Потом, когда она выздоровеет, а уж этот день должен настать когда-нибудь, он представит ее как свою жену всем кхазад. Иногда это делали спустя несколько лет после свадьбы, и никто не видел ничего удивительного: гномы ревнивы и подозрительны, когда дело касается женщин. Кили всегда считал, что зря. И теперь клял себя: оказалось, все это имеет смысл.
— Кили, — вдруг раздался зевок, и Тауриэль свернулась у его груди, — спишь?
— Что такое? — встревожился гном, поднялся было: она впервые обратилась к нему за все это время.
— Мы же уже женаты?
— Да, — затаив дыхание, юноша едва выдавил это из себя.
— Мы… должны…
— Нет, — он прижал ее дрожащую руку к губам, — никому мы ничего не должны. И не думай даже.
— Но ты же мужчина все-таки.
— Нет еще, — это было произнесено сквозь вновь наплывшие слезы, — с тобой стану.
Она молчала. Кили знал, как ни малоопытен был, о чем она думает. Сам думал о разном. Думал о том, как сильно любит Тауриэль. Как никому не отдаст ее. Как хочет ее — но не сейчас, не так, не через слезы и горечь, и не через давление неведомых обязанностей, принятых у ее народа. Все у них будет иначе. Впереди целая жизнь. Дышать от осознания этого стало легче. А главное, наконец-то пришло долгожданное облегчение: Тауриэль очень медленно, но приходила в себя.
Впервые за две недели в Эреборе заснула самостоятельно, наконец, но только после того, как вцепилась в него крепко обеими руками. Впервые не вздрогнула, когда он прикоснулся к ней, пусть и оставшись в одежде. Затаив дыхание, Кили смотрел в потолок и боялся верить в возможность их общего счастья.
…
Смотрины невест проходили в Эреборе редко даже в прошлые времена. Никто и не помнил уже, откуда взялась эта традиция, но зато все знали, что проводить ее следует под открытым небом, что было необычно для гномов. С самого раннего утра все было готово для трех десятков красавиц, откликнувшихся на приглашение короля Торина Второго, на одной из самых крупных смотровых площадок Горы.
Они уже начинали собираться: нарядные, красивые гномки с родственниками, не спеша сходились, здоровались, с различными чувствами поглядывая друг на друга. Тут же были накрыты столы. Звучала музыка. Никто не уйдет обиженным с праздника: если старший наследник не выберет девушку, она все равно с кем-то познакомится, получит подарки, и хорошенько развлечется, танцуя с молодыми гномами и получая комплименты.
А вполне возможно, даже выйдет замуж за одного из тех, кто разглядит ее. На то и придуманы смотрины. Но приближался полдень, а старший наследник и королевская семья так и не появились. Некоторые из гостей недовольно поглядывали на арку ворот.
Не могли они знать о сцене, разыгравшейся за тремя поворотами коридора.
— Ты другого дня не мог найти? — шипела Дис, впиваясь ногтями в запястье Кили, — сегодня у твоего брата…
Ори и Гимли, с виноватым видом засвидетельствовавшие добровольность свершившегося недавно тайного брака, уже ушли. Торин выслушал их молча, даже мускул не дрогнул на его лице. Невесту — а теперь уже жену — своего племянника он еще не видел, но это было и необязательно. Достаточно было и того, что утро началось неудачно. Определенно неудачно. Сначала он не выспался — впрочем, как и последние лет сто — потом прибежала полуодетая Дис с вытаращенными глазами, а за ней явились бледный и мрачный Кили, Гимли и Ори.
— Эльфийка. Из темниц Трандуила. Три встречи и свадьба. Кили, ты головой сильно ударился? — Торин хотел быть язвительным, но вместо этого его речь звучала почти жалобно.
— Она самая красивая, смелая и лучшая…
— У меня очень болят спина и ноги. Иначе я бы тебя так погонял, что вся твоя любовь через уши вытекла. Красивая! Белобрысая какая-то эльфийка…
— Она не белобрысая! — взвился младший племянник, но узбад отмахнулся.
— Какая разница… Ну что стоило до завтра подождать? До послезавтра? У Фили смотрины!
— А сам-то он где?
Действительно, где же был старший наследник? Пошипев друг на друга, Торин и Дис, нацепив самые светские выражения на лица, отправились на площадку. Фили незаметным образом уже просочился, и теперь, как настоящий принц, развлекал девушек. Торин невольно залюбовался наследником, как и Дис: они переглянулись и спрятали улыбки друг от друга.
Фили всегда следил за внешностью и манерами, но сегодня и вовсе был совершенно неотразим. Весь, от золотом блистающих кос, до неброских, но многочисленных колец на пальцах, он сиял. Улыбка его, мягкая и добрая, никому в отдельности не предназначалась, но каждый был ею одарен. Настоящий гномий жених, не то, что младший его братец, лохматый, мрачный и совершенно сумасшедший!
Кили, прокравшись на площадку, стоял у самого входа. Неулыбчивый и на себя не похожий, он замер, напряженный, как натянутая тетива. Как будто ждал чего-то. Не отрываясь, смотрел на старшего брата. Торин и Дис снова переглянулись.
— Что-то еще затевают, — одними губами произнесла гномка.
— Да, — едва слышно прошептал в ответ Торин.
Оба слишком хорошо помнили свою молодость и выходки.
…
Постепенно Фили остался один перед красавицами. Не стесняясь, не отказал себе в удовольствии внимательно рассмотреть их. Отличить смог только несколько знакомых лиц, остальных предпочел распределить по стилям украшений, в избытке надетых на все открытые части тела.
Бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды, топазы. Немного аметистов. Зеленая яшма — а, это кузина Гимли, Лоис, чью ободряющую улыбку Фили встретил с радостью. Лоис была давно и крепко влюблена в Финси, и на смотрины пришла поддержать Ори, свою подругу. Неудивительно, что и одета она была попроще других, что ее роскошную, яркую красоту ничуть не портило.
«Спасибо», — поблагодарил взглядом Фили. Лоис ободряюще прикрыла ресницы.
Хороша! И другие хороши. Юные, застенчивые, горделивые, высокомерно неулыбчивые… все типы гномской красоты. У одних на подбородках пушок, другие по ужасной людской моде убирают волосы с лица. Иные подкрашивают скулы, штрихуя несуществующие бакенбарды. У кого-то многочисленные сережки в губах, носу, ушах и даже через бровь — напротив одной такой гномки Фили едва о собственные ноги не споткнулся. Распущенные волосы — вызывающе неприлично. Собранные по традиции волосы, взгляд в пол — смотрите на меня, я-такая-скромная. Прямые взгляды, отведенные глаза. Дрожащие руки, сжатые перед собой. Изысканные позы.
И наряды, один другого необычнее. Фили, немного в глубине души робея, но не показывая снаружи ничего, вдруг ощутил себя идущим вдоль строя войска. Вооруженного до зубов.
Полной тишины вокруг не было, но все заметили, что наследник рассмотрел девушек, и все ждали его решения. Конечно, это совсем не свадьба, это лишь помолвка, могущая перетечь как в близкое знакомство и дружбу, так и ни во что не перетечь. Фили посмотрел на брата, подавая ему знак.
Кили исчез в арке входа. Через несколько мгновений появился оттуда, держа под локоть еще одну гномку. Фили узнал Ори, но в глазах у него темнело, а сердце билось болезненно учащенно. Он ее скорее почувствовал, чем разглядел.
Он узнавал ее. Узнавал ее, пока она, не отрывая глаз от пола перед собой, шла вперед, делая шаг за шагом. В каждом из них был свой смысл и свое обещание. В каждом ее осторожном движении — своя клятва. И не нужно было слов. Простое серебристое платье не облегало, а скорее скрывало ее фигурку, а украшения из серебра и розового кварца не пытались соперничать с роскошью фамильных реликвий богатых наследниц и знатных красавиц. И над прической своей она трудилась сама — между тем, как свидетельствовала перед Торином за Кили и помогала Дори.
