– Ну, ясно. Вы поэтому решили отрезать мне все пути к отступлению? – поинтересовалась я, намекая на заблокированные карты.

Вместо ответа отец протянул мне внушительную папку документов. Я пролистала её, и всё смущение, испытанное мной несколько минут назад, уступило место праведному гневу. Из тех документов, что я держала в руках, следовало, что до двадцати одного года – фактического совершеннолетия – я лишалась права принимать самостоятельно любые серьёзные решения. Что мы понимаем под серьёзными решениями? Чуть меньше, чем через год, истекал мой контракт с Jamile, и по всему выходило, что продлить его могли только мои родители. Точнее, я сама – но с одобрения матери и отца. Любые серьёзные покупки, типа недвижимости или автомобиля, так же могли оформляться только при родительском участии. И самое худшее – мой годовой доход был заморожен, я получала только небольшое ежемесячное содержание.

Вот тебе и заблокированные карточки…

Когда я завершила чтение, отец всё-таки прервал тишину.

– Ты должна понимать, – начал он, и я поняла, что речь его была заготовлена заранее, – что всё это сделано исключительно для твоего блага. Твои проступки уже давно пересекли грань разумного, Хейли. Мы не хотели применять таких мер, но ты не оставила нам выбора.

– Ну конечно, – съязвила я, – поэтому вы и решили ограничить меня во всех возможных действиях. То есть почти три года я должна вести себя паинькой, не так ли?

Мама вздохнула, избегая смотреть на меня, и мне сделалось дурно от плохого предчувствия.

– Более того, – продолжал отец, игнорируя мою реплику, – хорошенько подумав, мы с твоей матерью пришли к выводу, что и нам неохота нести ответственность за твоё отвратительное поведение. Поэтому, дорогая, прочитай-ка ещё вот это, – отец развернул ко мне свой ноутбук с открытой заметкой, опубликованной на новостном сайте не больше часа назад.

«Дориан Браун сообщил о причинах исчезновения своей дочери», – так была озаглавлена заметка. Нервно сглотнув, я приступила к чтению.

«Небольшой переполох вызвало то, что известная фотомодель Хейли Браун, завсегдатай всех модных вечеринок в Сан-Франциско, неожиданно пропала из поля зрения камер. Это вызвало множество предположений о том, что в свете последних событий дочь владельца крупной сети ювелирных магазинов угодила в реабилитационную клинику для наркозависимых.

Однако вчера вечером Дориан Браун сделал шокирующее заявление для прессы.

«Наша дочь в полном порядке, – сообщил он, – ни о какой реабилитационной клинике и речи быть не может. Произошедший несколько дней назад эпизод был не более, чем простым недоразумением.»

Нашего корреспондента весьма удивил ответ на вопрос о том, почему же в таком случае мисс Браун не появляется на людях.

«Всё дело в том, что Хейли занята подготовкой к свадьбе. Видите ли, уже через несколько месяцев наша дочь собирается связать себя узами брака. Как вы понимаете, подготовка к свадьбе – дело весьма хлопотное, поэтому, боюсь, некоторое время она не сможет появляться на людях.»

О том, кто является избранником принцессы Браун, Дориан умолчал, лишь обмолвившись, что данная информация пока что является конфиденциальной.

А нам остаётся только гадать, кто же этот таинственный мужчина, которому Хейли Браун отдала своё сердце.»

Закончив читать, я несколько минут переваривала эту информацию.

– Это что, шутка? – в конце концов выдала я, глядя на родителей. Матушка по-прежнему отводила взор. – В каком это смысле я готовлюсь к свадьбе? Не собираюсь я себя никакими «узами брака» связывать! Да и с кем? Вы что, всерьёз вознамерились выдать меня замуж за… кого-нибудь? Что же, сейчас идёт кастинг кандидатов? – я не заметила, что мой голос сорвался на крик. – Ну-ка, а я сама имею какое-либо право голоса в этом вопросе? Или, ах да, это же явно относится к разряду серьёзных решений, так что я должна молчать в тряпочку, пока вы двое будете решать, кому бы поудачнее сбагрить меня с рук! – я истерически засмеялась, и отец дал мне достаточно времени на то, чтобы я успокоилась. В конце концов он с поистине спартанским спокойствием выдал:

– Не волнуйся, кандидат уже есть. Это Гарри Саутвуд. Помнишь такого?

– Нет! – снова выкрикнула я, и тогда, наконец, к нашей беседе присоединилась мама.

– Вы дружили в детстве, – её голос звучал настолько мягко, в отличие от ледяных интонаций отца, что от изумления я успокоилась. – Генри, его отец, начинал бизнес одновременно с твоим папой, и, хотя они были в некотором роде конкурентами, дружба их была сильнее. Когда тебе было семь, Саутвуды переехали в Нью-Йорк, и мы думали… Думали, что было бы неплохо, если бы вы с Гарри, когда вырастете, поженились.

– Не хочу, – категорично заявила я, силясь вспомнить какого-то Гарри из своего детства. У меня ничего не получилось, а мама тем временем продолжала.

– Когда полгода назад Генри сказал, что они с женой и сыном возвращаются в родные места, мы решили, что это прекрасный шанс для нас всех. Ведь ваш брак мог бы способствовать объединению двух преуспевающих компаний. Правда, мы не собирались давить на тебя…

– Давить? Это слабо сказано! – я фыркнула, перебивая матушку. – И что же, вы хотите мне сказать, что этот Гарри не против жениться на девчонке, которую даже не помнит? Кстати, сколько ему лет?

– Он старше тебя на четыре года, – охотно сказала мама, видимо, восприняв мой ехидный вопрос как проявление интереса к этому безликому «женишку», – и, конечно, сначала это не планировалось как вынужденный брак, – она слегка виновато улыбнулась, – мы хотели, чтобы вы заново познакомились, возможно, у вас бы что-то получилось, и тогда уже слияние компаний стало бы следствием вашего добровольного бракосочетания, но…

– Но ты повела себя так отвратительно, что мы решили особенно не церемониться, – раздражённо перебил отец, уставший от маминых витиеватых формулировок. – У Генри тоже есть кое-какие рычаги давления на сына, так что Гарри уже дал согласие на брак. Это…

– А моего согласия в этой ситуации никто не спрашивает, верно? – съехидничала я.

– Верно, - не смутившись, ответил отец, – и ты сама в этом виновата.

Я глубоко вздохнула. Сил злиться в ту минуту у меня не было – нужно было прежде переварить информацию. А информация в моей голове совершенно не укладывалась.

– Я не пойду замуж, – наконец, заявила я, – вы совсем не знаете меня, если думаете, что вам удастся заставить меня пойти на такой шаг.

С этими словами я встала и, гордо подняв голову, покинула помещение. Добравшись до своей комнаты, я громко хлопнула дверью. Уверена, грохот был слышен на весь дом. Во всяком случае, я на это надеялась.

========== Часть 3 ==========

Мама вошла в мою спальню спустя четверть часа после моего бегства из кабинета. Я сделала вид, что не заметила звука открывающейся двери и её неуверенных шагов. Просто лежала лицом к стене, никак не реагируя на то, что на моё плечо легла мамина рука.

Молчание наше было достаточно тяжёлым, и в конце концов я первая нарушила его.

– Не понимаю, мама, как ты могла это допустить. Только не говори, что всё это ради моего же блага – от этой фразы меня уже тошнит!

Матушка ничего не говорила ещё с полминуты, прежде чем, наконец, ответить мне.

– Хейли, – осторожно начала она, подбирая слова, - конечно, мы можем винить только себя в том, что ты совершенно не думаешь о последствиях своего поведения. Я согласна с тем, что мы довольно-таки поздно взялись за твоё… воспитание… Но ты должна понимать: на эту крайнюю меру ты сама спровоцировала своего отца. – Мама вздохнула, словно собираясь с силами, и быстро выпалила: - Я пыталась сначала его отговорить, но он убедил меня в том, что это правильное решение.

– Правильное? – я повернулась к матери, и она незамедлительно вернула сброшенную было ладонь на моё плечо. – Правильно – сбагрить меня в руки незнакомца? Наверное, я чего-то не понимаю. Мама, ты же должна осознавать, что я не пойду на это, верно?