— Неужели все это можно проследить? — удивилась я.

— Что касается самых древних семейств, как минимум со времен Гептархии[3], а то и раньше.

— Но ведь всякие войны, пожары…

— Да, — кивнул Джонсон. — Именно поэтому генеалогические записи дублировались и хранились в разных местах. К тому же не забывай о майорате. По документам майоратного наследования тоже можно узнать восходящую линию родословной.

— Но это для пэров, — не сдавалась я. — А кто попроще? Нетитулованное дворянство, например?

— Да, это сложнее, — согласился Джонсон. — Но при умении, желании и везении — возможно. В общем, Геральдическая палата проверяла, нет ли у нового претендента родственных связей с бывшими носителями неиспользуемых титулов. Конечно, это делалось далеко не всегда, но довольно часто между лордами разных креаций можно проследить определенное родство.

— Ты хочешь сказать, что Даннеры — родственники кого-то из прежних Скайвортов?

— почему-то не очень удивилась я.

— Именно. И как ты думаешь, чьи?

— Беннетов! — уверенно выпалила я, нисколько в этом не сомневаясь.

Джонсон обиженно надулся, словно я лишила его триумфа.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Догадалась, — нахально ответила я. — Крестовые походы, осада Акко, персы из Сирии.

— Кстати, Эс, про Анахиту я тоже почитал поподробнее. Нигде не упоминается о подобных кольцах в связи с ее культом. Но если кольцо действительно попало к нам из другого мира, там могло быть все, что угодно. И Анахита — Мать богов, и женщины-рыцари… Стоп, Эс… — Джонсон нахмурился. — Я вспомнил, ты спрашивала меня о женщинах-рыцарях. Мол, случайно о них прочитала. Где? Первое, что приходит в голову, — дневник лорда Колина. Но этого не могло быть, так?

И вот тут-то, Света, ты и попалась. Нашла, кому дурить голову, овца безмозглая!

Я молчала, лихорадочно соображая, как выкрутиться, а Джонсон выжидательно смотрел на меня в упор.

— Послушай, Эйч… — осторожно сказала я. — Ты прав. Наверно, с самого начала надо было или рассказать тебе все, или не рассказывать вообще ничего. Но… это не моя тайна, понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что это тайна мистера Каттнера?

Забавно, Джонсон и Тони после нашего заседания в жральне тоже перешли на ты. Но, разговаривая со мной, Джонсон упорно называл его мистером Каттнером. Меня в разговоре с ним он именовал «мисс Эс», что звучало как «миссис». Когда Тони мне об этом рассказал, я внимательно всмотрелась в его лицо, пытаясь найти хоть какую-то тень отношения к этому факту, но нет. Это был просто обозначенный факт.

— Нет, Эйч. Он знает, но это не его тайна. Пожалуйста, не спрашивай больше ничего. Пока. Ладно?

Джонсон пожевал губу и ничего не ответил. Помолчав немного, он вернулся к прежней теме:

— Как ты знаешь, у Чарльза Беннета был сын Джеффри, который не оставил наследника, и несколько дочерей. Права передавать титул по женской линии Беннет не получил, поэтому род прервался. Его старшая дочь Мэрион вышла замуж за сына нормандского дворянина де Дуньера, но уже их внук в метрических записях значился как Даннер.

Мда, похоже мое родословное древо становится все более причудливым, подумала я. Французы, англичане, немцы, снова французы… Да еще и мародер Беннет! Ядреный коктейль, ничего не скажешь.

— Можно предположить, — продолжал Джонсон, — что кольцо попало к Маргарет таким вот замысловатым путем.

— Заманчивая идея, — промямлила я, снова не зная, как выкрутиться. — Но как-то это… Ну ладно, допустим, Чарльз Беннет надел кольцо, навлек на себя проклятье, его род прервался. А дальше? Оно провалялось где-то триста лет?

— Почему? — не понял Джонсон.

— Да потому, что если бы его носила, к примеру, эта самая Мэрион, а потом передала еще какой-нибудь женщине, как бы оно смогло попасть к Маргарет, подумай сам! Ведь женщины, которые его носят…

Я замолчала, окончательно загнав себя в тупик. И тут снова повеяло знакомым теплом.

— Не мучайся, — сказала Маргарет. — Рассказывай. Он и так уже начал догадываться.

— Ты уверена? — удивилась я.

— Эс, ты о чем? — не понял Джонсон, но я с досадой махнула в его сторону рукой: подожди, не мешай.

— Да, уверена. Ты же все равно собиралась рассказать обо всем Питеру. В худшем случае тебе не поверят, только и всего.

— Хорошо, но тогда расскажу им обоим сразу.

— Как знаешь, — сказала она и исчезла.

— Эс?..

— В общем…

— В общем, ты разговариваешь с призраком леди Маргарет?

— Как ты догадался?

— Либо ты действительно разговариваешь с ней, либо тебе нужен психиатр, — хмыкнул Джонсон.

— Не нужен. Да, я разговариваю с Маргарет. И не только… разговариваю. Но, как ты слышал, я расскажу все, когда вернется Питер. Вам обоим.

— Я слышал только твои слова. Хорошо. По правде, я даже не очень удивлен. Наверно, ожидал чего-то подобного. Ты вела себя довольно странно. И все эти твои оговорки… И все-таки, как кольцо попало к ней — это ты можешь сказать сейчас?

— Могу, — вздохнула я. — Кольцо — подарок Генриха Хьюго Даннеру. Маленький пустячок — бонусом к короне пэра. Но Хьюго кольцо не понравилось, и он передарил его Маргарет. Ничего, разумеется, о нем не зная. Только не спрашивай, как оно попало в королевскую сокровищницу. Не представляю. Самой интересно. Могу только предположить, что это произошло после смерти Чарльза Беннета — или Джеффри. И потом каждый раз каким-то образом оказывалось у новых Скайвортов. Учитывая, что все они быстренько вымирали. Хотя, конечно, это могло быть и совпадением.

— А что, если кольцо само выбирает себе хозяев? — задумчиво предположил Джонсон.

— Знаешь, Эйч, у меня уже голова кругом, — застонала я. — Пожалуй, я лучше пойду. Спасибо за кофе.

Выходя из кабинета, я заметила, что Джонсон снова страдальчески сморщился, потирая поясницу.

[1] (фр.) ошибка, промах

[2] (англ.) Анализируй это

[3] Гептархия («семицарствие», от греч. еттта — семь и архп — власть, царство, англ. Heptarchy) — период в древней истории Англии, начавшийся около 500 г. с образования семи англосаксонских государств на юге Британских островов и закончившийся в середине IX в.

Дней за пять до возвращения Питера и Люськи Скайхилл превратился в натуральный сумасшедший дом. Казалось, вся деревня пришла на уборку — куда ни глянь, везде какие-то незнакомые люди чистили, мысли, убирали, что-то таскали. Тони был постоянно занят, и я предпочитала гулять с собаками где-нибудь подальше от замка. Джонсон объяснил, что уже в следующие выходные в Скайхилле будет традиционный большой прием, и мне заранее стало кисло.

Все это время мы с Люськой разговаривали по телефону каждый день. И разговоры эти меня здорово беспокоили. Нет, ничего такого в них не было. О Тони она вообще больше не говорила. Ни слова. А если о нем упоминала я сама — чисто информативно: ездили туда-то, делали то-то, — Люська невнятно угукала и заговаривала о чем-то другом. Но это-то и было странно. А еще странным был ее тон. Сразу после истории с кольцом ее голос звучал бодро, оживленно, и так продолжалось недели две, а потом словно что-то произошло. Она стала вялой, как будто сильно чем-то расстроенной. На мои расспросы пыталась отшучиваться, но чаще коротко отвечала, что все в порядке. И, разумеется, по моей обычной мнительности, я как-то пыталась все это связать с собой.

Накануне приезда она поинтересовалась, буду ли я встречать их в аэропорту, и я уже открыла рот сказать, что да, конечно… И тут представила, как мы три часа сидим в машине — втроем плюс Бобан — и обмениваемся вымученными фразами, совсем не теми, которые хотелось бы сказать.

— Люсь, прости, но пытку Бобаном мне больше не выдержать, — проскулила я.

— Понимаю, — сочувственно вздохнула Люська. — Ладно, не парься. Встретимся дома. А какое я тебе платье купила… Каттнер сдохнет.

Последнее заявление — после намеренного игнорирования любой информации о Тони — меня, скорее, напугало, чем обрадовало. В общем, ничего хорошего я не ждала.