Барунданди рассчитал очень точно. Он явился за нами как раз в тот момент, когда в зал взбешенной орлицей ворвалась Протектор. Глаза у Гокле сделались как плошки – он увидел, что мы уходим. И поспешил что-то шепнуть одному из своих писцов.

К сожалению, у Джауля Барунданди был острый глаз.

– Минь Сабредил, похоже, твоя дочь произвела впечатление на главного инспектора.

Сабредил изобразила удивление:

– Что? Нет-нет, господин. Это невозможно. Я не допущу, чтобы дочь угодила в ловушку, которая уже сломала мою жизнь.

Сава схватила Сабредил за руку. Со стороны это выглядело так, будто ее напугала вспышка негодования. На самом деле она предостерегала, чтобы Минь не сказала ничего лишнего, что позднее может вспомнить Барунданди, если исчезнет Чандра Гокле.

Не исключено, что нам придется изменить план. Ни у кого не должно быть ни малейшего повода связать с кем-нибудь из нас то, что вскоре случится.

Сабредил сникла, засмущалась. Выглядела так, будто хотела немедленно оказаться подальше отсюда.

– Шихи, идем!

Я была готова дать Шихи крепкого пинка – она кокетничала как форменная шлюшка. Но приказа матери девчонка послушалась.

Сава взялась за последний грязный подсвечник, надеясь, что про нее забудут, пока собирается Тайный совет. Но Джауль Барунданди был начеку.

– Минь Сабредил, уведи свою золовку.

По дороге он попытался заигрывать с Шихандини, но заработал только взгляд, в котором сквозило отвращение.

Минь Сабредил заторопилась вслед за дочерью и потянула меня за собой.

– Что это ты себе позволяешь, Шихи?

– Да я просто шутила. Он ведь и вправду гадкий старый козел.

Негромко, как будто ее слова не предназначались для ушей Барунданди, Сабредил сказала:

– Больше не шути. Смотри, доиграешься. Мужчины, занимающие такое положение, могут делать с тобой все, что захотят, и никто им слова не скажет.

Отнюдь не лишнее предостережение. Меньше всего нам нужно, чтобы кто-то из сильных мира сего затащил Шихандини в темный угол.

Бог даст, до этого не дойдет. Невозможно даже представить себе последствия такого поворота событий. Даже простолюдины зачастую не останавливаются перед насилием, что же говорить о тех, кто уверен, что для них закон не писан?

– Нарита! – позвал Барунданди. – Куда ты опять запропастилась? Черт бы побрал эту стерву! Наверняка точит лясы на кухне. Или дрыхнет где-нибудь в закутке.

Позади нас, в зале заседаний, зазвучал голос Радиши, но отдельных слов было не разобрать. Ей раздраженно ответил другой голос – скорее всего, Душелов. Мне захотелось поскорее убраться. Я прибавила шагу.

Сава иногда делает то, чего другие не понимают. Минь, разволновавшись, схватила ее за руку. Барунданди сказал Сабредил:

– Веди всех на кухню, вам дадут поесть. Если Нарита там, скажи, что она мне нужна.

– Саве самое время заблудиться, – заявила я, как только он скрылся из вида.

Страницы Анналов, которые Сабредил приносила Дреме, не всегда устраивали последнюю. Сабредил, вынужденная торопиться, не имела возможности просматривать книги и редко приносила что-нибудь действительно интересное.

Я надеялась, что помню дорогу. Даже если у тебя есть нитяной защитный браслет, опутанный паутиной заклинаний дворец – опасное место. Я не разгуливала по нему с тех пор, как Капитан был Освободителем и великим героем таглиосского народа. И даже тогда я побывала здесь лишь несколько раз.

Почувствовав себя неуверенно, я достала мелок, чтобы время от времени рисовать на стенах крошечные буквы сангельского алфавита. За годы, проведенные на юге, я немного выучила этот язык, что оказалось совсем непросто. Если кто-то и обнаружит мои метки, то почти наверняка не поймет их значения.

Я нашла комнату, где были спрятаны старые книги. Чувствовалось, что кто-то нередко бывает здесь. Я взяла книгу подревнее. Черт, ну и тяжеленная же! И вырывать из нее страницы очень нелегко. Они даже не из бумаги, которая здесь вообще малоупотребима. За один раз удавалось выдернуть лишь одну страницу. Вот почему, наверное, Сабредил приносила все, что под руку подвернется. Недосуг ей было выбирать.

Я увлеклась и в какой-то момент забеспокоилась, что отлучилась слишком надолго. Барунданди или его жена могут меня хватиться. Лишь бы не допытывались, почему Сабредил не подняла шум, обнаружив мое отсутствие.

Но, вопреки моей тревоге, я никак не могла остановиться, продолжала вырывать листы. И унялась, лишь когда их набралось столько, что мы и втроем еле-еле смогли бы унести.

Я спрятала добычу в чулане неподалеку от служебного выхода, хотя вовсе не была уверена, что нам удастся улучить момент и забрать ее. Потом так хорошо сосредоточилась на образе Савы, что и в самом деле почувствовала себя полной кретинкой.

Они обнаружили эту кретинку, грязную, зареванную и безуспешно пытающуюся найти дорогу в зал Тайного совета. «Они» – это другие поденщицы. Меня сразу отвели к Сабредил и Шихандини. Я вцепилась в руку золовки, словно была легкой щепкой, которую мог вновь унести бурный поток.

Джаулю Барунданди, конечно, все это не понравилось.

– Минь Сабредил, я допускаю сюда эту женщину исключительно ради тебя, а не просто по доброте сердечной. Но такие оплошки совершенно неприемлемы. Пока мы занимались поисками, дело стояло…

Он растерянно умолк. К нам приближались Радиша и Протектор. Довольно странно, что они оказались здесь, в этой части дворца, предназначенной в основном для слуг. На что Душелов, безусловно, было наплевать. У этой женщины напрочь отсутствовало классовое или кастовое высокомерие. Мир для нее делился на две половины: она сама и все остальное.

Сава опустилась на корточки, съежилась, уткнулась лицом в колени. Сабредил, Шихандини и Джауль Барунданди шарахнулись в стороны, вытаращив глаза. До сих пор Шихи не видела ни одну из этих женщин.

Сава скрестила пальцы, пряча их между коленей. Сабредил зашептала молитву, обращенную к Гангеше. Джауль Барунданди дрожал от ужаса. Шихандини смотрела с подростковым бесстрашием.

Радиша не обратила на нас никакого внимания. Она в гневе протопала мимо, бормоча, что нужно выпустить кишки всем этим последователям Бходи. Однако в голосе не чувствовалось уверенности. Протектор, напротив, убавила шаг и внимательно осмотрела нас. На мгновение меня с головой накрыло страхом: а вдруг она и в самом деле читает мысли? Потом Душелов двинулась дальше, и Джауль Барунданди кинулся следом, позабыв и о нас, и о Нарите, потому что Радиша бросила ему через плечо какое-то приказание.

Сава поднялась и прошептала:

– Я хочу домой.

Сабредил согласилась, что на сегодня достаточно.

Ни серые, ни княжеские гвардейцы никого не обыскивали. Повезло, ничего не скажешь. У меня под одеждой было столько страниц, что нормальной походки хватило лишь на несколько десятков шагов.

В этот вечер я недолго участвовала в вечернем собрании. Потом, уединившись в своем уголке, стала сравнивать недавно добытые страницы с аналогичными из той книги, которую стащила из библиотеки и которая, по моему мнению, была точной копией – если вообще не оригиналом – подлинного первого тома Анналов Черного Отряда. У меня было отличное настроение. Не сомневаюсь, что Одноглазый не упустил случая позубоскалить по этому поводу за моей спиной.

Мне не пришло в голову задержаться и узнать, как будет разыграно искушение Чандры Гокле.

Позднее мне рассказали, что Гокле отправил своего человека проследить за Шихи до ее жилья. Однако шпион не вернулся по истечении всех разумных сроков, что было вполне естественно: он наткнулся на Ранмаста и Икбала Сингхов, после чего мертвый поплыл вниз по реке. Перевозбудившись в ожидании, Гокле отправился в бордель, предназначенный специально для него, для его приближенных и для тех, кто разделял с ними весьма особые, но едва ли редкие вкусы по части удовольствий. Рекоход с несколькими братьями подкараулили его, когда он покидал дворец. С Гокле были два приятеля, на свою беду решившие составить главному инспектору теплую компанию в этот вечер.