— Запланированная импровизация. — Киса легла на траву, наблюдая за плывущими облаками. — Кто-то должен был придать ему ускорения.

Как видно, удачно. Их давно пора было подтолкнуть друг к другу, чтоб летели дальше, чем видели, а то это бесконечное дерганье поднадоело.

— Силия Верски, Фэнион Кроск — вперед, на сцену. — Куратор выжидающе уставилась на Кису с Фэном.

Подруга поднималась медленно, показывая всем своим видом нежелание даже стоять с Фэном на одной сцене. У него вид практически такой же, за исключением свойственного Кисе выражения томления и желания. Причем чего она желает больше мне непонятно.

Поднявшись на сцену, они прожгли друг друга ненавистным взглядом, а когда заиграла музыка резко вцепились друг в друга, кружа по сцене, отталкиваясь друг от друга и снова сцепляясь. Если бы они могли вызвать пожар — огромная куча пепла давно бы возвышалась над садом. Она разве что молнии глазами не метали.

Я бы ограничила возраст, допустимый для просмотра этого танца. Четырнадцать это минимум, а лучше и все шестнадцать. Особенно финальный аккорд в виде неистового поцелуя, ко всему прочему похоже незапланированный…

— Достаточно! — Прервала их куратор, приглашая на сцену меня и Алина. После такого нам будет сложно вызвать аплодисменты.

— Не волнуйся, — Алин подбадривающе улыбнулся, прижимая меня к себе за талию.

— Музыка разлилась по всей площади сада, проникая в каждую клеточку меня, заставляя почувствовать партнера, уговаривая расслабиться и полностью отдаться в его власть. Власть танцора.

Постоянные движения бедрами, глаза в глаза, горячая ладонь на моей талии и учащенное сердцебиение… Внезапно проснувшееся желание начало заполнять меня, продвигаясь от низа живота все выше и выше. Неужели эти чувства из-за Алина? Я к нему отношусь как к брату, это все из-за танца… Да, такой чувственный танец не мог не вызвать никаких эмоций и пройтт бесследно.

— А ты горячая штучка, — со смешком прошептал Алин, когда мы остановились. Я усмехнулась в ответ и наконец “отлипла” от друга.

Кисы и Фэна на горизонте не наблюдалось, Алин тоже куда-то неспешно ушел, а Бэль и Мирти даже не объявились. Я уже собралась пойти в комнату и принять контрастный душ, как меня попросила на пару минут куратор.

Алина отвела меня в сторонку, подальше от чужих ушей, и, протянув свернутый пополам листок, сказала:

— Ты сегодня переезжаешь в комнату коменданта. Это разрешение, подписанное твоими родителями. — Она всучила мне листок, продолжая непререкаемым тоном, — как только ситуация с нападениями разрешится, ты сможешь вернуться к себе. — И загадочно добавила:

— Если захочешь.

Я развернула листок, бегло пробежав глазами по тексту.

Светозара Камински… ла-ла-ла… в связи с нестабильной ситуацией… ла-ла-ла… и угрозой для жизни… ла-ла-ла… принято решение о временном переселении Светозары Камински под охрану следователя Королевского штаба Амори Леса, исполняющего обязанности коменданта третьей башни… ла-ла-ла… Подписи сторон…

Это что, шутка? — Скоро этот вопрос прочно обоснуется в моей жизни.

— Идите, собирайте вещи, Светозара. — Безжалостно разрушив надежды на ошибку и очередной глупый розыгрыш, она вернулась к сцене и продолжила руководить репетиционным процессом.

Сказать, что до башни я брела уныло — ничего не сказать. Мне было дико обидно, что родители вот так просто дали согласие на мое проживание с каким-то незнакомым мужчиной! Папа никогда в жизни бы на такое пошел… я так думала.

Даже вскочивший внезапно на мое плечо Генрих настроения не улучшил. Он все больше распалялся насчет безответственных провожатых, разбежавшихся и подписавших тем самым себе приговор на долгую воспитательную беседу. Когда же он все-таки обратил внимание на мою кислую физиономию и получил красочное ругательство в адрес одного не в меру эгоистичного коменданта, маты полетели не только во все стороны. Правда, это недолго длилось.

— А может он и прав… — Почесав подбородок, протянул Генрих. — К нему в комнату вряд ли кто сунется…

— Угу… за исключением одной бесстрашной белки.

— Я просто славный малый. — Отмахнулся грызун. — Со мной точно ничего не будет.

В этом я даже не сомневалась. У кого поднимется рука прибить эту прекрасную говорящую белку? Разве что у меня, когда совсем достанет… Но это вряд ли когда-нибудь случится.

— С точки зрения здравого смысла, переезд — для меня большой плюс. Но с точки зрения меня — это огромный и жирный минус. — Всплеснула я руками. — Сам подумай: гарпии меня с ножами встречать будут, лагерь слухами заполнится по самые края, а ко всему прочему я буду ночевать в комнате с неженатым мужчиной. Хотя, было бы хуже, если бы он был женат…

— Отключи мозг. — Мы с Генрихом устроились рядом с прудом. — Посмотри на меня… Вот! Ты думаешь! А ты оставь холодный расчет и твою выгоду. Она очевидна. — Безмятежно сказал он и развалился на моем животе, которого и нет совсем.

Отключить мозг… Легко сказать. Он не желает быть отключенным.

Холодный расчет и моя выгода. Хорошо, попробую представить.

— В комнате на меня точно не нападут, это факт. — Начала рассуждать я. — Но на меня и в моей комнате никто не пытался напасть! — Генрих глянул на меня испепеляющим взглядом. — Ладно, холодный расчет. Никто не… не… хм… а плюсов больше нет!

Генрих фыркнул.

— Полно! Загибай пальцы: защита в комнате, душевное спокойствие за свою упругую задницу, никто домогаться не рискнет, завтрак в постель и бессонные ночи! А! — Самодовольно воскликнул он. — Сколько я тебе плюсов нашел. А ты “плюсов больше нет”. — Перекривлял меня этот мелкий засранец.

— Про завтрак в постель и бессонные ночи ты зря сказал. Я теперь к нему точно в комнату не сунусь.

— Не сунешься, а переедешь. — Уверенности Генриху занимать не надо. Через край плещет. — Я могу помочь. Вещи собрать, ванну освободить. А то заняла все полки, мне шампунь воткнуть негде!

Я крякнула. Совсем обнаглел четырехзубый. Полки я заняла… заняла, да. Потому что я живу в этой комнате.

— Между прочим, там и Кисиных вещей достаточно.

— Не переводи стрелки. — Генрих решительно начал тащить меня за палец, чтобы я на ноги встала. — Вставай, до ужина успеть надо. А я из-за тебя не хочу голодным ходить.

Знаю я, почему он меня из комнаты спровадить хочет. Потому что Киса, как он выразился, его любовь, богиня и куча остальных комплиментов. Мне бы хоть один комплимент сказал…

Вопреки нежеланию, встать все же пришлось. Но главным образом потому, что я вознамерилась сходить к коменданту и узнать у него лично: пошутить он вздумал или серьезно думает, что я затащу свой необъятный чемодан в его комнату. Сдается мне, услышу я второй вариант, но… чем природа не шутит?

Генрих по пути до башни что-то весело рассказывал, только я его совсем не слушала. Какое тут веселье! Надо разобраться в мотивах коменданта. Чего бы ему к себе Кису не забрать? Она обрадуется. Правда, Фэн разозлится… Ну, хорошо, пусть Барби забирает! Она просто счастлива будет. Или любую из гарпий. Вот уж кто точно не против. Но, по закону подлости, сея великая честь выпала мне.

— Ну, я пойду пока твой чемодан достану. — Заботливо бросил Генрих и ускакал прямо по коридору.

Я же осталась стоять возле комендантской, постучав в дверь.

— По какому вопросу? — В дверях стоял комендант с кружкой кофе и бумагами в руках. Не глядя на меня он читал что-то, по-видимому, занимательное.

— Мистер Амори…

— А, Камински, — Он бросил на меня короткий взгляд, поставил кружку на стол, взял лежащие рядом ключи и протянул мне со словами, — буду поздно.

На этом дверь закрылась и… меня даже не выслушали!

Постучав на этот раз более настойчиво, я заговорила, едва дверь начала открываться:

— Мистер Амори, послушайте, — я хотела вручить ему ключи обратно, но обе руки у него оказались заняты, — мне спокойно живется в своей комнате, зачем эти никому ненужные сложности?