Спустя ещё какое-то время мой телефон снова отразил на экране информацию о входящем вызове с незнакомого номера. Я решила, что это снова звонит офицер Шейн, но немного не угадала. Звонок действительно был из полиции, но с другого конца провода раздался мужской голос.

– Добрый вечер, миссис Саутвуд, Вас беспокоит детектив Коллинз. Как поживает Ваш муж?

Я была слегка обескуражена тем, как бестактно нынче разговаривают со мной полицейские. Как будто знают обо мне всё на свете.

– На операции, – буркнула я. И тотчас же бесцеремонно поинтересовалась: – Что Вам надо?

– Миссис Саутвуд, я понимаю, что Вы сейчас находитесь в больнице и не можете покинуть больного супруга. Но, скажите, может быть, Вам всё же было бы удобно уделить некоторое время полиции?

Странно, голос этого детектива подействовал на меня почти успокаивающе; во всяком случае, у меня практически исчезло желание посылать к чёрту и его.

– Я уже знаю о том, как повела себя наша сотрудница. Примите мои извинения за неё, – продолжал мужчина.

– Забыто. Так зачем Вы хотите меня видеть? Тоже решили заранее обвинить меня в том, что я совершила на мужа покушение?

Детектив Коллинз, конечно, не был виноват передо мною ни в чём, но я не потрудилась казаться вежливой.

– Дело приняло неожиданный оборот, – странно, но от моего почти хамского тона виноватым себя, кажется, почувствовал именно детектив. – И нам действительно очень нужно Ваше присутствие. Гарантирую Вам, что Вы ни в чём не обвиняетесь. Но здесь есть кое-какие улики… Которые могут быть Вам интересны.

Я вздохнула. Покидать больницу крайне не хотелось, но я понимала, что моё присутствие ничем не поможет мужу. А сейчас было очень важно узнать, кто именно пытался лишить Гарри жизни.

– Куда мне подъехать?

Детектив явно с облегчением выдохнул.

– Сейчас я пришлю за Вами машину.

========== Часть 17 ==========

Не скажу, что никогда прежде не ездила в полицейских машинах, но обычно я в них находилась в роли арестованной за очередное дебоширство, и это было давно, кажется, чуть ли не в прошлой жизни. Странно, что тогда я об этом вспомнила: находясь под успокоительными, моё сознание вообще вело себя несколько атипично. Дорога до участка, из которого мне звонили сотрудники полиции, заняла совсем немного времени, но я была даже рада, что еду не на своём автомобиле: реакция была всё-таки немного заторможенной, так что, боюсь, я не справилась бы даже с таким коротким маршрутом. На крыльце участка меня встретил симпатичный молодой мужчина – лет двадцати восьми навскидку – и, когда он вежливо поздоровался со мной, я сразу по голосу поняла: это и есть давеча звонивший мне детектив Коллинз.

– Миссис Саутвуд, – зелёные глаза детектива, казалось, светились неподдельным сочувствием, но чьё-либо участие в тот момент было мне абсолютно по боку. – Мне очень жаль, что пришлось вызвать Вас сейчас… Скажите, как Ваш супруг? Операция прошла успешно?

– Операция ещё длится, – я пожала плечами. Несмотря на действие успокоительных, внутри я вся дрожала от страха при мысли, что что-то пойдёт не так. Но внешне изо всех сил старалась держаться с достоинством, хотя любезничать с полицейскими сил всё-таки не хватало. – Детектив, я бы хотела сразу узнать, зачем я здесь.

– Понимаю. Пройдёмте, – Коллинз провёл меня в участок, и в конце концов я оказалась в комнате для допросов. Увидев, как я иронично приподняла бровь, мужчина поспешил сказать: – Не переживайте, я уже сказал, что Вы ни в чём не подозреваетесь. Просто в моём кабинете сейчас такой хаос…

Детектив развёл руками, и я позволила себе изобразить слабую понимающую улыбку. Какая, в конце концов, разница, где он будет со мной говорить – лишь бы это поскорее кончилось. Я села.

– Быть может, Вы хотите чаю? Или кофе? – я отрицательно помотала головой в ответ. Меня начинало раздражать, что Коллинз, казалось, специально оттягивает момент, ради которого настоял на моём присутствии. Мужчина глубоко вздохнул, когда понял, что дальше тянуть уже просто неприлично, но всё же не спешил переходить к сути. – Итак, миссис Саутвуд… Вы не против, если я буду называть Вас по имени? Наша беседа носит достаточно светский характер, так что и Вы можете называть меня по имени. Меня зовут Эндрю.

– Эндрю, – несколько раздражённо сказала я, – можете называть меня хоть Санта Клаусом. Только, пожалуйста, не тяните кота за резину. Я должна быть рядом с мужем.

Мужчина несколько секунд смотрел мне в глаза, прежде чем заговорить.

– Да. Вы правы. Итак, Хейли… Скажите. Какие отношения связывают Вас и, – если бы он спросил про Гарри, я бы, наверное, его ударила, – мисс Глорию Уилкост?

От неожиданности я потеряла дар речи. Дурное предчувствие пересилило действие успокоительных, но я всё же сумела скрыть дрожь в голосе и ответить максимально беспечно.

– Глория? Она одна из моих ближайших подруг. Мы дружим с самого детства – уже, пожалуй, лет десять. А причём тут она?

Детектив вздохнул. У меня сердце несколько ударов пропустило, и я поняла, что не хочу слышать его ответа, интуитивно чувствуя, что мне очень сильно не понравится то, что я услышу.

– Мисс Уилкост четыре с половиной часа назад была, – Эндрю прокашлялся, – обнаружена мёртвой в собственной квартире. Тело обнаружила соседка, которая заметила открытую дверь в квартиру.

Я тупо смотрела на детектива, не понимая, что он только что сказал. В каком смысле «тело»? Это слово никак не вязалось с Глорией в моём сознании, так же, как и слово «мёртвая».

– Чего? – тупо переспросила я. Мозг отказывался воспринимать информацию. Эндрю быстро налил в стоящий на столе стакан воды из графина и протянул мне.

– Точная причина смерти будет установлена только после вскрытия, – продолжил в конце концов детектив, – но по предварительным данным и по анализу крови… Хейли, скажите, Вы знали, что Ваша подруга – героинщица?

– Чего? – повторила я, вцепляясь в стакан воды мёртвой хваткой, так, что аж костяшки пальцев побелели. – В каком смысле героинщица?

Эндрю явно чувствовал себя неловко, и я невольно задумалась, что он, скорее всего, работает в полиции совсем недавно. Опытные полицейские обычно куда более бесстрастны. Даже странно, что я вообще могла отмечать такие детали в тот момент.

– Она, предположительно, скончалась от передозировки.

– Как она могла быть героинщицей? – рассудительно заметила я, всё ещё отказываясь принимать тот факт, что мы сейчас вообще-то говорим о моей, чёрт возьми, лучшей подруге, которая, по словам этого смущённого детектива с печальными глазами, умерла. – Она – модель. Ей постоянно приходилось держать на съёмках руки открытыми, да и ноги тоже.

– Она колола инъекции в пах, – Эндрю сказал это почти с облегчением, как будто бы это был единственный вопрос, на который детектив мог без проблем дать адекватный ответ.

– Я поняла, – медленно, по слогам произнесла я.

Воцарилось молчание. Я даже не знала, сколько это продлилось в итоге. В конце концов молчание стало гнетущим, и я снова заговорила.

– Что значит: «Глория обнаружена мертвой»?

Вопрос звучал ужасно глупо, но в моём понимании в ту минуту это было самое адекватное, что я только могла спросить. И тут Коллинз перестал со мной церемониться и внезапно стал серьёзным детективом, который должен разговаривать со мной исключительно по факту.

– Хейли, – нетерпеливо бросил Эндрю, – Глория Уилкост мертва. Она умерла от передозировки героина. Вы вообще способны адекватно воспринимать то, что я вам говорю?

– Наверное, – я не стала приукрашивать своё состояние. Хотя у меня в голове сидела цирковая обезьянка и била в две долбанные тарелки.

– Послушайте, Хейли. Я хочу, чтобы Вы сказали честно. Вы знали, что Ваша подруга Вас ненавидела?

– Она делала что? – переспросила я. Звон обезьяньих тарелок ни разу не был тише того, что говорил этот мужчина.

– Ненавидела Вас всей душой.