— Это не ерунда. — Генрих сложил листок. — Это — ключ к разгадке тайны. — Он запрыгнул на кровать, закопал листок, вернул подушку на место, покрывалом заправил и обратно на кресло приземлился.

— Какой тайны? — Я хмыкнула. — Ты придумал себе детектив, строишь из себя сыщика…

— Хм! — Генрих лапы на груди сложил, голову от меня отвернул… Обиделся, что ли?

— Генрих, — Я его за ушко потрогала, — Не обижайся, — Ответом мне было громкое сопение, — Просто мне кажется, ты все немного… преувеличиваешь.

Он фыркнул, отмахнувшись от моей руки, нахмурился, сидит с видом оскорбленной до глубины души белки.

Душевно ранимый грызун, однако.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — Не факт, что я его поддержу, но обиду надо как-то устранить.

— Ты же не воспринимаешь меня всерьез. — Проговорил он, посмотрев на меня косым взглядом.

Как его задело, оказывается…

— Я такого не говорила. — Я протянула ему примирительную виноградинку. — Ты ведь уже что-то придумал, верно?

Генрих пофырчал, похмыкал, но виноградинку забрал.

— Придумал. — С важным видом ответил он. — Будем ловить на живца.

— Кого? — Не поняла я.

— Коменданта. — Невозмутимо просветил меня Генрих, жуя виноградинку. А мне вот теперь в горло ничего не лезет.

— А живцом кто будет? — Вкрадчиво поинтересовалась я, жалея, что вообще согласилась на затею со взломом комнаты мистера Амори.

— Ты. — Все так же невозмутимо ответил Генрих, спрыгивая с кресла. — Надо план продумать. Тщательно.

В присутствии Генриха шоковое состояние входит в привычку. Честно, мне уже страшно, куда способна привести его неуемная фантазия.

— Как ты себе это представляешь? — Надо знать, к чему морально следует готовиться и вразумить, если грызуна не туда занесет.

— Красочно во всех деталях. — Генрих нырнул в шкаф, выкидывая оттуда разные элементы гардероба и бормоча:

— Не то… Плохо тянется… Легко порвется… Слишком скромное… Чрезмерно откровенное… Ух ты! Кружевное белье…

Я временами начинаю сомневаться, что эта белка — белка. Просто ведет он себя… не по беличьи, что ли. Орехи не грызет, дупло не утепляет, запасов на зиму не готовит. И говорит. Плюс это или минус в конкретно данном случае — не понятно.

Может он… оборотень? Такой, неправильный… Оборотни обычно страшные большие и волосатые, а этот миленький маленький и с пушистым хвостом.

— Рассказываю один раз, — Генрих вынырнул из шкафа с банданой в лапах, — Повторять не буду.

Я кивнула, наблюдая за ним. Он накинул на голову бандану, завязав кончики спереди под подбородком. Натянул на себя огромный для его размеров пеньюар… Кисин. У меня таких… хм… откровенных не было.

— Я, то есть ты, иду, — он попытался сделать пару шагов, но из-за того же пеньюара не смог, — Иду…

— Куда?

— Никуда, просто иду, — Генрих собрал в лапы пеньюар, как женщины подол юбки, и пошел кругами по ковру, — Комендант видит тебя всю такую сексуальную, импозантную девушку в расцвете лет, утаскивает тебя в комнату и…

— И в чем план? — логики я в его миниатюре не нашла. Совсем. Более того, мне не нравится, что комендант, видя меня всю такую сексуальную, импозантную девушку в расцвете лет, куда-то утаскивает!

— В том, — Генрих стянул с себя бандану, — Что ты легально попадешь в его комнату.

Мне кажется или кто-то здесь не расследование ведет, а пытается меня в могилу загнать? Гарпии меня живьем съедят, если я начну щеголять по коридорам в откровенном пеньюаре вампирши. Все равно, что подписать себе смертный приговор.

— Мистер Амори не маньяк, который затащит первую попавшуюся жертву в свою комнату. — Решила я хоть как-то прокомментировать его идею.

Генрих махнул на меня лапой, запрыгивая на кресло и развалившись аки барин на пиру.

— Не маньяк, но тебя — затащит.

От меня последовал логичный вопрос:

— С чего ты взял?

— Он держал тебя в комнате двадцать минут, а должен был отправить в центральный корпус и допрашивать там. — Пояснил он тоном “Все надо объяснять самому”.

— Ты что, специально меня там одну бросил, чтобы какую-то свою дурацкую теорию проверить? — Возмутилась я не шуточно. Нет, каков, а!

С виду обыкновенная безобидная белка, а шпионские игры затеял, словно он великий следователь-расследователь.

— Теория совершенно не дурацкая, как видишь. — Не без самодовольства сказал Генрих. — Теперь мы знаем, что комендант предпочтет личную беседу с тобой, нежели допрос при директоре лагеря. Из чего мы можем сделать вывод, что у мистера Амори к твоей персоне особое отношение.

Белка с мозгами аналитика. Невероятно, но факт. Похоже, у Генриха действительно есть какой-то план. А я думала, он просто надо мной издевается. Хотя одно другому не мешает.

— Не знаю, что ты придумал, но я не хочу знать, что ты придумал, потому что то, что ты придумал, мне точно не понравится! — Вот так! Хватит с меня одной неудачной попытки глупого расследования.

Подозревать коменданта-химика-следователя в чем-то поистине глупо. Если он в чем-то и виноват, так только в том, что стал комендантом третьей башни. В остальном винить его не буду.

— О, mon amie*, - Произнес Генрих с тягостным вздохом, — Ты слепо смотришь вперед и ничего не видишь… — Грызун — философ. — Ты хочешь узнать, кто тебя чуть не убил? — Он вскочил на меня, как на Мирти в палате. — Хочешь?!

Безумно вопрошал он, глядя на меня в упор своими большими круглыми оранжевыми глазами. К такому поведению еще стоит привыкнуть… Но, думаю, это бесполезная трата сил. Генрих совершенно непредсказуем.

— Х-х-хочу. — Ответила я, слегка обескураженная его выпадом.

— Вот, сразу бы так. — Он разгладил складки на вороте моей рубашки, упал на кресло и закидывая в рот одну виноградинку за другой, напевал себе под нос:

— … и справедливость восстановим, врага в могилу мы сведем…

Может, просто сходить к мистеру Амори и в лоб спросить все, что хочет Генрих узнать? Просто с таким решительным кровожадным настроем, мы больше бед натворим, чем пользы принесем. И пусть Генрих уверен в обратном, мне кажется, именно так все и будет.

Киса вернулась в комнату уже за полночь. За это время мне два раза приносили еду в комнату, один раз по личному заказу Генриха. На кухне он уже давно подсуетился, так что одна кухарка знала его вкусы отменно и о длинном языке тоже была осведомлена.

Мне Генрих ни на минуту не давал скучать. Куда там! Он снова и снова обрисовывал мне всевозможные планы, от которых я снова и снова отказывалась. Заявиться в комнату к коменданту в нижнем кружевном белье, кое он в отделе у Кисы нашел, он мне предлагает всякий раз после моего очередного отказа. Мотивируя тем, что тогда мы узнаем абсолютно все и сразу. Я категорически против руками, ногами и остальными частями тела. В общем этот маленький шпион решил: завтра я иду за справкой, затем по расписанию на химию и там, как он выразился, будет стратегическое место назначения. О сути плана Генрих решил умолчать, потому что: “Ты опять все испортишь отказом”, а его идея (по его же словам), настолько гениальна, что просто не может быть отвергнута столь несведущей в детективном деле. То есть мной.

К моменту возвращения Кисы мы сидели по разным углам комнаты и друг с другом не разговаривали, что не осталось незамеченным.

— По какому поводу бойкот? — Оценив обстановку спросила подруга, сбрасывая с плеч тонкую летнюю кофточку.

— Она…

— …Он…

Мы переглянулись хмурыми взглядами с Генрихом.

— Он…

— …Она…

Еще пара косых взглядов и единогласное:

— Мы не разговариваем!

Киса хмыкнула, с задором глядя на обиженных нас. Хорошо, хоть комментировать не стала, а ведь могла. Она обычно без комментариев не обходится.

— Твоя бывшая соседка весь вечер вилась возле химика, — Томно начала Киса, встав ко мне спиной и стянув футболку, — Мерзко хихикала и рот не закрывала.