Я описала, что видела. У Сантаракситы – в точности как у многих очевидцев самосожжения сектанта – это разом вызвало и отвращение, и интерес.

– Как думаешь, Дораби, зачем монахи Бходи на это идут?

Я знала зачем. Не нужно быть гением, чтобы понять их цели. Непонятно было другое: откуда такая решимость?

– Этим они дают понять Радише, что она не выполняет своего долга перед таглиосцами. Ситуация представляется им нетерпимой, и они выражают протест тем способом, который невозможно проигнорировать.

– Я тоже считаю, что цель именно такова. Однако остается вопрос: что может сделать Радиша? Протектор не уйдет из Таглиоса только потому, что кому-то она не нравится.

– Простите, шри, но у меня много работы, к тому же я опоздал.

– Иди, иди. Я должен созвать бхадралок. Может быть, нам удастся придумать, как Радише ослабить хватку Протектора.

– Удачи вам, шри.

Удача ему уж точно понадобится. Только самый невероятный счастливый случай может вложить в руки Сантаракситы и его единомышленников оружие, способное сразить Душелов. Подозреваю, что эти умники из бхадралока даже не понимают по-настоящему, кого себе выбрали во враги.

Я стерла пыль, вымыла полы, проверила ловушки для грызунов и только тогда заметила, что в библиотеке почти никого. Спросила у Баладиты, старого переписчика, куда подевались его коллеги. Оказывается, они разбрелись, как только старшие библиотекари отправились на собрание своего бхадралока. Переписчики знают, что бхадралок – это сплошная говорильня, многочасовое брюзжание и споры, вот и устроили себе выходной.

Не следовало упускать такую возможность. Я начала просматривать книги и даже рискнула подобраться к запретным стеллажам. Баладита этого не заметил – он видел не дальше трех футов от своего носа.

Джауль Барунданди дал в напарницы Минь Сабредил молодую женщину по имени Рахини и отправил убираться в покоях Радиши. Уборщицами руководила Нарита, уродливая толстуха с раздутым до крайности самомнением. Нарита недовольно заявила Барунданди:

– Мне нужно еще шесть женщин, чтобы навести порядок в помещении совета, когда управлюсь с комнатами княжны.

– Не будет тебе больше женщин, бери сама веник в руки. Я вернусь через пару часов. Надеюсь увидеть, что дело спорится. Я дал тебе лучших работниц из тех, что сегодня пришли. – И Барунданди отправился портить настроение кому-то другому.

Толстухе пришлось сорвать зло на Сабредил и Рахини. Сабредил не была знакома с Наритой, прежде эта женщина не появлялась при ней в княжеских покоях. Орудуя шваброй, Сабредил прошептала:

– Кто эта злюка? – и погладила своего Гангешу.

Рахини, не поднимая головы, глянула вправо-влево:

– Как же ей не быть злюкой? Она жена Барунданди.

– Эй, вы! Вам деньги не за болтовню платят.

– Простите, госпожа, – сказала Сари. – Я не поняла, что нужно делать, а вас беспокоить не хотела.

Толстуха заворчала, но тут же переключилась на кого-то другого. Рахини чуть улыбнулась и прошептала:

– У нее сегодня хорошее настроение.

Шли часы. У Сабредил заболели колени, потом руки, потом все мышцы тела. Женщина понимала, что они с Рахини оказались под началом у жены Барунданди не только потому, что могли выполнить определенную работу. Среди поденщиц они были не самыми смышлеными или привлекательными. Барунданди хотел убедить жену в том, что всегда нанимает только таких женщин. Нет никаких сомнений, что где-нибудь в другом месте он, как и его помощники, вовсю пользуется своей властью над обездоленными и отчаявшимися.

День выдался неподходящий для исследований. Работы было больше, чем могли выполнить три женщины. У Сари не было даже возможности вырвать еще несколько страниц из Анналов. К тому же вскоре поднялась суматоха, забегали важные люди. Как будто прямо сквозь стену просочился слух, что еще один монах Бходи сжег себя перед дворцом и Радиша ужасно расстроилась. Нарита сама сообщила женщинам:

– Она очень напугана. Закрылась в Комнате Гнева. Теперь почти каждый день туда ходит.

– Комната Гнева? – удивленно пробормотала Сари. Прежде ей ни о чем подобном слышать не приходилось, но до недавнего времени она и не работала в такой близости от самого сердца дворца. – Что это, госпожа?

– Есть такая комната в глубине дворца, где княжна может рвать на себе волосы и одежду, бушевать и лить слезы. Она не выйдет оттуда, пока совсем не успокоится.

Как же это по-гуннитски, подумала Сабредил. Только у кого-нибудь из них может возникнуть такая идея. Их религия персонифицирует все и вся. В ней есть и боги, и богини, и демоны, и дэвы, и ракшасы, и якшасы, и много кого еще – в разных ипостасях и с разными именами. Все эти сущности были очень деятельны в прежние времена, но сейчас они слишком заняты, чтобы вернуться к людям.

Только очень богатая гуннитка могла додуматься до того, чтобы обзавестись Комнатой Гнева. Гуннитка, которой досталась тысяча комнат и которая не знает, что с ними делать.

Позже в этот день Сабредил подстроила так, что ей позволили убрать освободившуюся Комнату Гнева. Крошечный покой оказался пуст, если не считать циновки на лакированном деревянном полу и маленького алтаря предков. Комната была полна чада с мощным запахом благовоний.

Хорошо, что при мне не было ни одной страницы Анналов, – сказала Сари. – Серые обыскали нас на выходе. Одна женщина, Ванха, попыталась украсть миниатюрную масляную лампу из серебра. Завтра Джауль будет ее «наказывать». На это у него наверняка уйдет все утро.

– Интересно, знает ли о проделках Барунданди его начальство?

– Сомневаюсь. А что?

– Можно сделать так, что об этом станет известно. И тогда его вышвырнут.

– Не нужно. Знакомый черт лучше незнакомого. Честным человеком труднее манипулировать.

– Я его ненавижу.

– Спору нет, это гнусный тип. Власть, даже пустяковая, портит. Но мы здесь не для того, Дрема, чтобы реформировать Таглиос. Мы ищем способ освободить Плененных. И беспокоим наших врагов, когда это не мешает выполнению основной задачи. Сегодня мы очень неплохо поработали: Радиша просто раздавлена нашими посланиями.

Сари рассказала о том, что она обнаружила. Потом и я поделилась с ней собственной маленькой победой:

– Я проникла в закрытый фонд. И похоже, нашла оригинал тома Анналов, который мы спрятали во дворце. Он в ужасном состоянии, но все страницы на месте, и текст можно разобрать. Не исключено, что там есть и другие тома. Пока что я ознакомилась только с частью закрытого фонда. Потом мне пришлось искать туфли Баладиты, чтобы внук мог отвести его домой.

Упомянутая книга лежала прямо здесь, на столе. Я с гордостью похлопала по ней ладонью. Сари спросила:

– Ее не хватятся?

– Надеюсь, что нет. Я поставила на ее место заплесневелый том, который мне не нужен.

Сари сжала мою кисть:

– Отлично. Ты молодец. Наконец-то дела идут в гору. Тобо, найди Гоблина, мне нужно с ним кое-что обсудить.

– Пойду взгляну, что делают наши гости, – сказала я. – Может, кто-нибудь уже готов посекретничать со мной.

Увы, в качестве слушательницы я интересовала только Лебедя, причем делиться секретами он не собирался. Пусть по-своему, но он был так же неисправим, как Одноглазый, правда его манеры меня не раздражали. Сердце у Лебедя было незлое. Подобно многим людям, он стал жертвой обстоятельств, а теперь старался сохранить голову на плечах в бурном водовороте событий.

Дядюшка Дой был недоволен тем, как с ним обращаются, хотя его и не посадили под замок.

– Безусловно, мы сможем обойтись без этой книги, – сказала я ему. – Даже сомневаюсь, что смогла бы ее прочесть. Просто хочется быть уверенной в том, что она не вернется к обманникам. На самом деле нам нужны сведения, которые хранятся в твоей голове.