И тот факт, что сейчас Отряд почти целиком состоит из местных, ничего не меняет. Наш образ жизни не привлекает умную, образованную часть населения. Если бы какой-то жрец пожелал к нам записаться, очень скоро его труп поплыл бы вниз по реке – с заведомыми шпионами мы не церемонимся.

– Уж не у тебя ли эта чертова штуковина? – спросил Одноглазый.

– Ты кого спрашиваешь?

– Тебя, Малышка. Тебя, плутовка. Я не забыл, что ты побывала в гостях у Душелов, когда ты, доставив в Таглиос послание от Мургена, возвращалась обратно. Я не забыл, что наш старый миляга дядюшка Дой освободил тебя чисто случайно. Он искал свою пропавшую безделушку, Ключ. Или я неправду говорю?

– Нет, это правда. Как и то, что я оттуда ничего не вынесла. Если не считать нескольких новых шрамов на спине.

– Тогда нужно выяснить, продолжает ли Душелов поиски Ключа.

– С уверенностью ничего сказать нельзя. Но время от времени она летает на юг и рыщет там, как будто что-то разыскивает.

Об этом мы узнали от Мургена, хотя вплоть до сегодняшнего дня поведение Душелов казалось лишенным смысла.

– Итак, кто еще мог бы прибрать к рукам это сокровище?

Одноглазый не стал вытягивать из Кы Готы информацию. Чего-то добиться от этой мегеры можно лишь одним способом: делая вид, что не замечаешь ее. Временами старухе хотелось, чтобы ее заметили.

Я вспомнила бледную девочку в лохмотьях. Ей было всего четыре года, но она казалась безвозрастной – молчаливая, не по-детски терпеливая и совершенно не напуганная тем, что оказалась в плену. Дщерь Ночи. Она не разговаривала со мной. И не замечала моего существования – кроме тех моментов, когда я, слишком уж разозлившись на нее, забирала всю жалкую еду, оставленную нам Душелов. Эх, жаль, что я не задушила ее тогда. Но в те времена я понятия не имела, кто она такая.

В те времена мне больше всего хотелось вспомнить, кто такая я. Душелов что-то подмешала мне в пищу, проникла в самую душу и утащила оттуда половину того, что делало меня мной. А потом сама прикинулась мной, чтобы попасть в Отряд. Интересно, много ли ей удалось тогда узнать обо мне, приобрела ли она эмоциональное оружие против меня? Известно ли ей, что я пережила Кьяулунские войны? Лучше бы она числила меня среди мертвых, так безопаснее.

– Потом пришел Нарайян, чтобы забрать Дщерь Ночи, – продолжала я вспоминать уже вслух. – Но я видела его лишь мельком. Ужасно тощий коротышка в грязной набедренной повязке. Чудовище и на вид, и по сути. Я вообще не догадывалась, что это он, пока не стало ясно, что меня никто освобождать не собирается. Я не видела, что они делали, и не знаю, взяли ли что-нибудь с собой. Мурген, ты же наблюдал за ними тогда. Я сама читала, что наблюдал. Взяли они с собой что-нибудь похожее на этот Ключ?

– Не знаю. Хочешь верь, хочешь нет, мы замечаем не все, что происходит вокруг нас. – Тон его показался мне уязвленным.

– Ну все равно, напрягись, попытайся вспомнить, – попросила я.

И поймала себя на том, что не удосужилась выслушать его доклад. В чем и призналась.

– Вряд ли от этого будет много толку, – буркнула Сари, не желая, чтобы Мурген повторял все с самого начала.

– Ты можешь найти их сейчас?

Конечно, это было бы довольно опасно, поскольку девчонка могла поддерживать связь с Киной. Если та снова зашевелилась, Мургену нужно действовать со всей осторожностью, чтобы не привлечь к себе внимание богини Тьмы.

Вот какие приоритеты мы установили относительно Дщери Ночи. Убить ее. В случае неудачи – убить ее дружка. В случае неудачи – позаботиться о том, чтобы она не смогла скопировать Книги Мертвых. Ничуть не сомневаюсь, что она снова примется за это, как только установит прочный контакт с Киной. И последнее: отобрать у нее все, что они с Сингхом унесли, когда душила освобождал ее.

Одноглазый перестал кивать как заведенный и лениво похлопал в ладоши:

– Разорви их в клочья, Малышка. Сотри в порошок.

– Не ехидничай, старый развратник.

Одноглазый захихикал.

– Можно подойти к этому с другой стороны, – сказал Гоблин. – У тебя ведь есть в библиотеке приятели среди тех, кто переплетает чистые тетради? Постарайся разузнать, кто совсем недавно заказывал такие. Или предложи взятку, чтобы сообщили тебе, когда это произойдет.

– Отлично, – сказала я. – Хоть кто-то использует свои мозги по назначению. Прелесть этого мира в том, что чудеса в нем никогда не закончатся. Проклятие! Куда подевался Мурген?

– Ты же сама сказала ему, чтобы поискал Нарайяна Сингха и Дщерь Ночи, – напомнила Сари.

– Я не имела в виду сию секунду. Сейчас мне гораздо важнее узнать что-нибудь о Чандре Гокле, что можно было бы использовать против него.

– Ну что ты все суетишься, Малышка? – Тон у Одноглазого был такой сладкий, что мне захотелось хорошенько треснуть колдуна. – Расслабься. Сейчас не нужно торопить события.

Вернулись с дежурства и непрошеными явились на совещание начальства двое наших парней, Ранмаст Сингх и тенеземец, которого в Отряде звали Кендо Резчик.

– С тех пор как стемнело, опять орут то там, то здесь, – сообщил Кендо. – Я оповестил всех, чтобы держались там, где посветлее.

– Тени охотятся, – произнесла Сари.

– Здесь нам опасаться нечего, – сказала я. – Но чем черт не шутит. Давай-ка, Гоблин, отправляйся в обход с Кендо и Ранмастом. Нам ни к чему сюрпризы. Сари, может Душелов выпустить на свободу совершенно одичавшие Тени?

– В качестве урока послушания? Ты у нас летописец. Что в книгах о ней сказано?

– Там сказано, что она способна на все. Что ее связи с человеческим родом разорваны. Должно быть, ей очень одиноко.

– Что-что?

– Итак, наша следующая цель – Чандра Гокле? Нет возражений?

Сари удивленно посмотрела на меня. Ведь уже решено: если не представится более удачной возможности, мы просто ликвидируем главного инспектора, без чьей налоговой и управленческой системы государство пойдет вразнос. Похоже, это самый уязвимый из наших врагов. И если устраним его, Радиша окажется в такой изоляции, в какой ей бывать еще не приходилось. Зажатая между Протектором и жрецами, она не сможет маневрировать – еще и потому, что она, Радиша, неприступная княжна, в некоторых аспектах полубогиня.

Наверное, это тоже очень одинокая женщина.

А еще хитрая и коварная.

– Что мы сделали сегодня, чтобы устрашить мир? – спросила я.

И тут же поняла, что знаю ответ. Мы обсуждали это, когда составляли план захвата Плетеного. Наше братство должно действовать крайне осторожно. Сегодня вечером состоится демонстрация наших дымовых и световых картинок, «катышки» для которых были установлены раньше. Это и «Воды спят», и «Мой брат не отмщен», и «Их дни сочтены». Теперь такое будет происходить каждый вечер.

Сари сказала задумчиво:

– Кто-то опять принес молитвенное колесо и установил его на мемориальном столбе у северного входа. Его еще не заметили, когда я уходила из дворца.

– С очередным сообщением?

– Наверняка.

– Жуть какая! Это может оказать сильное воздействие. Раджахарма.

– Радиша тоже так думает. Она разволновалась из-за монаха, который сжег себя.

Вот так всегда. Я трачу месяцы на разработку точнейшего плана в малейших деталях – и вдруг меня затмевает какой-то безумец, которому вздумалось поиграть с огнем.

– Значит, эти чудики-сектанты придумали удачный ход. А может, попробуем снять пенки с их молока? – Одноглазый злорадно захихикал.

– Ты чего? – зыркнула на него я.

– Да ничего, просто сам себя иногда удивляю.

Гоблин, уже собравшийся, чтобы уйти вместе с Ранмастом и Кендо, заметил:

– Ты веселишь сам себя уже двести лет. В основном потому, что больше никто не интересуется такой козявкой.

– Ты теперь лучше спать не ложись, жабомордый…

– Господа, – произнесла Сари мягко, но тем не менее сумев завладеть вниманием обоих колдунов, – может, займемся делом? Мне еще нужно хоть немного поспать.

– Вот именно! – воскликнул Гоблин. – Займемся делом! Если у старого пердуна есть идея, пусть озвучит ее сейчас, пока она не сдохла от одиночества.