Мы, члены партий социально-либеральной коалиции, хотели сломать закостенелые структуры аденауэровской эпохи, сделать ответственность за нацистские преступления предметом гласности и модернизировать общество. Следуя традициям либерализма, мы хотели претворить нашу конституцию, опирающуюся на представления о человеческом достоинстве, в действительность, которая воплощала бы конституционные нормы. Мы ощущали ветер общественных перемен, и наши партии, подгоняемые им, приняли тогда решение о реформах, которые по сей день определяют облик Германии. Ключевым лозунгом первого заявления правительства Брандта – Шееля был: «Больше демократии!» Мы сознавали, что эти реформы наберут ход лишь в том случае, если каждое из поколений, живущих в нашей стране, будет противостоять ползучей утрате фундаментальных либеральных ценностей. В современной Германии, где нарастают расистские настроения, это по-прежнему остается самой насущной задачей. В те годы мы утвердили либеральное мышление почти во всех сферах общества – от правопорядка до образовательной политики —. Одновременно мы с большим напряжением сил, преодолевая мощное сопротивление консервативных слоев населения, инициировали новую политику в отношении ГДР и стран Восточного блока. Позже она сыграла, среди прочего, решающую роль в процессе воссоединения Германии и освобождения Восточной Европы.

Гётц Али весьма точно описывает движение-68, имевшее глобальные корни. Все же, с моей точки зрения – а я также был современником событий, – он оценивает это движение чересчур негативно. Тем не менее его книга излагает достоверный взгляд на ситуацию тех лет и обладает высокой документальной ценностью. Разумеется, из того, что он справедливо критикует в тогдашних антилиберальных тенденциях, сейчас осталось не так много: например, желание упразднить капиталистическую экономику. Правда, она не была реформирована так, как того хотели мы, либералы, но поставлена теперь на гораздо более прочные основания, чем имела когда-либо.

В решении самых важных проблем возобладали позитивные тенденции. Как иногда утверждают – и я присоединяюсь к этому выводу, – в те годы республика была практически переучреждена заново. Наши друзья из гражданского движения в ГДР с огромным интересом наблюдали процесс этого пробуждения издалека и страдали от того, что в их обществе не происходит ничего подобного.

Хочу закончить цитатой из великого философа Карла Поппера: «Мы можем интерпретировать историю с точки зрения нашей борьбы за открытое общество, за власть разума, за справедливость, свободу, равенство и за предотвращение международных преступлений. Хотя история не имеет цели, мы можем навязать ей свои цели. И хотя история не имеет смысла, мы можем придать ей смысл». Этой цели хотим служить и мы, когда возвращаемся с помощью книги Гетца Али к событиям, происходившим в 1968 году в Германии, и обсуждаем их с российскими читателями.

Герхарт Баум, бывший министр внутренних дел ФРГ

Первое издание моей книги, предложившей критический взгляд на события 1968 года, было приурочено к сороковой годовщине тогдашних протестных выступлений. Возмущенная реакция постаревших борцов за лучший мир не заставила себя ждать. Чтобы выкурить позавчерашних противников авторитаризма из их уютного гнездышка, достаточно было включить в книгу, опубликованную под ностальгическим заголовком «Наша борьба», несколько язвительных замечаний о давно минувшей эпохе исканий и блужданий. Тут же раздались возмущенные крики: «У него стыда нет! Какая мерзость! Что он себе позволяет!»

Стайки боевых друзей и подруг, держа друг друга под руку, появлялись на моих многочисленных – в те дни я выступал около сорока раз – чтениях. Седовласые дамы и господа, хмурясь, рассаживались в зале и принимались за дело: «Ренегат! Перебежчик! Барышник! Мы и читать не станем твою пачкотню!» Называя меня «предателем» и «доносчиком», они в то же время заверяли слушателей в «исключительно просветительском характере» их движения и в собственной непорочности. Как только я посмел обличить хотя бы одного человека из этого чистого мира гуманности и всестороннего раскрепощения!

Перед презентацией моей книги в вендландском городке Хитцаккере там был распространен призыв к бойкоту. Воззвание сочинили несколько представителей старого «альтернативного» движения, которых немало в районе Люхов – Данненберг. Они борются за справедливое распределение ресурсов, против ядерной энергетики и владеют домами, где на человека приходится добрых полтораста квадратных метров жилой площади. Несмотря на предупреждение, собралось около тридцати слушателей. Все они хорошо разогрелись в своих домах под камышовыми крышами[1] и кипели от возмущения. В конце вечера ко мне подошла подтянутая пожилая дама: «Меня зовут Эдельгард». Глядя с укоризной, она молча протянула мне свою брошюру «Добьемся большего вместе. Краткое руководство для активистских групп». Труд Эдельгард открывается задорным обращением: «Всем привет!» – и завершается бодрым лозунгом на обороте обложки: «Будем на одной волне». Ничем не напоминает концепцию «народной общности»[2], а? Ну что вы! Откуда взяться врагам в стране активистских групп, где обитает Эдельгард?

В ходе подобных встреч мои оппоненты обычно выдвигали четыре аргумента в свою защиту: 1. Тот, кого не было среди нас, не вправе судить об этом времени. 2. Мы стремились к новому. 3. Не все было плохо. 4. Мы не позволим лишить себя биографии. Примерно то же заявляли после 1945 года родители бунтарей 68-го, а после 1989-го – многие жители ГДР. Первые столкновения с противниками моей книги подсказали мне слоган для дальнейших выступлений: «Против сорокалетней гнили»[3].

Многие, хотя и не все ветераны 68-го во время дискуссий сознательно уклонялись от неудобных воспоминаний и приукрашивали прошлое. Они вполне серьезно утверждали, что часто скандировавшийся, начиная с февраля 1968 года, лозунг «США-СА-СС» (USA-SA-SS), который ясно свидетельствовал о стремлении детей нацистов переложить вину на чужие плечи, был завезен из Франции. Как он звучал по-французски, эти сказочники не уточняли. Если не вдаваться в подобные детали, можно сказать, что активные участники движения 1968 года в настоящее время ограничиваются двумя отговорками: 1. Во Франкфурте все происходило не так, как в Западном Берлине, а в Тюбингене и подавно. 2. Я был еще слишком молод (вариант: уже слишком стар) для участия в «серьезных беспорядках». Они, конечно, имели место, но как-то стерлись из памяти.

Так, «зеленые» забыли тот факт, что к моменту основания партии ее руководство наполовину, если не больше, составляли выходцы из маоистских революционных объединений «спонти» или из групп марксистских доктринеров. Напротив, те же самые люди – как бы их ни звали: Антье Фольмер, Йошка Фишер, Юрген Триттин или Клаудия Рот, – в один голос твердят, что такие группы следует рассматривать лишь как прискорбное побочное явление, вызванное общим «прорывом». Тут нет ничего загадочного, – биографии десятков тысяч западногерманских студентов, в сущности, ничуть не меньше подпорчены их позднейшими симпатиями к просоветскому Марксистскому студенческому союзу «Спартак», к теории государственно-монополистического капитализма Stamokap, поддерживаемой молодыми социалистами, и к очередному троцкистскому Интернационалу.

Левые книготорговцы, прежде привечавшие меня и мои работы о национал-социализме, теперь не желали рекомендовать покупателям книгу, которую называли неслыханным безобразием и «дико опасным» сочинением (Ютта Дитфурт); исключение составил только марбургский книжный магазин Roter Stern. Многие торговцы из этого круга отвечали бранью, когда к ним обращались представители издательства S. Fischer Verlag, и предостерегали постоянных клиентов и держательниц дисконтных карт от покупки моего сочинения. В таких магазинах пользовались успехом книги с прочувствованными названиями вроде «Руди и Ульрика»[4] или «Мой 68-й», раскупались записки современников «Дух мятежа», а слабовидящие приобретали друг для друга иллюстрированный альбом «Мы там были», сопровождая подарок надписью: «сердечно приветствую». В летнем семестре 2008 года руководство Гёттингенского университета отклонило предложение студентов пригласить меня для обсуждения событий 1968 года. Отказ предоставить скромную финансовую поддержку, обычную при организации подобных мероприятий, сопровождался недвусмысленным указанием на то, что книга «Наша борьба» – не лучшее чтение для университетской молодежи. Несмотря на это, студенты читали книгу с интересом.