкий бесстыдник! — хохотнул Фили, — книгу читать нужно.

— И что там будет?

— Вот и узнаешь. Может, ей травы какой-нибудь скормить надо, или сказать что-то особенное, откуда мне-то знать? Это ты себе остроухую завел. Ну все, хватит уже, наладится все, разнылся, как девка. Куда тебе жениться было, сам ребенок совсем еще…

========== Вещие и обманчивые ==========

Проснувшись с утра, Торин привычно вздохнул, скучая по своей несуществующей подруге ночи. Уже с неделю она не посещала его, и в своих снах он бродил по кругу: ни единого живого существа. Зато отоспался. Почти уверился в том, что сны не имели под собой истинных оснований.

Пока к нему не явился вестник от ворот Эребора, и не сообщил удивительную весть: без какого-либо предупреждения и письма, в сопровождении лишь двух десятков эльфов, сам король Трандуил посетил Гору.

Если бы Торин не был так удивлен, он бы, пожалуй, разгневался. Но гнев его пошел на убыль, когда он увидел лицо Трандуила. С последней их встречи миновали месяцы, и тогда, хоть и потрепанный после битвы, лесной владыка выглядел здоровее. Сейчас он как-то осунулся, побледнел, и глаза его запали. Вид у эльфа был затравленный и больной.

Стоя под пронизывающим ледяным ветром, Трандуил молча смотрел на гнома.

— Приветствую нежданных, но дорогих гостей, — с нажимом произнес Торин, выделяя слово «нежданных», — чем обязан, сосед?

— Приветствую хозяина, — негромко произнес эльф бесцветным голосом, — я по делу.

Что-то появилось в его лице, что заставило Торина отбросить церемонии, хотя дразнить высокомерного эльфа было приятно. В приемном покое Трандуил быстро сбросил маску вежливости и отстраненности.

— У тебя моя воспитанница, — сообщил эльф гному, — с твоим племянником.

— Да, — согласился Торин, — и они поженились. Как тебе такой поворот? — не удержался он от короткого смешка. Трандуил кивнул, вздыхая.

— Я ждал этого, — ровно произнес он, — и как? Наследники предвидятся? Она уже стала гномкой или еще нет?

— Я ее и не видел до сих пор, а ты о таких подробностях, — Торин растягивал слова, наслаждаясь видом лица Трандуила, — ты за ней приехал? Если бы не обычай, я бы сказал: «забирай», но, Махал свидетель, закон есть закон. Она теперь наша.

— А ты не приехал бы в Лес проведать своего племянника, если бы он ушел к нам? — вдруг прорвался неожиданной болью голос эльфа, — я растил ее с младенчества. Она всю свою жизнь была мне вместо дочери, которую я так и не успел взять на руки. Если в тебе нет милосердия…

— Еще заплачь, — пробурчал, пряча неловкое стеснение, гном.

— Да, я был зол. И сейчас зол не меньше. Да, меня обидела воля Валар, но я не идиот, чтобы отвергать ее. Раз так суждено, значит, так тому и быть. Ты позволишь мне увидеться с ней?

— Отчего же нет? Я тоже не изверг, как ты изволил заметить. Только даже узбад не решает за чужих жен. Кили может отказаться показывать ее, и я ничего не смогу сделать.

Кили нашелся лишь через час. Хмуро бросая на эльфа злые колючие взгляды, он лишь поджал губы, услышав о цели приезда лесного короля. Но, что-то решив для себя, кивнул, когда его попросили привести Тауриэль. Завидев в дверях тонкую высокую фигурку эльфийки, оба короля встали с места. Трандуил смотрел с беспокойством, Торин — с ужасом.

Он узнал ее. Не мог не узнать.

«Это был не сон».

…

— Тауриэль, — голос Трандуила ломко возвысился и упал, — дитя мое…

Она молча приблизилась, не поднимая глаз, и король протянул к ней руки. Она, взявшись за них, постояла так несколько долгих, бесконечных минут. Трандуил вздрагивал и морщился, и даже морок, скрывавший искалеченную половину его лица, подрагивал и то и дело словно соскальзывал. Гномы старательно отводили взоры. Кили, как заправский страж, скрестив руки на груди, застыл у двери с самым решительным видом.

Наконец, эльф отпустил руки девушки, и бессильно уронил свои. Кажется, с пальцев его упали несколько колец.

— Волосы. Волосы зачем? — спросил он тихо.

— Твой Лес забрал их, — ответила Тауриэль, по-прежнему не глядя на короля.

— Лес никогда не брал таких жертв! — гневно воскликнул Трандуил, — неужели ты могла думать… неужели ты могла подозревать, что я…

— Что вы знали, ваше величество? — наконец, Тауриэль подняла взгляд на короля, — нет. Но вы сказали свое слово. И оно оказалось неправдивым.

— Я ошибся, — ответил Трандуил, косо поглядывая на Торина, — и теперь не знаю, чему ты была бы рада больше: этой моей ошибке, или тому, что я оказался бы прав. Вижу, ты все же нашла здесь свой дом после того, как покинула мой.

— Лучше торговать репой и жить в нищете и непризнанном блуде, чем быть обесчещенной вашими подданными, это вы хотите сказать?

Возвысив до птичьего крика голос, Тауриэль вдруг обмякла и осела на пол, и Кили, внимающий каждому ее движению, ринулся к ней. Он и Трандуил одновременно подхватили девушку с двух сторон, встретились взглядами — и король сразу отнял руки. Когда суета, вызванная внезапным обмороком эльфийки, закончилась, и Трандуил с Торином снова остались вдвоем, узбад решительно дернул эльфа за рукав.

— Мне надо срочно ехать, — выныривая из своего глубокого размышления, ответил на это лесной владыка.

— Потом. Пока я не услышу от тебя всё, и не расспрошу о том, что происходит, ты не сделаешь и шагу прочь.

— У меня дела…

— Моргот побрал бы все дела всей Арды! — гневно воскликнул Торин, — ты приперся сюда, а не я к тебе; ты что-то знаешь о том, что, раздери тебя орки, происходит. И ты расскажешь мне. Или я тебе ноги отрублю.

— У меня нет никакого желания…

— Да сношать тебя в рот, остроухая дрянь, с твоими желаниями! — гном, вспылив еще сильнее, пнул со всей дури кованный сундук, — чтоб твой Лес весь на дрова пошел, ты вообще слышишь меня? Это у меня в доме твоя дочурка, или кто она там тебе, теперь невестка. Это я ничего не знаю о том, что происходит, пока ты лелеешь свои переживания и пьешь, не просыхая — и у тебя все хорошо. Если б женщину моего народа запросто увезли в твою чащу, ты бы от меня не отделался, пока одни пеньки не остались бы… да и хрен с ними, с пеньками, — Торин, сам себя распаляя, хлопнул раскрытой ладонью по стене, — она только что сказала, что ее обесчестили твои подданные. Я не знаю, что под этим ты, Трандуил, подразумеваешь….

— Не надо тебе знать.

— Если ты не заметил, мы теперь родственники, — гном скривился, — нравится нам это или нет, но это так. Наши дети женаты. И у них беда, о которой они молчали. Или для тебя это тоже ничего не значит? Я должен знать!

Трандуил вздохнул так тяжело, что стало ясно: это все-таки значит многое. Может, чувства Торина были обострены, раз он мог уловить оттенки настроения эльфийского короля.

— Хорошо, гном, — вековая усталость прорвалась сквозь завесу спокойствия и отрешенности, — это будет долгая беседа. Я расскажу тебе. А ты выслушаешь. И если тебе будет, что добавить — сделаешь это.

— Но девочка останется дома, — неожиданно для себя сказал Торин, — у нас с ней ничего не случится. В твой Лес больше ни ногой!