Наконец, он вздрагивает, рычит, и проскальзывает ей в глотку глубоко, как никогда прежде, и рот ее наполняется густой, клейкой спермой.

Рания сглотнула трижды, не выпуская его все еще пульсирующий член изо рта, но все равно, капли его семени остались у нее на лице, и на груди, и стекали по губам. Не давая Торину опомниться, она поспешно облизала его, наслаждаясь возможностью снова и снова ощущать его терпкий вкус. И, отпустив наконец, снова прижалась лицом к его телу, зарылась носом в густые волосы, пахнущие возбуждением, потом и….

— Рания, — хрипло раздалось над ней. Она вскинула на него все еще затуманенный страстью и мороком перевоплощения взор.

Потрясенный, приходил в себя над ней Торин Дубощит, тяжело дыша и хватаясь за ее плечи, как за опору.

Золотая Дева закончила свой священный танец. Дух Кузнеца оставил короля из-под Горы.

Комментарий к Дух Кузнеца

Любителям рейтингов обещаю не снижать градус, но только повышать впредь.

Огромное спасибо за то, что читаете и оставляете отзывы!

========== Пожиная плоды ==========

Сменилась одна луна со свадьбы Фили, и на поля у Горы вышли люди Дейла — собирать первый крохотный урожай, высаженный скорее символически, распахивать землю, чтобы оставить ее отдыхать уже до весны. На следующий год они засеют уже много больше полей. Дело это с незапамятных времен сопровождалось песнями и танцами, но гномы в нем никогда не участвовали. У них были свои праздники и свои обычаи. Здесь, в Эреборе, по крайней мере.

Рания, поежившись, медленно побрела прочь от ворот королевства.

Поговаривали, скоро их придется закрыть, но пока что все шло к тому, что они лишь мешают и вовсе не нужны. Новые времена, новые законы. Торговля невозможна через запертые двери. Говорят, через сто лет эльфов станет меньше, а полукровок — больше; а гномы будут строить такие же города, как люди. Может быть, может быть. А может, это люди взяли идею гномов — строить из камня.

В Рохане они строили из дерева, это Рания помнила хорошо. А в Предгорьях гномы тоже распахивали землю, и праздновали сбор урожая. Все собирались вместе и накрывали столы, разжигали новый огонь, высекая искру кремнем, которые привезли когда-то еще предки в эти земли, разносили подарки по домам. А ночью мужчины вели своих жен на пашню, чтобы там взять их, и поделиться с землей мистической силой зарождения новой жизни.

В эти ночи девушки сидели со старухами, а юноши — со стариками, и те передавали им, взволнованным и возбужденным, тайны любовного искусства и секреты плодородия. Так повелось. Ведь без плотской любви жизнь земли замирает; руда не дается горнякам, скот хворает, и вянут цветки и завязи на огородах. Потеряют влечение мужчина и женщина — и пресечется род кхазад, и вместе с ним лишатся души горы и предгорья…

Навсегда ли вернулась мужская сила к королю Дубощиту, Рания узнать не успела. Смутно припоминая вечер Золотой Пляски, она терялась, пытаясь отличить реальность от фантазии, и пришла в итоге к выводу, что чудеса больше раза не свершаются. Не с ней. Или могучий Кузнец решил воплотиться в короле лишь на один вечер. Или это она сделала что-то не так.

По вечерам Торин по-прежнему был занят своими делами, ужинал быстро, и на Ранию времени и взглядов не тратил. Прокрадываться к нему в спальню ночью она больше не рисковала. Было отчего-то боязно.

Помучавшись сомнениями, девушка решила использовать самое действенное средство: молитву. Через неделю после свадьбы Фили и Золотого Танца Рания все-таки поставила ритуальные статуэтки кхазад в пустующую алтарную нишу. Это было самоуправство, тем более, она зажгла лампаду перед ними — сделала все, как положено, а государя не спросила. Но Торин ничего не сказал. А на следующий день и вовсе покинул Эребор вместе с Оннаром и Двалином — Дейл ждал владыку Горы для большого осеннего торга. Из Горы вывозили металл, а назад везли зерно и соль.

Его не было почти месяц. Рания извелась от безделья и тоски; перемыла все комнаты, отполировала зеркала и лампы, перестирала все, что могла, перетрясла ковры и шкуры. Лишь одну ношенную рубашку Торина оставила у себя — так и спала, обнявшись с ней.

Это был самый долгий месяц в ее жизни. Выходить из покоев было совершенно некуда, да и неприлично, а сидеть без дела утомительно. К тому же, она отчаянно скучала по Торину Дубощиту. Просто-таки до ужаса. Пришло понимание этих чувств не сразу. Сначала была бессонница, потом — кошмарные сны с ним в главной роли. А еще через некоторое время она обнаружила, что стоит с пустым котелком перед его спальней, и плачет навзрыд, просто потому, что на нее некому косо взглянуть или прикрикнуть.

Тем мучительнее было осознавать, что для него ничего не меняется там, в Дейле. Рания не смела ожидать от короля знаков внимания, и не ждала их, благодаря Создателя уже за те, что имела, какими бы они ни были. А теперь не было ничего.

Может быть, Король Под Горой был исцелен. Но теперь недуг поразил сердце его верной служанки, и от него лекарства, насколько Рания знала, не существовало. Можно было бы сочинить эдакую мудреную припарку или настой, или, наконец, обратиться к черному колдовству. От скуки она уже хотела начать учиться читать. Но до этой стадии отчаяния гномка дойти не успела: государь ее вернулся домой.

…

Торин ворвался в покои Дис посвежевшим, помолодевшим, и совершенно на себя, уезжавшего, не похожим. Расцеловав сестру, он сообщил с ходу, что голоден и устал, и ненавидит всех людей и их города, а уж как ненавидит эльфов — и передать нельзя.

— Вот что сделали с тобой, — с ласковым упреком ответила Дис, усаживаясь напротив брата, — как я рада наконец-то видеть тебя!

— Невестка еще не выходит? — спросил Торин с набитым ртом — по обычаям кхазад, жен сыновей, братьев и племянников не следовало называть по именам напрямую.

— Нет, пока нет, — Дис тут же счастливо просияла, — да и Фили я вижу только изредка. Эребор населяется все гуще, а знакомые лица видишь все реже.

— Меня радует, — возразил Торин, жадно глотая пиво из кружки.

— Тебя что, держали взаперти и морили голодом? — пошутила сестра, глядя на него с улыбкой умиления, — а вроде ты хорошо поправился.

— Мгм!..

— Так и пышешь силой и здоровьем, как нормальный гном, наконец. Я тебя не видела таким очень давно. Все-таки не зря я тогда нашла тебе эту девочку, — не сдержалась Дис, радуясь случаю похвалить свою интуицию. Торин на мгновение перестал жевать и посмотрел сквозь нее, слегка задумавшись.

— Я про нее забыл, — сказал он, облизывая пальцы, — куда ты ее дела, кстати?

— Что значит, куда? Сидит у тебя. Весь месяц так и не выходила. Дальше порога носу не кажет. Может, это и не очень правильно получилось с ней, но согласись… — Дис покачала головой, — традиции она уважает. Такую не зазорно… — тут гномка запуталась; на кхуздуле, как ни поверни богатый и образный язык, нельзя было назвать положение Рании хорошим, правильным словом.

Торин нахмурился, махнул рукой.

— Махал с ней, — пробурчал он, — расскажи мне о Глоине. Что вышло с его сыном? Что этот сорванец учудил, что даже в Дейле слышно было?..

…

Остановившись перед дверьми своих покоев, Торин несколько раз вдохнул и выдохнул. Сердце билось непозволительно часто. Имеет ли смысл притворяться, как мальчишке, что все будет как раньше?

Король не умеет бояться. Воин не боится. Но мужчина может, еще как может. Месяц в Дейле Торин провел, как будто заново обретая самого себя. Человеческими женщинами он брезговал, но еще неделя — и готов был бы побороть свою брезгливость. Тело требовало своего. Вернувшаяся природа снова будила по утрам едва ли не болью. Краснея сам перед собой, Торин терпел три дня, пока не вынужден был вспомнить мальчишеский опыт самоудовлетворения.