— Я ушла для того, чтобы не получился тот конец, о котором СТОИТ волноваться. — Удивительно, у меня сегодня находится ответ практически на все его реплики.

Амори еще несколько секунд вглядывался в мои глаза, после отстранился и продолжил движение. Нет, не понимаю, чего он злится? Я ведь потом его обвинять стану, если “что-то” все-таки случится. Так ему же лучше, если совершенно ничего не случится. Я спасаю его от своих же обвинений! А он недоволен.

Казалось бы — что может быть хуже внезапной встречи с отцом, очередным выяснением несуществующих отношений и в целом моем пребывании в этом штабе? Может. И это “может” сейчас холено улыбалось.

— Ты неучтиво обращаешься с дамой. — Лос шел нам навстречу, явно обрадовавшийся еще одной нашей встрече. — Посмотри, она за тобой не успевает.

Самую малость. Не знаю почему, но желание прижаться к спине Амори плотно поселилось в душе. Отогнав навязчивую идею прочь, мило улыбнулась… Настолько мило, насколько способна в данный момент времени.

— Еще раз здравствуйте.

— Мы уже давно перешли на “ты”, - ослепительно улыбнулся блондин, а я прямо на расстоянии почувствовала напряжение Амори. — Бросай этого “джентльмена”, я сам тебя провожу в лагерь.

Удручающая перспектива, однако. Поддавшись внутреннему порыву, положила руки на плечи химика, благо, он стоял ниже меня на пару ступенек.

— Не стоит беспокоиться. — Ответила, ощущая под руками стальные мышцы Амори. — Меня есть, кому проводить.

Лос безразлично хмыкнул.

— Мое дело предложить. — Улыбнулся он и скрылся этажом ниже.

Я расслабленно выдохнула, зачем-то поглаживая плечи коменданта. Поспешно одернув руки, извинилась:

— Случайно вышло.

Амори взял меня за руку и повел по серому коридору.

— Ничего не имею против. — Ответил он, а я задумалась.

Почему это в случае какой-то неприятной мне ситуации, я тут же хочу спрятаться за Амори? Не за кого-то еще, не за стену, не за… ну, в общем, не важно. А именно за химика? Это странно. И очень похоже на приворотную ерунду… Хотя я в этом не мастер и могу ошибаться. Вообще вопреки всем моим метаниям из стороны в сторону, я не хочу разочароваться в Амори. Он ведь и правда стал для меня большим, чем просто химик или комендант… Черт возьми, как сложно самой себе в этом признаваться!

Из кабинета я больше решила не выходить, по крайней мере без Амори. Сам меня сюда в купальнике привел, сам пускай и прикрывает своей спиной… Ну, или мускулистым торсом…

Следователь устроился за столом. Освободив его от бумаг, он выдвинул ящик стола, достав оттуда прозрачный стеклянный шарик. Следом на стол встала небольшая подставка как раз для этого шарика.

— Ты когда-нибудь любил? — Неожиданно даже для самой себя и совершенно не в тему спросила, полагаю, с глупым выражением на лице.

Амори в удивлении изогнул бровь, но ответил.

— Довелось однажды. — Он достал из ящика какую-то металлическую пластинку и положил чуть ниже шарика на подставку. — Почему ты спрашиваешь?

Я неопределенно пожала плечами.

— Интересно просто, способен ли такой серьезный мужчина, как ты, поддаться сентиментальному чувству. — Вторая бровь коменданта присоединилась к первой.

— А ты считаешь, что не способен? — Амори продолжил выстраивать неизвестную мне конструкцию на столе.

— Я не знаю, — покачала я головой, — поэтому и спросила.

Химик выстроил небольшую пирамидку из металлических пластинок и стеклянным шариком на конце. На меня он посмотрел только когда закончил, и сразу задал вопрос:

— Продолжим разговор или перейдем к показаниям?

— К показаниям. — Хочется поскорее вернуться в лагерь и переодеться… и покушать… и поспать… и… и… и чего-нибудь еще я обязательно захочу. Я себя знаю.

Амори дал указание лечь на спину, вытянуть руки и ноги и по возможности расслабиться. Мол, так легче перенести… Что конкретно я должна перенести он не сказал. Видимо, побоялся, что я испугаюсь.

Собранная пирамидка магическим образом зафиксировалась над моим лбом. Все, что я смогла увидеть, это дно последней пластины. Исписанная иероглифами, знаками и символами, она, после просьбы коменданта вспомнить последнюю встречу с Лизой, начала медленно приобретать желтый оттенок… Дальше я ничего не видела. Зажмурилась от боли в голове, словно в нее запустили металлический стержень. Перед глазами мелькали события давно минувшие. Наш последний поход в театр, затем лагерь и первое нападение, второе нападение, последнее… И всякие раз, когда события сменялись, меня охватывал то жар, то холод, а чувство страха, которое я испытывала в момент нападений, окутало с тройной силой.

Когда все закончилось, единственной моей мыслью было:

— Я больше никогда не буду давать показания… — Голос вышел хриплым и не похожим на меня.

— Как ты себя чувствуешь? — Без особого, впрочем, волнения поинтересовался Амори. Что он делает я могу только догадываться. Глаза открывать совсем не хочется.

— Как будто меня выпотрошили и засунули все обратно. — Призналась я, поглаживая лоб рукой.

— Пройдет, — заверил следователь, — минут через пять.

Эти пять минут надо как-то пережить, для начала. Наверно, удобно, иметь под рукой достоверные воспоминания в первозданном виде, но способ получения… То еще радостное событие…

— Теперь можно в лагерь? — Прохрипела я, по-прежнему не открывая глаз. Слишком много “приключений” на один день. Сначала нападение, еще и в память залезли. На сегодня определенно достаточно. Мне бы только до кровати добраться…

— Да, — голос его — сама задумчивость, — сама пойдешь или тебя отнести? — А вот это уже с задором сказано.

— Сама. — Я села, поймав взглядом пирамидку со светящимся шариком, в котором теперь закованы мои воспоминания. — Ноги пока на месте.

Амори не мигая смотрел на шарик, где сейчас показывался момент, когда я заметила на скале убийцу. Необычный способ просмотра воспоминаний, однако… А вообще можно самые яркие моменты жизни так хранить, не только неприятные события. Напала на тебя депрессия, достал шарик с каким-нибудь счастливым моментом и радуйся…

— Ты мне про него… или про нее, ничего не рассказал. — Напомнила я о его безмолвном обещании на пляже.

— Тайна следствия. — Без тени улыбки ответил химик и спрятал пирамидку с моими воспоминаниями в шкаф.

— Ты обещал рассказать, — вяло возмутилась я, не собираясь с ним спорить. Завтра может быть, но не сегодня.

— Расскажу, когда посчитаю нужным. — Серьезный вид так и остался при нем. Значит, ничего не расскажет. Вот что он за мужчина такой: про себя ничего не говорит, про охотника на меня же ничего не рассказывает, сплошные тайны и туман.

— Скажи тогда что-нибудь про себя, — энтузиазма в моем не наблюдалось совсем.

— Что ты хочешь узнать? — Амори запер кабинет и повел меня обратно к переходу, закинув руку на плечо. Возмутиться против этого я даже не подумала.

— Ну, например, почему ты тридцать лет сидишь в должности следователя? Мог бы и до главы дослужиться.

Химик уронил короткий смешок, мгновенно вернув на лицо холодное отстраненное выражение. Видимо, именно таким его здесь привыкли видеть.

— Я с нее добровольно ушел. — Беспечность проскользнула в его голосе. — Вернусь только в случае полного развала и невозможности справиться без моего вмешательства.

Я присвистнула, прямо как Мирти.

— Да ты, оказывается, важный дяденька.

— Как ты меня назвала? — Амори остановился… и мне пришлось. Его рука меня и задержала. Он смотрел на меня со своим обычным выражением на лице, но вот глаза все выдали. Все удивление крайней степени.

Неловко получилось… Я же вообще без задней мысли… Без намеков…

— Это… хм… я не хотела обидеть. — Извинения так себе правдоподобные. — Но я правду сказала. Разве нет? Важный — не то слово, дяденька — тоже верно, лет то тебе… — Я задумалась, пока Амори беззвучно вглядывался в мои глаза. — Сколько, кстати?

— Шестьдесят семь.

— О! — Воскликнула я. — Так я и с дяденькой не промахнулась. — Излишне весело сказала, запоздало сообразив, что цифра совсем не маленькая… Видимо на меня так все сегодняшние происшествия действуют. За речью не слежу, все чувства атрофированы. — Шестьдесят семь? — Переспросила на случай, если слуховые галлюцинации появились.