Я замолчала. Никто не произнес ни слова. Для некоторых сказанное мною стало новостью, хотя мы с Сари начали разыскивать родню Нарайяна много лет назад.

Я встала и вышла, чтобы налить себе большую чашку чая. Терпеть не могу чайных церемоний нюень бао. В их глазах я, конечно, варварка. Терпеть не могу и крошечные чашечки, которыми они пользуются. Уж пить чай, так пить. Заварить покрепче и непременно добавить меду.

Вернувшись, я снова уселась перед Нарайяном. В мое отсутствие все хранили молчание.

– Так что же, живой святой душил, ты и впрямь отказался от всех земных привязанностей? Хотел бы снова увидеть Кадиту? Она была совсем крошкой, когда ты оставил семью. А как насчет встречи с внуками? У тебя их пятеро. Я могу распорядиться, и самое большее через неделю один из них будет здесь. – Я хлебнула чая, глядя Сингху в глаза и надеясь, что он напряженно обдумывает открывшиеся возможности. – Но с твоей головы не упадет ни один волос, Нарайян. За этим я лично прослежу. – Я одарила его улыбкой Ваджры Наги. – Кто-нибудь покажет нашим гостям их комнаты?

– Что ты затеяла? – спросил Гоблин, когда пленников увели.

– Хочу, чтобы Сингх поразмыслил о своей непрожитой жизни. И о возможности потерять даже то, что от нее осталось. О риске лишиться даже своего мессианства. И наконец, о том, что избежать всех этих напастей очень легко: достаточно сказать нам, где лежит сувенир, который он вынес из логова Душелов под Кьяулуном.

– Сингх вздохнуть не смеет без позволения девчонки.

– Посмотрим, как он поведет себя, получив шанс принять самостоятельное решение. Если чересчур заупрямится, а время будет поджимать, с помощью ваших чар я заставлю его поверить, что я – это она.

– А с ней как быть? – спросил Одноглазый. – Ты и ею сама займешься?

– Наложите несколько этих ваших колдовских удавок, по одной на каждую лодыжку и запястье. И двойную вокруг шеи.

Среди прочего у нас было небольшое стадо, и за годы Одноглазый и Гоблин, стимулируемые своей невероятной ленью, разработали для управления им специальные заклинания. Чем дальше заходило животное за запретную черту, тем туже стягивались петли.

– Дщерь изворотлива, да и богиня на ее стороне. Я бы предложила убить ее, но тогда нам не дождаться помощи от Сингха. Другое дело, если ухитрится сбежать. В этом случае она просто умрет от удушья. Меня вполне устроит потеря сознания из-за нехватки воздуха. И еще – нельзя допустить регулярных контактов ни с кем из наших людей. Не забывайте, как ее тетка Душелов окрутила Плетеного Лебедя. Кстати, о Лебеде. Тобо, не сказал ли он чего-нибудь интересного?

– Только играет в карты, Дрема. Болтает без умолку, но в основном разную чепуху. На манер дядюшки Одноглазого.

– Это ты мальца так настроил, морда лягушачья? – прошептал «дядюшка».

– Похоже, Лебедь остался прежним, – сказала я.

Я закрыла глаза и начала большим и указательным пальцем массировать лоб, стараясь изгнать образ Ваджры Наги из сознания. Хотя был соблазн его оставить, очень уж нравилось мне его змеиное хладнокровие и отстраненность.

– Ох, и устала же я…

– Так почему бы нам всем не выйти в отставку? – проворчал Одноглазый. – Черт возьми, по чьей вине мы теперь по уши в дерьме? Кто, если не Капитан, десятилетиями рвался в Хатовар и нас туда тащил? И теперь вы, две бабы, затеяли священную войну за освобождение Плененных. Малышка, лучше найди себе парня да потрать годик на постельные утехи. Нам никогда не вытащить наших людей. Смирись с этим. Просто думай о них как о мертвецах.

Предатель, живущий в моей душе, каждую ночь перед сном нашептывал то же самое. Особенно упорно он внушал мысль о невозможности вернуть братьев.

– Нельзя ли вызвать нашего дорогого покойника? – спросила я у Сари. – Одноглазый попросит его оценить новый план.

– Чего-чего?! Нет уж, пусть этим займется жаболицый. А мне пора принять лекарство.

Ухмыляясь вопреки боли в суставах, Гота заковыляла вслед за Одноглазым. На какое-то время эта парочка исчезнет. Если нам повезет, Одноглазый быстро налижется и уснет. Если нет, он приползет обратно и сцепится с Гоблином, а нам придется его усмирять. И это будет целое приключение.

– А вот и наш бродяга.

Сари сумела-таки зазвать Мургена в его туманное вместилище.

– Расскажи о белой вороне, – потребовала я.

Вопрос застал его врасплох.

– Иногда я становлюсь ею. Но не специально.

– Сегодня в Чор-Багане мы захватили Нарайяна Сингха и Дщерь Ночи. Там была и белая ворона. А тебя не было здесь.

– Думаешь, я был там? – Он выглядел совсем уж сбитым с толку и даже обеспокоенным. – Не помню такого.

– Похоже, Душелов заметила птицу. А всех своих ворон она знает наперечет.

– Я там не был, но почему-то знаю, что произошло, – продолжал Мурген. – Неужели опять началось?

– Ладно, успокойся. Расскажи лучше, что именно ты знаешь.

Мурген повторил каждое слово, произнесенное Душелов, и описал все, что она делала после того, как укрылась от нашего обстрела. Каким образом узнал об этом, он не объяснил, да и вряд ли смог бы.

– Ей известно, что Сингх и девчонка у нас, – сказала Сари.

– Интересно, Душелов догадывается, зачем они нам понадобились? Между этими двумя и Отрядом старая вражда.

– Она только тогда решит, что дело именно в старой вражде, и успокоится, когда увидит их трупы. Ей все еще не верится в смерть Лебедя. Протектор очень подозрительная женщина.

– Ну, подсунуть ей труп Нарайяна будет нетрудно. В городе миллион тощих, грязных мелких стариков с дрянными зубами. Другое дело – красивая двадцатилетняя девушка с голубыми глазами и кожей чуть бледнее, чем слоновая кость.

– Серые наверняка засуетятся, – сказала Сари. – Независимо от того, подозревает она что-либо или нет, Протектор не захочет, чтобы в ее городе творилось непонятное.

– Вот тут Радиша может с ней поспорить. Кстати, о Радише: давно уже бродит в уме одна мыслишка. Хочу послушать, что ты об этом думаешь.

Когда адепты Бходи пробирались через толпу, многие одобрительно хлопали их по спине. Монахам это не сказать что нравилось, но они помалкивали. Чем больше свидетелей, тем лучше.

Ритуал вершился так же, как и в прошлый раз.

Очередной коленопреклоненный жрец в оранжевой хламиде вспыхнул, едва серые начали отшвыривать со своего пути его помощников. Хлынул вверх густой дым, в нем виднелся череп Черного Отряда. Единственный глаз злобно глядел прямо в душу всем, кто толпился вокруг. В утреннем воздухе раскатилось:

– Их дни сочтены.

И вдруг на деревянном заборе, что закрывал восстанавливаемую стену, замерцали высокие, в рост человека, нанесенные известью буквы. Они сложились в слова: «Воды спят», «Мой брат не отмщен», которые медленно ползли туда и обратно.

На крепостной стене тотчас появилась Душелов.

Еще одно, больших размеров, облако дыма поднялось над горящим монахом. Возникло лицо – самое удачное изображение Капитана в исполнении Одноглазого и Гоблина. Оно заговорило, обращаясь к замершим в благоговейном страхе людям:

– Раджахарма, долг князей. Знай же: княжеский сан – это доверие. Князь – облеченный высшей властью и самый добросовестный слуга народа.

Я начала выбираться из толпы. Происходящее разозлит Протектора, и она может пойти на скоропалительные – и свирепые – меры самозащиты.

Но этого не случилось. Вроде бы Душелов ничего не делала, но внезапно подул ветер и разогнал дым. А еще он раздул пламя, пожиравшее монаха Бходи, и разнес по городу запах горелого мяса.

Когда шри Сантараксита поинтересовался причиной моего опоздания, я сказала правду:

– Еще один адепт Бходи сжег себя перед дворцом. Я не удержался, пошел посмотреть. Тут, конечно, не обошлось без колдовства.