— Я просто… ну ты понимаешь, подарками нас не баловали, — смутилась Дамиана и тут же заулыбалась, вспомнив подарки Марции после маскарада. — Хотя в этом доме у меня их уже много.

— Бедная моя девочка, — Фабио нахмурился, но всего лишь на мгновение, а потом протянул к ней руку. — Иди сюда. Просто в этом доме тебя любят и рады дарить тебе подарки. А я больше всех рад, честное слово.

Дамиана в очередной раз смутилась его словам, а потом нашлась, что ответить:

— Я тоже всегда тебе рада, свет мой.

Он потянул ее к себе, чтобы усадить на колени и снова с наслаждением поцеловать. Так что спать они улеглись не сразу: после еще нескольких поцелуев и нежных объятий и ласковых слов полушепотом. Это вышел трудный, полный переживаний день, но осознав, что он наконец закончился, Дамиана расслабилась в уютных объятьях Фабио и уснула почти сразу, как только ее голова коснулась подушки.

Он любил ночь, по-настоящему, беззаветно, как иные любят женщин, но отдавать всего себя чему-то настолько слабому, несовершенному, ограниченному и скоротечному, как человек, было глупо. То ли дело ночь. Или власть. Или сила, магический дар, кипящий в крови. Их можно было любить, они восхищали, ими хотелось обладать. С ними хотелось сравняться.

Ночь привычно приняла его в объятья, едва он выскользнул из дома бесшумной тенью, чтобы надежно укрыть под своим покровом, такого же непроницаемого для нежелательных взглядов, как она, ее младшего брата и возлюбленного. Никто его не увидит, никто не услышит и не почует. Он знает, как. Он может затаиться, прикинуться тихим и безопасным, не вызывая подозрений — а потом стремительно напасть из тьмы. Все эти "братья по дару", а уж тем более их наемники — просто шумное стадо баранов. Жадных, нетерпеливых, слишком громких. Но он опять им поможет, и пусть только попробуют вновь не оценить его великодушной услуги. Идиоты. Ему не нужны наемники и не нужна квиета, чтобы сделать свое дело. Убивать — искусство, наука, такой же дар, как и магия. И он лучше, лучше, много лучше этих глупых жадных ремесленников, профанов, не сумевших справиться с какой-то пигалицей, девчонкой.

Презрительно фыркнув, он ускорил шаг, вдыхая густой запах тревизской ночи. Пахло водой канала, кустами жасмина и старыми камнями. И еще — людьми. Их жизнью, делами, мусором и едой, вещами. Противно. Люди — грязные создания, больше всего на свете ему бы хотелось перестать быть одним из них. И разве не этого он добивается всеми силами? Братья по дару — мелочные глупцы. Дело не в герцогском престоле, не в том, чтобы править Тревизо. Мелко. Он желал стать совершенным. Избавиться от слабости человеческой оболочки, достичь всемогущества, не печься о бренном, не страшиться врагов, потому что он станет непобедим.

Власть, магия и убийство. Пока он добился должного совершенства лишь в последнем из трех, но все впереди… Подумав об этом, он почувствовал трепет предвкушения. Насколько сладостно будет воссесть на герцогский трон? Так же, как лишать кого-то жизни, или лучше? Магия точно была лучше. Но удовольствие от убийства все равно совершенно особенное. Держать в руках слабую трепещущую чужую жизнь — и распорядиться ей по своему усмотрению. Оборвать в одно движение. Искусство. Высокое мастерство.

Он не такой, как те наемники, для него это не унылые будни, не работа. Праздник. День убийства — это праздник. Фестиваль Смерти. Волшебный день, куда лучше маскарада. Когда он подходил к дому графа делла Гауденцио, у него на губах играла счастливая улыбка.

Фабио проснулся от грохота, который показался ему совершенно громовым, и резко подскочил на кровати, вглядываясь в темноту. В комнате кто-то был, и этот кто-то только что опрокинул стул, а теперь стоял и смотрел на него, растерянно воздев руки. Дамиана же, еще толком не проснувшись, что-то шепнула, всплеснула руками и, сев, выругалась:

— Ублюдок, и не надейся с нами легко справиться, — Она немедленно схватилась за шпагу и метальные ножи, так что Фабио, вспомнив прошлый раз, принялся ее останавливать:

— Погоди. Давай разберемся, — и крепко сжал ее ладонь в своей.

— Погодите, — согласился стоящий в темноте человек, подняв руки еще выше, и Фабио узнал голос, а затем — и трудно различимый облик.

— Лауро?.. — ошарашенно воскликнул он. Что мог делать наследный маркиз делла Серра среди ночи в его спальне, Фабио, особенно спросонья, сообразить не мог никак.

— Лауро здесь нет, — тихо ответил тот, покачав головой.

"Что он несет?.. Он что, спятил?.." — панически пронеслось в голове у Фабио, и он тут же внутренне похолодел. Сумасшедший. У него в спальне. Убийца. Лауро делла Серра. Небеса всемогущие, как же так?

— Это кто? — просила Дамиана, указав на Лауро ножом. — Он может по делу? Или к одной из твоих бывших дам ревнует?

— Я Леандро. Лауро здесь нет, я Леандро, — ответил их незваный гость вместо Фабио.

Леандро. Тайный брат-близнец, вовсе неодаренный, как простолюдин. Городская легенда, сплетня, оказавшаяся чистой правдой. Обделенный даром дворянин из старинного благородного семейства, который убивает… Все же из зависти?.. Неважно, потом. Убивает. Перед ними убийца, Леандро, брат Лауро.

— Миа, он убийца, — выпалил Фабио.

Дамиана не растерялась ни на минуту, а решительно вскочила с кровати и побежала к Леандро.

— Он не одаренный, Миа, не маг, — крикнул ей вслед Фабио и девушка остановилась, опустив шпагу.

— Не маг? Но погоди. А как он собрался нас убивать тогда?

— Во сне, я полагаю… — пробурчал Фабио, потерев рукой лоб. Дротики с парализующим ядом у наемников — неужели и он пользуется такими же? Чтобы жертвы не могли сопротивляться?.. Он хотел было предупредить об этом Дамиану, но не успел.

— Нет. Я не убийца, нет, — запротестовал Леандро, замахав руками, а потом закрыл ими лицо. — Я не хотел, я не думал, что так выйдет. Хотел, как лучше. Думал, если поделиться даром, станет лучше.

"Так вот что он пытался сделать. Забрать у покойных дар, которым сам так несправедливо обделен. Вот зачем эти знаки, вот чего он хотел добиться. Совершенно определенно сумасшедший, — сделал вывод Фабио и тут же осенился весьма рисковой идеей: — Кажется, он не собирается нападать сейчас. Что если попытаться… поговорить, уговорить?.."

— Зачем ты хотел забрать себе чужой дар, расскажи?.. — осторожно поинтересовался он у Леандро.

— Нет, — воскликнул тот, снова замахав руками. — Не забрать, отдать. Я и отдал… но вышло нехорошо. Совсем нехорошо. Они все умерли. Все умерли… — последние слова он произнес почти шепотом, а потом упал на колени и заплакал, так же тихо, почти беззвучно, очень по-детски потирая кулаками лицо.

"Сумасшедший, и настроение меняется стремительно, как у сумасшедшего. Надо попробовать его схватить, пока не разозлился, чего доброго", — решил Фабио и попытался молча, незаметно для Леандро, объяснить это Дамиане, жестом и кивком головы.

Внимательно следившая за их перепалкой Дамиана осторожно поинтересовалась:

— Кто именно умер?

Леандро поднял на нее растерянный взгляд и открыл рот, чтобы ответить, но тут скрипнула дверь — и все разом повернули головы в ее сторону. "Только не это. Эстель проснулась и пошла проверить, из-за чего шум" — успел подумать Фабио, прежде чем разглядел стоящую на пороге фигуру. Теперь их было двое: совершенно одинаковых молодых мужчин, с одинаково растерянными лицами, один из которых сидел на полу посреди комнаты, а второй замер в дверях, силясь понять, что происходит. А еще у Лауро в руке был кинжал, высверкивавший в темноте бледным светом. А Леандро, кажется, безоружен?..

— Миа, он вооружен, — выпалил Фабио прежде, чем хоть немного успел сообразить, что происходит.

Впрочем, Миа поняла все верно и быстро усилила щит, по которому немедленно начало биться заклинание взлома. Фабио тут же ощутил ее неуверенность и испуг, когда Дамиана увидела, насколько сильный ей достался противник. Если так продолжится — она продержится недолго, он понимал это со всей ясностью. Дамиана делала все, что могла, и справлялась прекрасно, его отважная, решительная и чудесная девочка. Однако сопротивляться Лауро у нее рано или поздно попросту не хватит сил.