Итак, мы остаемся в Отражении. Навсегда. Но что значит это «навсегда»?

Я — призрак. Или дух? Да какая разница? Некая нематериальная сущность. Мое тело находится на пять веков вперед, да еще в параллельном мире. Вполне живое тело. Что произойдет, когда оно умрет? Сейчас меня связывает с ним только Мэгги, это тоненькая, но все-таки ниточка между настоящим и Отражением. И если не станет моего тела, связь эта окончательно исчезнет. Останется ли мой дух в Отражении — или же уйдет туда, где оказываются после смерти все нормальные души?

А Тони? Возможно, и он связан с настоящим через Мэгги, но одновременно связан с Отражением телом Маргарет. А Маргарет здесь осталось жить всего год. Что произойдет через год с телом, которое по плану должно лежать в склепе? Начнет разлагаться? Или Отражение списало его как непредусмотренную потерю, создав резервную копию? Может быть, в этом случае списанное тело проживет еще долгую жизнь? Но даже если так — рано или поздно оно все равно умрет. Что тогда будет с Тони? Никто не знает.

Сестра Констанс освободила меня от умирающего тела Мартина, поскольку никто не знал, что после его смерти случится со мной. Мы можем вернуться в Рэтби, и она точно так же освободит Тони от тела Маргарет. Даже, наверно, не стоит ждать. Сколько там еще осталось сестре Констанс — два или три года? Она умрет — и вернется на семьдесят лет назад, в Баклэнд. А мы останемся. Познакомимся с Дженни, племянницей сестры Агнес, потом с другими хранительницами…

И тут мне в голову (ладно, ладно, пусть не в голову, не суть!) пришла совершенно безумная мысль.

Маргарет, став призраком, провела в Скайхилле почти пять столетий, поскольку не могла его покинуть. Мы с Тони не привязаны к какому-то конкретному месту. И если нам предстоит пребывать в Отражении призраками до скончания веков, что за нужда оставаться в Рэтби и вообще в параллельном мире. Мы сможем вернуться в свой мир, в Скайхилл. И каким бы странным образом ни текло здесь время, рано или поздно мы подойдем к той грани, где настоящее становится прошлым. К моменту нашего знакомства.

— Тони! — заорала я.

Он вздрогнул и поднял голову. Его глаза были красными и подозрительно блестели. Интересно, подумала я, насколько он жалеет, что отправился за мной? Что вообще со мной встретился?

— Потише думать нельзя? — поморщился Тони. — Как из пушки. Теперь я понимаю, почему сестра Констанс раскололась, когда ты вот так вопила ей прямо в голову.

— Послушай, я тут вот о чем подумала…

Я как могла попыталась изложить свои мысли, но Тони не дал мне додумать:

— Ты ошибаешься в главном, Света. Маргарет почти пятьсот лет болталась в замке призраком — да. Но только в настоящем Скайхилле. Допустим, мы действительно останемся здесь, после того как наши тела умрут. Да, нам ничто не помешает вернуться в наш мир и дождаться момента нашего знакомства. И что?

— А что, если мы как-то сможем?..

— Нет, не сможем. Во-первых, это как догонять едущего на параллельном эскалаторе. Когда подъезжаешь к тому месту, где он был десять секунд назад, оказывается, что он уже уехал вперед. Поэтому момент нашего знакомства…

— Тоже окажется глубоко в Отражении. Спасибо, Капитан Очевидность, — буркнула я. — Дебил все понял. Но ты же знаешь, что время здесь течет совсем по-другому.

— Иначе — это не значит, что быстрее, — не согласился Тони. — Тут все не…

— Если скажешь хоть слово про нелинейность, я буду орать тебе в мозг, — пообещала я.

— Хорошо, не буду.

Он встал, заправил на место высунувшуюся из выреза рубахи грудь, подтянул штаны и пошел к лестнице.

— Эй! — окликнула я, обогнав его. — Ты куда?

Тони молча спустился на первый этаж, так же молча пошел по галерее. Пока мы разговаривали с аббатисой, пошел дождь. Смеркалось, холодный ветер забрасывал на галерею водяную пыль, и мне вдруг вспомнился давний осенний вечер, когда я стояла во дворе и понимала, что не хочу идти домой, к Федьке. Вот только этого мне сейчас и не хватало. Театр абсурда. Ионеску нервно курит под корягой.

— Тони!!!

Он вздрогнул, сморщился, как будто изо всех сил прикусил зубами вилку, и остановился.

— Ну что тебе? — спросил он. — Я иду искать еду. И какое-нибудь место, где можно спокойно выспаться. Тебе ничего этого не надо, так что отстань, пожалуйста. Достало, что ты вечно строишь из себя самую умную, и при этом ни хрена не понимаешь. Но попробуй хоть слово тебе скажи поперек. Сразу начинаются идиотские шуточки. Такая тонкая-тонкая ирония.

— Тебе не кажется, что семейная ссора призрака и мужика в бабском теле — это очень глупо? — поинтересовалась я.

— А не пошла бы ты, Света? Я и так из-за тебя… — тут он замолчал, сообразив, что в запале ляпнул лишнее. Но мне было уже не остановиться.

— Ну-ну, договаривай! Из-за меня ты оказался здесь. А тебя кто-то просил? Мне вот оно надо — постоянно думать о том, что ты здесь из-за меня и меня в этом винишь?

— Да что ты выдумываешь-то? — возмутился он. — Кто тебя винит? С чего ты взяла?

— Но ты же сам сказал «я и так из-за тебя…». Думаешь, непонятно, что ты имел в виду?

— Послушай!..

Но слушать я не стала и мгновенно перенесла себя на колокольню. Там было сыро и холодно. Ну и пусть, подумала я. Буду сидеть здесь и мерзнуть. Назло. Хотя… кому от этого будет хуже-то? Только мне.

Я вернулась в коридор второго этажа, где мы разговаривали с настоятельницей. Хотелось куда-нибудь в тепло. Но это оказалось серьезной проблемой. Чтобы попасть куда-то, я должна была либо видеть это место, либо представить его. В коридоре мне было не видно ничего, кроме лестницы и закрытых дверей, а все места обители, которые я могла себе представить, имели мало общего с теплом и уютом. В общем, в жизни вездесущего призрака тоже имелись свои сложности.

Я могла пристроиться в кильватер к одной из монахинь. Либо ждать, когда Тони остынет и отправится искать меня, подавая звуковые сигналы, как пароход в тумане. Но монахини попрятались за закрытыми дверями, а Тони мог дуться еще долго. Поэтому я нашла место, где не слишком сквозило, и повисла под потолком — там было теплее.

По правде, иногда Тони здорово бесил меня своей самоуверенной снисходительностью и попытками учить жизни бедную девочку-дурочку. И дело было даже не в разнице в возрасте, все-таки пять лет не двадцать и даже не десять. Интересно, это появилось в нем только сейчас или было всегда, но я ничего не замечала в эйфории волшебной влюбленности?

«Замполит хренов!» — проворчала я.

Если бы я не перебила Тони, следующим пунктом он наверняка начал бы объяснять, что при любом раскладе, как бы там ни текло время в Отражении, мы не смогли бы перейти границу и попасть в настоящее. Даже если бы почти догнали себя — настоящих, все равно отставали бы. Пусть на секунду, на долю секунды — но отставали.

По своему обыкновению я начала просчитывать этот вариант.

Представим, что это случилось.

После смерти наших тел в настоящем мы с Тони не перенеслись в райские кущи или адские бездны, а остались в Отражении. Как сказала сестра Констанс, до скончания веков, когда все души предстанут перед Создателем. Мы перебрались в наш мир и, перемещаясь с места на место, протянули почти пять веков. И вот наконец мы в Скайхилле, местное время — около пяти часов дня, седьмое июня 2016 года, вторник. Смотрим с балюстрады «Хэмптон-корта», как перед аркой останавливается Дефендер, оттуда вылезает искусственная Света и смотрит на окно второго этажа, в котором нет никакой Маргарет Даннер. Потому что нормальным, настоящим призракам в Отражение вход запрещен. Точно так же, как всяким видениям, снам, мыслям и чувствам. А искусственный Тони в это время с искусственным Питером в конторе обсуждает хозяйственные дела.

Ненастоящая Люська, поддельный Эйч, плюшевые корги… Потом мы понаблюдаем за нашим знакомством — занятно, наверно, будет взглянуть на это со стороны. И на то, как мы в первый раз занялись любовью? Хм… А вот возвращения в прошлое с Маргарет не будет — это точно.