Таким образом, его корыстный план заключался в том, чтобы вывести формулу вечной любви Рональда Уизли. Только вот к его сожалению, сколько Драко не прослеживал каждый задумчивый взгляд, всякую ласковую улыбку и неосторожное слово, ближе к истине он не становился. О том, зачем ему вообще нужна подобная формула, Драко старательно не задумывался. Это ведь как в зельях, да? Какая разница, что вдохновило тебя на эксперимент, если ты в конечном итоге проведёшь его удачно.

Возможно, у Малфоя ничего не получалось, потому что в какой-то момент Рыжий подловил его на излишне пристальном внимании к своей персоне, и произошло это при обстоятельствах самых смущающих.

Где-то по прошествии двух недель мирного сосуществования Драко подумал о том, что неплохо бы окончательно зарыть ещё один из символов топора войны между ними и сыграть с Рыжим в квиддич: в конце концов, в своё время он доставил гриффиндорцу немало неприятных моментов, издеваясь над ним в полёте. Идея ему настолько понравилась, что парень решил не дожидаться завтрака и поставить Рона перед фактом сию же минуту — только вот ворвавшись в чужую спальню, он обнаружил, что она была пуста. Пока Малфой позволил себе секунду недоумения, дверь в комнату отворилась.

— Хей, Драко! — весело окликнули его.

Блондин развернулся, да так и застыл. Рон стоял перед ним абсолютно…мокрый. Струйки воды мерно стекали по рельефным мускулам, вторя светлой, почти не заметной дорожке волос, пропадающей за едва прикрывающим пах полотенцем, и Драко ощущал острое желание проследить весь этот путь своим языком, заострив особое внимание на ярко выраженных кубиках пресса.

— Малфой, ты чего? — снова заговорило видение. Драко моргнул, раз, второй, и морок спал.

Он сделал шаг навстречу к Рону:

— Я хотел… — и ощутил, как заваливается назад, теряя всякий контроль над своим телом. Зажмурившись изо всех сил, уже ожидая столкновения с полом, он к своему удивлению обнаружил, что его спину и шею обхватили крепкие руки.

Распахнув глаза, Драко столкнулся с синим немигающим взором парня, склонившегося над ним непозволительно близко, так, что при желании можно было сосчитать веснушки у него на лице. Вместо того, чтобы встать и разорвать это недобъятие, впрочем, Малфой еле сдерживался, чтобы не вжаться в распростертое над ним тело и потеряться в горячечных прикосновениях.

-…если ты хотел этого, то мне нравится, продолжай, — мягкий, обволакивающий, чуть дразнящий шёпот.

— Ничего подобного! — возмутился было Драко и резко встал, но в противоречие его словам его руки оказались на плечах у Уизли.

Тот понимающе усмехнулся.

— Знаешь, я замечаю, как пристально ты смотришь на меня иногда.

— И как же? — теперь на шёпот перешёл уже Малфой, будто не найдя сил на большее.

— Как змея, надеющаяся загипнотизировать кролика. — «Если бы ты знал, как ты близок к истине, Рыжий». Но в ответ блондин только фыркнул:

— Сказано очень банально.

— Пусть так. Но я всё-таки лев, Драко, — и тут Малфой ощутил, как его резко притянули к себе за талию, — не играй со мной.

Слизеринец правда хотел найти правильные, смущающие, сочащиеся сарказмом слова, чтобы парировать эту не самую изысканную попытку его соблазнить, но его парализовала атмосфера момента, в котором властвовал Уизли. Сейчас он не казался своим привычным добродушным собой, всё в нём было какое-то хищническое, опасное и, что греха таить, невыразимо сексуальное. Но Драко был бы не Драко, если бы промолчал совсем:

— Я вообще-то хотел в квиддич сыграть.

— Да? Я думал, ты только умеешь скандировать. «Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой»… Ну же, повторяй за мной, — выдохнули Драко уже куда-то в губы.

Только Рыжий, гриндилоу ему в завтрак, мог взять строки из издевательских стишков, по дурости сочинённых самим же Малфоем, и превратить их во что-то настолько пошлое! Внизу живота предательски потяжелело, и был неровен час, когда Уизли бы понял, что Драко готов поддаться его чарам, чего допустить было никак нельзя, не до того, как Малфой порядком бы во всём разобрался.

— Почему пол вообще был мокрым? — постаравшись напустить в голос строгости выпалил он.

Рон тяжело вздохнул и расцепил кольцо из рук, растерянно улыбаясь и будто становясь прежним собой.

— Я забыл полотенце в шкафу в комнате.

— Ты что, прямо из ванной сюда за ним вернулся? — «Голым?».

— Ну да, пришлёпал. А что мне было делать, пытаться докричаться до тебя? — Рыжий оправдывался с совершенно детским выражением святой невинности.

— Да не до меня, до до-мо-ви-ка! Недотёпа.

Пробурчав эти слова, Драко стремительно покинул спальню. Он очень надеялся, что его ворчливо-нравоучительный тон отвлёк гриффиндорца от его горящего лица.

Впрочем, впоследствии он не раз проклинал себя за то, что испугался собственной реакции и не позволил чему-то случиться, потому что, хотя и позволяя себе порой лёгкий флирт, столь честным в своей страсти Рыжий больше с ним не был.

Вообще, с бегом времени было намного труднее игнорировать повседневный до скрежетания зубов вопрос: «А что дальше?». Рон в «дальше» как будто и не верил, все дни с Драко для него сливались в один, а сам Малфой искал ответы на вопросы, которые для нормальных, умеющих функционировать в присутствии других людей в их жизни, личностей были вовсе не обязательны. В итоге ничего не менялось, кроме, конечно, того, что представлять существование без Рыжего становилось всё мучительнее. Точкой невозврата стал, на удивление, разговор с Нарциссой.

Она связывалась с сыном через камин примерно раз в неделю, предпочитая это письмам, поскольку так Драко «не мог притворяться, что ещё ничего не видел, и после молчать сутками». Парень долго и старательно скрывал присутствие в поместье третьего лица, ибо не знал, как начать объяснять что-то, что не готов был объяснить даже себе. На этом, собственно, его и подловили.

— Я слышала, у тебя гости. Уже с месяц как. — «Проклятые домовики!».

— Да. И что с того?

— Ничего, — деланно вздохнула леди Малфой. — Я ведь так полагаю, это не какая-то юная благородная особа, которая принесёт гордость нашему роду?

— Вы полагаете правильно, maman, это не девушка. Хотя убеждён, что вы и без меня прекрасно осведомлены вплоть до имени, кто это.

— К чему же так официально, Драко? Неужто ты злишься на меня за настолько невинный вопрос, дорогой?

— Я прошу не считать это грубостью, но мне кажется, с меня довольно попыток принести гордость нашему роду.

— И поэтому ты решил выбрать в сожители этого мальчика, Уизли? Причём, ты мог выбрать любого из сыновей этой семьи предателей крови, но с какой-то фатальной очевидностью остановился на самом невзрачном.

Драко никогда не позволял себе терять лицо при родителях, ни разу, даже во время войны. Но от таких слов матери у него просто вскипала кровь.

— Не смейте, maman! Вы его совершенно не знаете. И более того, возможно, такие вести не доходят до Франции своевременно, но мы живём в новое время. Такого понятия, как «предатель крови», больше нет, и быть не может.

Разговор очень хотелось закончить побыстрее, тем более, что парню показалось, что он услышал кого-то в коридоре.

— Ну будет тебе, Драко, мы же взрослые люди, — примирительно пропела Нарцисса. — Я просто хочу, как лучше для тебя. Возможно, ты считаешь, что выгодно иметь при себе такой…экземпляр. Только ты ошибаешься: влияние Рональда Уизли как героя войны и раньше было ничтожно по сравнению с его соратниками, а теперь он и вовсе, Мерлин, как это сказать? Est rejeté?

— «Отвергнут»? Maman, прекратите свои ужимки, вы просто хотели, чтобы я сам сказал это вслух. И вы ищете зацепки не там. Я вовсе не стремлюсь к своей выгоде в этой ситуации. — «По крайней мере, не такой, какую ты способна представить, мама».

— А, — женщина как будто просияла. — Так это для тебя эксперимент. Что ж, поживи вволю, пока ты так молод.

— Да нет же!.. — Драко почти перешёл в крик. — Мы просто друзья, — уже сдержаннее. — Как вы можете помнить, у меня таких никогда не было.