Комендант бровь заломил с легкой усмешкой на устах. Ну, а что? Больше мне в голову ничего не пришло… Ничего стоящего…

— Ладно, Камински, — Он, продолжая усмехаться, поднялся со стула, — Отдыхайте. — И остановившись у двери, бросил:

— Всего доброго.

— До… До свидания. — Вежливо, хоть и с запинкой, ответила я, облегченно отбросив одеяло в сторону.

Как прикажете его понимать? То защита, то личная жизнь, а дальше что будет? Я лично ничего не хочу, только одного — покоя и спокойствия. Но вряд ли мистер Амори любезно мне его предоставит… Вдобавок слухи эти… Вот кто их распускает? Язык явно кому-то не нужен…

Да и нападения радости не приносит, а весть о смерти Лизы вообще шокирует… И ведь я правда не знаю, за что ее убили, и на меня охотятся.

— И ты будешь утверждать, что у тебя с комендантом ничего нет? — Весело спросил Мирти, залетая в комнату первым.

За ним шла Бэль, закатив глаза и демонстрируя всем своим видом желание заткнуть Мирти. Следом шла Киса походкой от бедра, за ней Фэн. Алин замыкал шествие с Генрихом на плече.

— О, крошка, — грызун забрался Алину на голову, — ты вся красная.

— Вы чем тут занимались? — Хохотнул Мирти.

— Ничем! — Рявкнула я. — А красная, потому что под одеялом сидеть жарко.

Киса с прищуром меня “просканировала” взглядом, запрыгнув на подоконник. Бэль отвесила Мирти подзатыльник, получив в ответ возмущенный возглас. Алин с загадочной улыбкой уселся на кровать, задав вполне нормальный вопрос:

— О чем вы говорили?

Вот! Хоть один адекватный человек на всю компанию.

Генрих развалился рядом со мной на подушке, выжидающе потыкав лапой в мое плечо.

— Он сегодня… э-э… поставил на меня фундаментальную защиту.

По палате разнесся гул голосов “О-о…”, “Ого…”, “И после этого ты будешь утверждать, что между вами ничего нет?”, - это все Мирти никак успокоиться не мог. Киса прервала поток несвязной массовой речи своим громким:

— Погодите минутку. — Томность, к слову, из ее голоса не исчезла. — Фундаментальную защиту. Ты уверена?

Я кивнула.

— Да… это слишком… я не хотела, но он настоял… — Ему вообще сложно что-либо возразить.

— И то, что она действует в обе стороны, знаешь? — Продолжила Киса. — И про то, что снять ее только он может, тебе тоже известно?

— Э-э… Вообще-то нет… — В замешательстве пробормотала я, смотря по очереди на всех. — А что значит — в обе стороны?

За Кису ответил Генрих:

— То и значит. Если с тобой что-то произойдет, комендант то же почувствует. Хорошее или плохое — значения не имеет. — Говорил он это как само собой разумеющееся. Словно ожидал чего-то подобного, и для него известие о защите не стало новостью…

Мысль, конечно, безумная… Но… что, если он заодно с комендантом? Втерся в нашу компанию, а сам докладывает все химику? Потому и в курсе о его действиях…

— Генрих… — Начала я, но меня перебил Фэн.

— Обычно такой защитой пользуются семейные пары. — Мы все дружно на него посмотрели. — Чтобы лучше друг друга чувствовать. — Он улыбнулся, подмигнув мне.

Нет, они что, сговорились?!

— Да никого я не собираюсь чувствовать! И вообще, нет ничего между нами! НЕТ и всё!

Со всех сторон начало доноситься:

— …угу…

— …ага…

— …конечно, мы верим…

— …ничего нет…

— …мы так и думали…

Я убью коменданта… Вот точно — убью! Наверняка специально провоцирует слухи, чтобы все думали, будто мы с ним любовники. Эти поступки не достойны настоящего мужчины… Лучше бы помог ликвидировать сплетни, а не раздувать их пуще прежнего…

С друзьями под боком вечер пролетел незаметно.

Они так и не поверили, что слухи — всего лишь слухи, не более. Как мне сказал Мирти: “Дыма без огня не бывает”. В общем, разубеждать их смысла никакого нет. Это бесполезная трата нервов.

Киса, на мое счастье, не стала меня убивать. Она просто недовольно фыркала и косилась на Фэна. Тот тоже на нее косился, но молча.

Генрих особенно отличился, сказав, что узнал, куда отлучался комендант из лагеря. Сказать-то сказал, но вот рассказать все в красках отказался. Мол, не до конца уверен в достоверности информации, потому будет молчать аки рыба. Я же рассказать друзьям шокирующее известие о смерти Лизы не решилась. Не могу я свыкнуться с мыслью, что ее нет. Пусть комендант сам все рассказывает. У него это хладнокровно получается, а я ведь разрыдаюсь… Точно разрыдаюсь. Из-за всхлипов, потоков слез и нечленораздельного мычания они вряд ли что-либо поймут, так что лучше не затевать этот разговор. Так я решила. Да и зачем им знать, что я, возможно, скоро к ней присоединюсь…

— Ну, детка, надеюсь, в этот раз я тебя не увижу хотя бы неделю. — С иронией напутственно сказала лекарь, выпроваживая меня из палаты.

— Я тоже… надеюсь. — Вздохнула я, покидая больничное крыло с нездоровым спокойствием.

Какой мне теперь покой? Надо в оба глаза смотреть, враг не дремлет… Знать бы еще, что за враг и с чем его едят… Было бы намного проще. Подготовила бы подходящий соус.

— Эй-эй-эй, а ну стоп. — Беличий голос по интонации скакал то вверх, то вниз. — Ты куда одна собралась? — Со стороны пруда ко мне вприпрыжку летел Генрих. — Отныне без сопровождения ты никуда не ходишь. — Он нагло вскарабкался на мое плечо, ухватившись лапой за ухо. В него же и громко уточнил:

— Я понятно объясняю?

— Не надо кричать мне в ухо. — Отмахнулась я от него. — Я тебя и без того прекрасно слышу.

Беличий конвой в действии. Он действительно думает, что сможет меня защитить? Скорее мне его придется защищать. Вот что больше похоже на правду.

— Рассказываю план действий, — деловито начал Генрих, — слушай и запоминай, повторять не буду.

Не будет, как же… Потребуется — повторит, никуда не денется. Хотя… кто его знает…

— Значит так: сейчас идем в столовую, там уже все наши, потом ты с Кисой и Бэль идешь на химию, оттуда тебя проводит Бэль на “Искусство превращений”. Но не переживай, одну тебя не оставим. Я уже присмотрел себе пару комфортных цветочных горшков. — Безмятежно махнул он лапой. — Из второго корпуса до столовой доведу тебя я, а после обеда будем перемещаться преимущественно компанией. — Генрих свесился с плеча, держась за мое ухо. — Уяснила?

Я кивнула, забыв, впрочем, половину услышанного.

Точно под конвой определили. Ни шагу без надзора. Может оно и к лучшему… Нападать поостерегутся. С другой стороны, свидетелем последнего нападения был комендант, и его присутствия змея не испугалась. По крайней мере, я испуга с ее стороны не заметила.

— Заходим тихо, не привлекая внимания. — Наставительно сказал Генрих.

— У меня на плече сидит белка. Никакого лишнего внимания. — Я усмехнулась, распахивая дверь столовой.

Пристального внимания удалось избежать частично. До нашего стола — половина столовой, и некоторые особо глазастые бесстыдно разглядывали Генриха, с безразличным видом продолжающего держаться за мое ухо. Правда, что тут удивительного? Подумаешь, белка… Может это мой домашний питомец. Да, слегка необычный, но у всех свои причуды.

На меня смотрели… косо. И причина не в Генрихе, а в свободно разгуливающих слухах, увеличивающихся в геометрической прогрессии. Неужели в лагере больше нет ничего, что можно обсуждать днем и ночью, приправляя результатом своей фантазии.

— Никто по пути не напал? — Хохотнул Мирти вместо приветствия.

— И тебе доброго утра. — Я села на свободное место, пододвигая к себе единственный нетронутый поднос.

Генрих без колебаний стянул с блюдца мою печеньку и с видом: “Все идет по плану” принялся хрустеть у меня над ухом.

— Не обращай на него внимания. — Бэль потягивала молочный коктейль. — С дурака спроса нет.

— Я и не обращаю. — Я поковыряла вилкой сырник, но так ничего и не съела.

Мысль о том, что кто-то за мной следит, отказалась меня покидать. Казалось, будто в столовой сидит тот самый человек, виновный в смерти Лизы и в нападении на меня.