— Ха! Занятно! — развеселился маг, посматривая на меня со все большим одобрением. — Где тут моя тетрадка?

И мое имя внесли в список так буднично, как расписались за посылку.

— Отец! — Маро Лир раздраженно отпихнула с дороги какую-то девицу, на миг замершую на входе в мастерскую главного мастера, сверкнула злобой на недовольно возмутившегося Дэна Арка и влетела внутрь. — Отец! Как это понимать?

Главный мастер помолчал, ожидая, когда за его гостями закроется дверь, а потом посмотрел на свою дочь.

— В чем дело, Маро?

— Почему Элена в общем списке? — зло возмутилась женщина.

— А в каком ей еще быть? — удивился мастер, перебирая свои записи.

— Я ведь просила взять ее в ученицы, — напомнила женщина, тяжело опускаясь в одно из кресел напротив отца.

Ее темные густые волосы были стянуты на затылке так туго, что глаза казались постоянно прищуренными. А губы уже много лет не покидало презрительное выражение.

— А почему я должен был брать ее ученицей? — удивился маг, стараясь не злиться.

Вот уже очень много лет общение отца с дочерью сводилось к коротким стычкам. Их взгляды на ремесло стали расходиться задолго до исчезновения Литин, но после того, как старый маг потерял свою единственную внучку и всякую надежду на то, что однажды передаст Золотую мастерскую своему прямому наследнику, его отношения с Маро окончательно испортились.

— Это же моя Элена! — возмутилась Маро. — Я столько лет за ней присматриваю. Она славная девочка. Сирота. Она ученица мастерской. И талантлива!

Мастер презрительно фыркнул.

— Маро, твоя Элена не дотягивает по уровню, — сообщил он строго. — Она может быть хоть сто раз славной. И еще тысячу раз сироткой…

— Мы должны ей помочь, — перебила Маро. — У нее с Дарсом такие чувства, а отец мальчика не допустит, чтобы наследник семьи Арк женился на девочке нынешнего статуса Элены.

— Маро, — добавив стали в голос, сказал мастер Лир. — Арк против этого брака не из-за статуса твоей ненаглядной Элены. Он просто видит, что Дарс влюбился в пустышку. Это ты придумала Элене талант. Но где, если она так талантлива, хоть одно ее изобретение? Твоя девчонка умело повторяет за другими, но сама не доросла до уровня мага-ремесленника. И я не думаю, что она когда-нибудь им станет.

— Ты не прав! — взвыла Маро. — Она талантлива. Просто у нее не так много сил на реализацию. Зато она много придумывает. Смотри.

На стол перед мастером плюхнулась толстенькая тетрадь, из которой во все стороны торчали страницы.

— Это ее записи, — пояснила женщина. — Она умная. Она много придумывает! Именно такие и должны быть во главе мастерской. Посмотри, у нее полно идей. И она отлично знает теорию. Экспериментирует.

Мастер неторопливо взял тетрадь в руки и пролистал страницы, выхватывая взглядом многочисленные схемы и пометки на полях, как вдруг заметил нарисованную в углу рожицу. Дернулся, как от удара. Перелистал еще раз, всмотрелся и глубоко вздохнул.

— Видишь?

— Маро, ты… ты вообще понимаешь? — очень тихо спросил маг.

— Она талант, — повторила женщина.

— Ты вот это видишь? — спросил мастер Лир, ткнув в рожицу.

Маро покосилась на рисунок и лишь плечами пожала. Мастер зло прошипел ругательство, подскочил к окну, распахнул его и рявкнул:

— Жак, зайди ко мне.

Маро недовольно зашипела, но не сбежала, лишь встала и отошла, не желая и близко подходить к своему мужу.

— Отец?

Через минуту в мастерскую вошел высокий худой блондин. На фоне элегантной ухоженной Маро он казался почти оборванцем. Одежда Жака была заляпана цветными пятнами, а запах мог свалить с ног неподготовленного человека. Но в пределах Золотой мастерской все знали, что знаменитый художник за работой выглядел именно так.

— Посмотри.

Жак покосился на супругу, но быстро совладал с собой и, обойдя стол, взглянул на тетрадный разворот.

— Литин… — глухо прошептал он.

— Именно, — кивнул мастер Лир.

— О чем вы? — непонимающе нахмурилась Маро.

— Литин постоянно рисовала эту рожицу, — ответил ей мастер.

— Глупости, — отмахнулась женщина. — Ну есть в тетрадке какой-то рисунок. Что с того?

— Глупости? — вскипел Жак. — Тебе никогда не было дела до дочери.

— Мне было до нее дело! — взвыла Маро. — Она ведь моя дочь!

— Не мели чушь! — рассвирепел художник. — Ты никогда ею не занималась. Только и мнила себя знаменитым мастером-ремесленником. А после каждой ссоры обещала, что займешься ребенком. Ты не знала, что Литин любит, что ненавидит. Ты!..

— Заткнись! — взвизгнула Маро. — Ты все придумал.

— Не придумал, — спокойно глядя на дочь, сказал мастер Лир. — Если ты считаешь, что мы не правы, то почему ты не знаешь про эту рожицу?

— Да что в ней такого особенного? — возмутилась Маро. — Какие-то каракули.

— В тот день на Литин едва не напал соседский пес, и лекарь нарисовал зубастую рожицу на повязке, чтобы развеселить нашу дочь и заверить, что все хорошо и не нужно плакать. С тех пор она всегда рисовала этот знак, когда была чем-то расстроена.

— Это просто похожий рисунок, — обиженно прошипела женщина.

— Нет, — покачал головой мастер Лир. — Я уверен, что это нарисовала Литин, а раз так, то я хочу знать, где твоя Элена взяла эту тетрадку.

— Это тетрадь Элены.

— Нет, я уверен, что нет, — покачал головой старый маг. — И значит… она украла ее. И ни одна из записей ей не принадлежит.

Дэн знал, чем пугать. Покинув Золотую мастерскую, мы направились в самый центр города, где среди высоких каштанов прятался самый элегантный ресторан из тех, которые я когда-либо видела. Внутри было так торжественно и тихо, что я тут же ощутила себя чужачкой.

— Да, наказание! — стараясь выглядеть уверенно, усмехнулась я. — Ты отлично знаешь ремесленников. Нам чужда подобная обстановка.

— Но здесь все равно очень вкусно кормят, — усмехнулся молодой человек, увлекая меня за угловой столик и не обращая внимания на вытянувшиеся лица официантов.

Да уж! Для такого места меня нужно было замочить в пене, оттереть щелоком и после этого с ног до головы укутать в шелк и обвешать золотом. А я — просто девушка, в простом платье и с очень неказистыми украшениями, пусть те и являются артефактами.

— Точно? — с сомнением спросила я, опускаясь в кресло, обивка которого стоила раз в десять дороже всего моего наряда.

— Точно, — усмехнулся Дэн.

Я с тревогой приняла меню у официанта, который, признав Дэна, взял себя в руки. Ценник мгновенно убедил меня в том, что есть я совершенно не хочу.

— Я плачу, — предупреждая мою попытку удрать, сказал маг, не отрывая взгляда от вощеных листочков с перечнем блюд.

Вздохнув, я принялась с сомнением просматривать блюда, ища хоть что-то, что не пробуждало моего внутреннего скрягу.

— Хм… — пробормотала я себе под нос. — Белый мягкопанцирный краб?

— Что? — удивился Дэн. — Не знаешь, что это?

— Да нет, как раз знаю, — отозвалась я. — И очень люблю.

Дэн странно на меня покосился.

— Что? — прошипела я.

— Обычно это блюдо заказывают только мужчины, — пояснил он. — Порция огромная, блюдо острое, есть нужно руками.

Я покивала, чувствуя, что рот уже наполняется слюной.

— И что с того?

— Нет, — Дэн улыбнулся. — Ничего.

Через полчаса передо мной поставили огромное блюдо с маленькими крабами, обжаренными до хрустящей корочки, сверху их покрывал густой темный соус, поблескивая на панцирях.

— Спасибо за угощение, — широко улыбнувшись магу и не замечая ничего вокруг, сказала я. — Я очень люблю это блюдо, но… Моя приемная мать не желала тратить деньги на этих дорогих малюток, а в последние три года просто не было времени…

Потянув момент столько, сколько могла, я сцапала первого краба и довольно откусила, жмурясь от удовольствия.