Гарри сделал всё для того, чтобы мои мрачные мысли покидали меня семимильными шагами. Я почти успокоилась, мой сон нормализовался, и, в целом, я вернулась к тому образу жизни, который вела до похищения Хэнком. Несмотря на то, что все эти неприятные события заняли достаточно долгое время и завершились, по сути, несколько месяцев назад, я старалась убедить себя в том, что всё произошедшее было «давно и неправда». И те положительные эмоции, которые дарил мне супруг, только помогали мне осуществить задуманное.
– Наверное, я его люблю, – сказала я как-то Катрионе. Мы решили испробовать рецепт нового торта, который раздобыла Кат, и уютно расположились на моей кухне. Гарри уехал в офис, а дети изводили устроившегося в гостиной Фреда. Кат улыбнулась моим словам.
– Я знала, что в конце концов всё так и получится.
Я рассмеялась, сделав вид, что хочу запустить в подругу кулинарную книгу. Катриона притворно испугалась, закрывая голову руками.
– И как же так вышло, – вздохнула я, когда мы перестали хохотать, – что все вокруг так хорошо знали, что будет лучше для меня?
– Я даже не знаю, – Кат пожала плечами, – просто… Знаешь, Гарри рассказывал мне, что он тебя любит, и я тогда подумала: не может быть, чтобы ты не полюбила его в ответ. Ты знаешь, эти Саутвуды… такие очаровательные…
– Это уж точно, – с очарованием мужской половины этого семейства спорить было почти невозможно. Я уже не раз скрипела зубами, замечая, какими взглядами моего мужа поедают представительницы слабого пола. Но Гарри, казалось, видел лишь меня одну, так что у меня не было причин ревновать его. Хотя я всё же ревновала. Самую малость.
– Ты ему, конечно, не говорила про свои чувства, – деловито заключила Катриона.
– Да, в смысле, нет, ещё не говорила.
– Стоит сказать, – посоветовала Кат, – знаешь, это сделает его по-настоящему счастливым.
Я знала это. Неожиданно мне захотелось, чтобы Гарри поскорее вернулся с работы, чтобы я могла рассказать ему, как я соскучилась и что я люблю его. Действительно, и что же я так долго тянула с этим признанием?
Беседа изменила своё направление в сторону детей. Обсудив последние достижения наших малышей, мы с Кат заговорили о перспективке заиметь когда-нибудь второго ребёнка. Катриона рассказала, что Элис, её школьная подруга, вот-вот должна была родить уже третьего. Мы принялись рассуждать вслух о том, что, возможно, когда-то попозже одна из нас решится на ещё одно пополнение, но чтобы стать матерью троих… Мы единодушно решили, что это не для нас.
– Просто представь себе, что у меня трое детей, – хихикнула Кат, – я же просто чокнусь с ними. И, надеюсь, если мы с Фредом решим завести второго, это будет тоже сын. Думаю, мне не удастся справиться с дочерью.
– Да ладно, ты справилась бы. Не думаю, что всё так уж критично, – ответила я. – Уверена, по закону подлости ты точно в следующий раз родишь дочку.
– Посмотрим, – мрачно резюмировала Кат. Я хотела было сказать ей, чтобы она не воспринимала всё это так серьёзно, но мои намерения прервал телефонный звонок. Наш с Гарри домашний телефон звонил так редко, что я даже не сразу поняла, откуда раздаётся этот звук. Когда до меня, наконец, дошло, я должна была насторожиться – ведь кто мог бы звонить на домашний номер? – но этого не произошло.
– Слушаю.
– Добрый день, – заговорил бесстрастный женский голос на том конце провода, – миссис Саутвуд, верно я понимаю?
– Да, – я слегка растерялась.
– Офицер Шейн, полиция Сан-Франциско, – представилась собеседница, и у меня конечности похолодели от дурного предчувствия. – Машина Вашего мужа…
Дальнейший текст я не запомнила, только слабо улавливала суть. Гарри попал в аварию, и в аварию достаточно серьёзную; кажется, отказали тормоза, и на повороте его вынесло на встречную полосу. Несмотря на лобовое столкновение с другой машиной, второй водитель не пострадал, а вот Гарри…
– В какой больнице? – слабо спросила я, не замечая, что осела на пол, прижимая к себе телефонную трубку. Офицер, без намёка на какое-либо сочувствие в голосе, холодно продиктовала мне адрес. Всё остальное я пропустила мимо ушей; женщина продолжала что-то говорить, но я только бросила: – Ага, я поняла, спасибо, – и бросила трубку.
Коротко пояснив Катрионе, что произошло и попросив её приглядеть за Эвелин, я помчалась по указанному адресу. Прошло какое-то время, прежде чем я обнаружила хоть кого-то, кто не пожал плечами, услышав фамилию Саутвуд. В конце концов я оказалась лицом к лицу с мужчиной среднего возраста, который представился, как доктор Дийк и сообщил, что он занимается моим мужем. Пригласив меня в свой кабинет, доктор настойчиво предложил мне присесть и, лишь когда я это сделала, соизволил ответить на мои многочисленные вопросы.
– Миссис Саутвуд, я очень сочувствую Вам, – было видно, что так оно и есть, – но состояние Вашего мужа очень тяжёлое. Повреждение тканей, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, три перелома и многочисленные ожоги, сильная потеря крови. Ему требуется операция.
– И почему вы её не делаете? – эта фраза, сказанная бесцветным голосом, даже не звучала, как вопрос.
– Необходимо прежде стабилизировать его состояние. Понимаете, кома третьей степени… Очень опасно оперировать его сейчас, потому что он может попросту не очнуться после этой операции.
Я сглотнула.
– И… каковы шансы? – я опустила глаза, чтобы доктору не было видно, как они наполняются слезами. Только сейчас я заметила, что так и приехала в больницу в фартуке. Правда, это не интересовало меня теперь.
– Прогноз не очень утешительный. Я не могу дать Вам никаких гарантий. С равной вероятностью он может как очнуться без нарушений деятельности мозга, так и умереть, не приходя в сознание.
Перед глазами всё поплыло. Это не могло быть правдой. Гарри попросту не мог умереть. Только не он… Ведь он обещал мне, что всегда будет рядом, и, если бы он нарушил это обещание, это было бы настоящим предательством с его стороны. Пока я переваривала услышанное, доктор Дийк вызвал медсестру, вколовшую мне лошадиную дозу успокоительного. Я вышла в коридор, готовая, несмотря на слова доктора о том, что это ничего не изменит, ждать в больнице, пока ситуация не прояснится. Разумеется, в реанимацию меня не пустили, хотя я поначалу рвалась увидеть мужа. Благодаря успокоительному я была умиротворённой, как мудрец, слабо реагируя на происходящее. Спустя час или больше – я не знала точно – ко мне подошла другая медсестра и сказала, что Гарри всё-таки повезли на операцию. Я решила, что это хороший знак.
Потом у меня зазвонил телефон: странно, что я не забыла взять мобильник с собой. Это снова была офицер Шейн; я безучастно выслушала то, что оставила без внимания во время прошлой беседы с ней. Сотрудница полиции сказала, что тормоза машины Гарри неспроста отказали: кто-то, грубо говоря, помог автомобилю моего мужа сломаться. После этого офицер спросила меня, а в каких, собственно, отношениях я состою с мужем.
– В прекрасных, – отозвалась я, не понимая, к чему все эти вопросы. – Я люблю Гарри, а он любит меня. У нас годовалая дочь. Какие ещё могут быть у нас отношения?
– А как же ситуация, в которой Вы недавно оказались? После Вашего похищения не изменилось ли отношение мужа к Вам? Может быть, Вы могли бы обвинять супруга в том, что он не доглядел и позволил Вас похитить?
– Что Вы такое несёте? – вспылила я. – На каком вообще основании Вы звоните на мой личный номер телефона и допрашиваете меня? Что-то не припомню, чтобы у кого-либо были полномочия проводить допросы в телефонном режиме. Офицер Шейн, знаете-ка что? Я сейчас жду, пока прооперируют моего мужа, так что идите-ка со своими расспросами к чёрту!
Я завершила вызов. Нет, ну надо же: эта полицейская подозревает меня в покушении на жизнь Гарри. Будучи разозлённой этими несправедливыми подозрениями, я не сразу поняла суть: кто-то действительно желал смерти моему мужу, желал настолько, что похимичил над тормозами его машины. Я позвонила Катрионе и сообщила ей последние новости; Кат испугалась, решив было, что покушение на Гарри могло бы быть следствием той давней истории, в которой она, мой муж и Фред когда-то были замешаны, но тут же «успокоила» себя, решив, что в таком случае начали бы с Фреда. Однако других вариантов, кто мог бы так сильно ненавидеть Гарри, у нас просто не было. Я попросила Катриону, чтобы Фред пока по возможности не пускал никого из родственников в больницу; не хватало тут ещё толпы нервничающих Саутвудов, а их присутствие (как, впрочем, и моё) всё равно ничего бы не изменило.
