— Обойдешься без удобств, — грубовато сказал он, и оба поспешили удалиться из сарая.
«Ага, — подмечала Лиза, — главарь еще не появился, а они побаиваются что-то делать без него». Во внутреннем кармане куртки что-то запищало, и сердце Кадди забилось быстрее. Мобильник! Она не могла его ни увидеть, ни достать. Передернув плечами, Лиза постаралась уронить содержимое карманов на матрас. Переползая по нему спиной вперед, она, наконец, нащупала телефон. «Только не «недостаточно средств», — молилась Кадди, пытаясь наощупь узнать цифры на клавишах, — только не «абонент недоступен!». Набрав номер, она развернулась, балансируя бедрами, и наклонилась над вонючим матрасом. Гудок, второй…
…
— Кадди! — крикнул Хаус, теряя все напускное хладнокровие, — ты жива!
— Да! — невнятно зазвучало в трубке, — слушай, Хаус!
— Слушаю, — заорал в ответ Грег, — где ты?
— Я как раз хотела сказать, не перебивай меня! — еще громче раздалось из телефона голосом Кадди, — я на двадцатой миле, их зовут Джек, Люси и еще какой-то, не знаю, я в сарае, меня связали!
— Какая, в задницу, разница, как их зовут! На какой двадцатой миле? — надрывался Хаус, воздевая руки к потолку, — что там вокруг?
— Я не знаю! — ревела Кадди где-то очень далеко, — я, знаешь ли, не спецагент ФБР, меня не каждый день увозят куда-то в … — она непристойно выругалась, — в багажнике хонды!
— Доктор Кадди! — отобрал трубку у Хауса Форман, но Грег тут же приник ухом к телефону — там есть особые приметы вокруг? Что-нибудь: вода, мосты, деревья?
Голос в трубке начал прерываться помехами: «Домик в лесу, рядом сараи… сосновый бор с холмами… колокольчик над дверью, — Лиза помедлила, — сворачивали от шоссе направо….». И связь оборвалась. Хаус сел на диван, бледный, как мел. Лицо его выражало мрачную решимость. Он почесал спину тростью. Радиус поисков сокращался. Хаус закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на одной-единственной проблеме: где может находиться доктор Кадди.
— Форман, — открыл он глаза, и встал, — Хонда. Двадцать миль. Сосновый бор, холмистая местность.
— Это может быть двадцатая миля другого города, — осторожно высказалась Тринадцать, меланхолично покачивающая сонную Рейчел на скрещенных ногах. Хаус открыл ноутбук.
— Гугл, где ты, — пропел он немного нервно, — сосны и холмы…
Форман прикусил губу.
— Три сосновых бора в пределах двадцати пяти миль, и больше вообще никаких насаждений, кроме кустарника — глядя в ноутбук, отметил он, — это — рекреационная зона, там точно нет частных владений.
— Два сосняка на расстоянии пятидесяти миль друг от друга, — раздраженно заметил Хаус.
Форман посмотрел на своего начальника с легким недоумением. Он привык видеть в Хаусе эксцентричного начальника, страдающего от мизантропии, и старательно делающего вид довольного жизнью циника. Хаус ответил на взгляд Формана. Пронзительные синие глаза напоминали сейчас Эрику глаза пумы, сосредоточившейся на будущей добыче. Форман с достоинством выдержал этот взгляд. Хаус кивнул, и молча принялся собирать необходимое, распихивая выбранное из шкафа на кухне по внутренним карманам куртки. Форман увидел, что с собой Грегори Хаус берет бинты, наполненный чем-то шприц-ручку на полтора кубика, какие-то таблетки и три пузырька с викодином. Грег покосился на него одним глазом, и Форман счел нужным отвернуться.
— Нас двое, — он достал из кармана связку ключей от машины, — я на север.
— Я на юго-запад, — тут же согласился Хаус, и они оба направились к двери.
— Эй! А я? — жалобно захныкала Тринадцать вслед обоим, — а что я?
— Запрем снаружи, — тут же сообщил Форман, и дверь за ними захлопнулась.
Тринадцать тяжело вздохнула. Сбывались самые страшные сны. «Что там он говорил насчет первобытности? — невесело подумала девушка, — я беременна, сижу взаперти с чужим младенцем, пока самцы отправились сражаться. Надо же, я уже вижу этот мир, как доктор Хаус». Она перевела взгляд на Рейчел. Девочка уже открыла глаза, и теперь тихо причмокивала губами, внимательно разглядывая лицо своей невольной няньки.
Тринадцать вздохнула опять.
Хаус проклял все на свете, пока выбрался на шоссе. Как назло движение было более чем плотное, и к тому же, лило, как из-под ведра. Здраво рассудив, что мотоцикл маневренней для преследований и побегов в лесу, Хаус уже успел сто раз пожалеть о своем выборе.
Струйки ледяной воды стекали по спине, и только под шлемом было более-менее сухо. В кедах тоже было сухо, но Хаус подозревал, что это ненадолго. Ливень только усиливался. Уже было совсем темно, и шоссе украсилось тысячами ярких огнем. Красивый вид Грегори Хауса совершенно не занимал, ведь это была пробка, и он застрял в ней.
— Уже долбанные сорок минут, — чертыхнулся он про себя, и тут же сигнал в гарнитуре сообщил о входящем звонке, — чего надо, кто бы ты ни был…
— Ее здесь нет, — сообщил Форман, и голос его едва можно было различить за шумом дождя, — я обшарил тут все. Только конюшня какого-то нувориша.
Хаус набрал воздуха в грудь. «Форману не все равно, — заставил он себя положиться на чужое чутье, — Форман действительно обшарил там все». И все же Грегори Хаус привык проверять все сам.
— Проверь еще, — сжав зубы, велел он Форману, — я пока тут торчу в чертовой пробке.
— Я слышал по радио, — поделился Форман, — из-за паводка и ливневых дождей дорога стала слишком скользкой на тридцатой миле, перевернулся мусоровоз.
Он отключился. Хаус хотел бы сейчас больше всего, чтобы его трость превратилась в портативный гранатомет, которым он бы разнес к чертовой матери и мусоровоз, и мусорщиков, и всю пробку впереди.
Подумав немного, Грег заглушил двигатель. «Посмотрим, — усмехнулся он сердито, — чтобы какие-то мусорщики меня обломали!». Осторожно лавируя между бамперами застрявших в пробке машин, Грег вырулил к обочине. На его счастье, эта дорога от остальных в штате Нью-Джерси не отличалась, и ее дублировала лесная тропа для пешеходов и любителей природы. Правда, Хаусу предстояло перетащить мотоцикл через ограждение высотой почти полметра. Грег проглотил таблетку викодина, и подвигал челюстью: ее почти свело, столь сильно он сжимал зубы все это время.
Мотоцикл немного забуксовал в лесной подстилке, но затем набрал привычную скорость, и Грегори Хаус смог относительно — совсем чуть-чуть — расслабиться.
Он думал о Кадди. Точнее будет сказать, что с тех пор, как они расстались у «Кристалл Гарден», он ни на мгновение не прекращал о ней думать. Эта женщина всегда — каждый день — последние двадцать лет занимала особо отведенное место в мыслях доктора Хауса. Он отводил ей пятнадцать процентов себя, как Уилсону, например. Это было очень много, потому что на себя Хаус выделял меньше.
И иногда — на мгновение, а то и на несколько дней — Кадди становилась важнее всего. Но сейчас Хаус задумался отрешенно о Формане.
С тех пор, как он увидел Формана в деле, Хаусу казалось, что он нашел себе ученика — то есть, выполнил свою почетную миссию, как врача — «воспитай достойную смену». Хаус любил диагностику, и ревновал к ней всех, даже Формана, но все-таки он мог гордиться своим учеником.
Хаус улыбнулся, вспоминая трюк с горящей мусоркой. Форман не боялся нарушать правила. Он был точно такой же, как и сам Грег — может, чуть менее прямолинейный и не такой эгоцентричный. Грегори Хаус несся мимо отгороженных соснами машин, застрявших в пробке, и уговаривал себя довериться чутью Формана. «Только бы он оказался прав, — кусая губы, думал Хаус, — потому что тогда я смогу ее найти».
Он размял почти окаменевшие от напряжения плечи, и прибавил газу.
Кадди била мелкая дрожь. Она старалась согреться, поочередно напрягая то одну часть тела, то другую, но в качестве нагрузки это было просто смешно. Какое-то время она смогла отвлечь себя, собирая зубами мелочи, выпавшие из куртки похитителя: ключи, пластиковую карточку. Куртку пришлось положить рядом на матрас, чтобы связанными руками распихать мобильник и прочее по местам. Со всех сторон задувал ледяной ветер. Лиза мерзла. Она поджала ноги под себя, проклиная шпильки и праздничное платье, обошедшееся ей… страшно вспомнить.
