— Однажды, это было давным-давно… — Старик пошамкал беззубым ртом — жизнь была спокойной, у людей были дома и земли, поля усеянные золотой пшеницей под ярким бирюзовым небом, и…

— Усеянные чем? — Белокурый мальчишка удивленно вскинул взгляд.

— Вот пока люди не плюнули на Бога, не погрязли в разврате!..

— Не слушай его! — Фыркнула молодая ещё женщина, помешивая мутную похлебку.

Мальчишка удивлённо моргнул. Его всё больше и больше интересовали истории старика, сейчас ему было уже десять лет, и он словно бы наяву представлял этот мир, мир, где…

— Дед, а расскажи про механизмы, которые летали? Люди и вправду могли видеть небо близко-близко?

— Елисей! — Женщина недовольно взглянула на сына. — Иди-ка ты лучше во двор, поиграй с другими ребятами.

Мальчик вздохнул, и нехотя поднялся с пола. Уже выходя из дома, он услышал ворчание старика:

— Зря ты так, ведь только он сумеет нас спасти.

— Папа, нас ничто уже не сможет спасти, а от этого бреда одна беда парню будет! Портишь мне сына.

Во дворе было мрачно и серо, впрочем, как и всегда, тяжёлые тучи, огромные лужи, но день оказался на редкость погожий — так тепло редко бывало в их краях. Чуть поодаль, у пригорка носились мальчишки, весело крича, пинали мяч, и Елисей уверенно направился к ним, вот только не успел он сделать и пары шагов, как услышал тонкий девчоночий визг. Его обладательница была чем-то сильно напугана.

Елисей поспешил на голос, и увидел, что огромный чёрный пёс прижал к забору соседскую девчонку и стоял, рыча и вздыбив шерсть. Та прижимала к груди кусок хлеба и явно не желала делиться им с псом. Мальчик схватил камень побольше, и запустил псу в голову, тот хотел было броситься на обидчика, но ещё несколько камней, и пёс убежал, скуля и поджимая хвост.

— Ты в порядке? — Улыбнулся Елисей.

— Да, огромное спасибо! — Девчонка бросилась на шею своему спасителю, и в порыве чувств хотела чмокнуть его в щёку.

Мальчишка оттолкнул её руками, отшатнувшись, словно от чумной.

— Ты чего это? — Удивилась девочка.

— Меня нельзя целовать, поцелуи заберут мои силы! — Мальчик поднял взгляд небесно-голубых глаз. — Я должен оставаться чистым! — И зашагал прочь.

— Вовсе я и не грязная! — Девочка потёрла кулачками щёки, удивлённо глядя мальчику вслед.

— Это всё ты! — Возмущённо буркнула старику женщина, видевшая эту сцену из окна, и снова занялась своею похлёбкой.

…

— Ты говоришь, это было… — Юноша смотрел в низкое чёрное ночное небо.

— Это было, и вот это главное! — Лукаво улыбнулся старик. — Люди жили свободно, были большие города, мы не сидели кучками у этих вот непонятных храмов. Это сейчас небольшие селения вокруг храмов, дабы защититься от нечисти, а тогда… Тогда не было всей этой дряни.

— И откуда ж взялись они, нечисть эта, и почему я?

— Так ты слушай, слушай! Не перебивай. — Старик скрутил папиросу из грубой бумаги, набив её и вовсе непонятно чем, поджёг, с наслаждением затянулся. — Люди перестали верить в добро, перестали уважать святое. И сами церкви уже погрязли в деньгах и разврате. Но мир был жив, пока был на Земле хоть единый святой. Да вот беда, он полюбил, и полюбил дьяволицу, что явилась его соблазнить. Он отдал ей душу, отдал ей тело, а она лишь пользовалась им, и вынудила вызволить всех демонов из преисподней. И некому им было противостоять, ведь не было больше святости.

— И тогда они уничтожили мир? — Эту историю Елисей слышал уже сотню раз, но каждый раз он словно бы заново переносился в то смутное и страшное время, эта история была такою близкой, эта история приходила к нему во снах, наверное, всю его жизнь, все его четырнадцать лет. — Так почему же я?

— У последнего святого была великая сила, сила чистоты и святости, и сила эта пробудилась в тебе, это я понял уже в момент твоего рождения, понял, и сразу окрестил Елисеем, ведь значение имени твоего — спаситель живого. Сила пробудилась в тебе… — Старик помолчал, докуривая, бросил окурок на землю. — Ведь тот последний святой дедом моим был.

— Так ты знал его лично? — Парень вскочил со скамейки. Сейчас знакомая древняя сказка стала вдруг реальною как никогда, её можно было потрогать руками.

— Вот его фото. — Старик вытащил из кармана рубашки старый потасканный снимок. — Ты на него очень похож. Всю жизнь оставшуюся, он раскаивался в своих деяниях, видел муки адские людей, и ничего не мог поделать. Но он всю свою жизнь положил на то, чтобы найти решение и нужные молитвы. И эти труды его и книги похоронены в его могиле. А карта, карта у меня.

— Так дай же мне её!

— Ох, не спеши! Я подарю её тебе в день совершеннолетия, ты должен быть готов, но помни…

— Спасти мир может лишь чистый и непорочный, не целовавший ни разу в жизни дев, и не осквернивший себя кровью и слезами невинных! — Перебил мальчишка, повторяя с малолетства заученную фразу.

— Вот именно, вот именно! — Старик улыбался, видя юный задор и огонёк в небесно-синих глазах внука. Да, сам старик уже не увидит спасённого мира, но главное, что он сделал всё, что мог, для спасения его.

А юноше этой ночью снились не демоны и не прошлое, он видел во сне свет, тот свет, что хранился в его душе, и ту книгу, что станет спасением человечества.

…

— Отче наш… Отче наш, иже еси… — Слова даже такой, самой простейшей молитвы, путались, дрожал голос. Елисей поднял сквозь окно к небу глаза. — Господи, если ты слышишь, если ты всё же ещё не отвернулся от меня… Не оставь меня в этом пути. Укрепи стойкость мою и веру, и не дай демонам коснуться души моей!

И одна из звёзд, вдруг, словно бы моргнула, а потом загорелась ярче. Парень улыбнулся, приняв это за добрый знак, поднялся с колен и лёг на не расправленную постель — ведь вряд ли он сегодня сможет уснуть.

Да, наконец, завтра тот самый день, ему исполнится восемнадцать. Он знал всё, теперь он знал всё до мелочей, куда и как ему идти, собран был уже рюкзак, и он уйдёт сегодня на рассвете, отправится с первыми признаками рассвета, ещё до пробуждения матери, до пробуждения людей.

Впервые в жизни он покинет это поселение, ступит на взрослый путь… И кто знает — куда приведёт его дорога. Куда приведёт его судьба.

…

— Я верю в тебя! — Морщинистая рука протянула карту, на удивление хорошо сохранившуюся, упакованную в какую-то плёнку, защищавшую от разрушений и влаги.

Юноша с благодарностью принял подарок, как бы принимая свою судьбу, и зашагал прочь, туда, где сокрыта древняя мудрость. Мудрость того, кто оступился. Мудрость, добытая страшными муками.

Он — спаситель мира.

Он — потомок того, кто этот мир обрёк на гибель.

Елисей расправил плечи и двинулся прочь. Он верил. Верил в себя, и верил в то, что Господь не покинет его. И с этой верой ему ничего сейчас было не страшно.

Тьма окутала бывшую столицу древнего государства. Москва потонула во мраке, с севера надвигалась огромная иссиня-черная туча, она поглощала небо, так же, как мрак преисподней поглощал всё живое на земле.

Некогда миллионный город полный бурлящей жизни стал пустыней, люди покинули свои квартиры, рабочие места и, кажется, исчезли вовсе. Лишь изредка кое-где пролетает птица или пробегает истощенное животное.

Теперь вся жизнь роится лишь у храмов, монастырей и часовен, и люди не живут, а выживают. Цивилизация погибла из-за её же пороков и разврата. Больше не ездят автомобили, не летают самолеты и даже метро пустует…

Люди боятся покинуть своё жилище, питаются только тем, что сами вырастили. Деньги больше не имеют цены. И то там, то здесь, из треснувшего асфальта, прямо из-под земли высятся невероятной красоты, громадные, в готическом стиле особняки.

Они возвышаются прямо на месте многоэтажек, фундаментом, корнями уходя в метро, а самый шикарный и огромный возвышается прямо на месте Кремля. Базальтовый, с яркими витражными окнами и множеством острых, пикообразных арок, куполов, он выглядит устрашающе и зловеще.