На улице было еще темно в это мартовское утро. Редко чирикал одинокий воробей, предвещая солнечный и погожий день. Павел Иванович вышел на улицу и пошел на стоянку за машиной. Идти было не так далеко. Под ботинками приятно хрустела ледяная корка. Дома Павлу Ивановичу решительно нечего было делать, и он начинал нервничать и суетиться, чувствуя себя лишним. Он выработал у себя привычку вставать и уходить пока домашние спят и еще, конечно же, утром не было пробок и можно было с наслаждением вести авто. Утром он пролил мед на свой любимый костюм, который хотел одеть еще с вечера, предстояла очень важная встреча, не огорчаясь, он переоделся в другой. Сегодня Павел Иванович решил не вызывать водителя, а добраться до работы сам потому, что любил водить машину, а машина у него была шикарная, и водить ее было очень приятно. Даже когда его подрезали на дороге, немного улыбался, давая возможность гонщикам обогнать себя. Он-то знал кто здесь главный. Случись поцарапать машину, он нисколько не расстраиваясь, вызывал такси и уезжал, предоставляя страховой фирме разбираться.

– По работе и награда, – любил говаривать Павел Иванович, явно намекая на то, что каждый должен заниматься своим делом. Дело сегодня предстояло серьезное. Влиятельный человек с женой оставлял сына. Сегодня была третья и заключительная встреча. Предоплата была получена на сто процентов, и оставалось обговорить формальности.

Павел Иванович не хотел считать себя лицемером и действительно верил в то, что помогает людям, пусть даже таким нетрадиционным способом. Он любил свою работу, любил голубой свет, отражающийся в дорогом кафеле, никелированные детали все это создавало ощущения приближения к чему-то таинственному и важному. В свое время американская компания решила открыть филиал в России, и Павел Иванович оказался в нужное время в нужном месте. Он устроился простым штатным сотрудником, а это было не просто сделать, пришлось кое-что подправить в биографии. За пять лет работы, идя по головам, он смог стать директором, а затем и совладельцем. Клиентами филиала были люди из Европы, Азии, само собой разумеется, России. Система жизнеобеспечения считалась одной из самых лучших в мире. Только благодаря заслугам Павла Ивановича, дела шли превосходно, он вкладывал всего себя в это дело. Сумел убедить головной офис поставить новейшее оборудование. Благодаря этому в России был такой обширный список клиентов. Один только филиал в России составлял половину того, что имело головное предприятие по всему миру. У всех на виду был Институт Красоты и холода, а внизу крио камеры по глубокой заморозке людей. Павел Иванович не был мрачным человеком, но и весельчаком его тоже было трудно назвать, скорее он излучал большое чувство уверенности. Он был женат, любил свою жену и двух сыновей, что не мешало иметь любовницу.

Полине Марковне это слово не подходило, скорее она была верным другом или соратником. На работе об отношениях никто не догадывался. Там они виделись редко. Полина Марковна встречалась с Павлом Ивановичем скорее для души. Устраивалась она через американское агентство. Павел Иванович не принимал в этом участия, потому что он попросту тогда ее не знал. Отличный работник, собеседник и еще кое-что. Не повстречала она пока человека лучше, чем Павел Иванович и держалась его. Павел Иванович хотел было помогать ей, но она ему отказала. Полина Марковна была больше чем рядовой сотрудник, она была одним из главных двигателей предприятия. Американцы неоднократно предлагали ей перевод в другой филиал, но она отказывалась. Она за три года работы купила хорошую трехкомнатную квартиру, а еще через три и дом за городом. Полина Марковна не нуждалась в материальной поддержке. От нее исходило такое спокойствие, что если клиент и сомневался до сегодняшнего дня, то после беседы с ней был уверен в своем решении на все сто. Это качество Павел Иванович больше всего ценил в Полине Марковне. При беседе, Полина Марковна больше молчала, внимательно слушая, в этом и заключалось ее умение – ничего не говоря, успокоить и убедить человека. Она как-бы дополняла Павла Ивановича своей уверенностью и спокойствием. Встречались они у нее в загородном доме. Что сказать жене для него не было проблемой – он часто по работе бывал в командировках за границей. Встречи их скорее напоминали встречу Шерлока и Ватсона за бутылочкой шерри у камина на Бейкер-стрит.

Место работы Павла Ивановича находилось на окраине. Старинное здание со скромной вывеской ИНСТИТУТ ЗДОРОВЬЯ И ХОЛОДА. Но самым главным был подвал, можно сказать это был мини город с галереями и залами. Когда-то тут был бункер для правительства города. Размеры поражали. Залы с футбольное поле в пять этажей, не считая подсобных помещений, которые составляли не малую часть строения. В подвальных помещениях работало три человека в четыре смены. Особо во время дежурства они ничем не занимались. Основная их работа состояла в погружении пациента в крио камеру. Автоматика была такая, что и наблюдения не требовалось, тройная система защиты в случае выхода из строя любой детали.

Охрана доложила, что клиенты прибыли. Будущие клиенты по договору приезжали три раза для оформления и беседы со штатным психологом Полиной Марковной. Это называлось предварительное, основное и окончательное соглашение. Деньги переводились тоже тремя частями. Сейчас предстояла процедура заморозки мальчика. Павел Иванович пошел их встречать, чтобы самому проводить к месту, Полина Марковна уже была там и встала рядом с Павлом Ивановичем. Поздоровавшись, они проводили родителей вниз на пятый уровень. Затем Павел Иванович поднялся к себе в кабинет, предпочитая наблюдать все действо по монитору. Процедурная пятого уровня была просторна. Люминесцентный голубой свет отражался в плитке дорогого кафеля. Павел Иванович знакомил пациентов с местом, где они будут находиться заранее, чтобы не было шока. Мальчик здесь был уже третий раз и имел представление. За последние два года он привык быть один, находясь в больнице, к этому привыкаешь и сейчас вел себя спокойно и тихо как на обычной процедуре. Он был смертельно болен, жить оставалось не более двух месяцев. Родители об этом сыну естественно ничего не сказали.

Вместо одной из стен процедурной было огромное цельное стекло с видом на сами крио камеры. Оно было похоже на экран, за которым начиналась другая реальность. Зрелище было жутким. В американских филиалах камеры располагались одна на другой вдоль стены с целью экономии пространства. У нас же это было с размахом, и каждая камера стояла на полу на специальной подставке в общем, как на кладбище только гробы были сверху. Завораживающий темный потолок с еле мерцающими хаотично раскиданными огоньками создавал иллюзию звездного неба. Отполированный металл саркофагов еле отсвечивал голубым светом. Павел Иванович любил гулять по этим аллеям и именно на этом пятом уровне. Здесь находились наиболее значимые клиенты с наивысшим уровнем безопасности. По крайней мере, им так говорили. Прогуливаясь приятно было думать о той надежде, которую он им дает, если конечно будет найден процесс разморозки. Павел Иванович нравилось ощущать себя частью чего-то целого и большого. Он слегка улыбался, бродя между рядами, но эта улыбка скорее была улыбкой радости за тех людей, которые переживут его и его время.

Большое стекло открывало другую параллель. Мальчика уложили, начался процесс заморозки. Родители стояли рядом. С одной стороны надежда, что их сын проснется и будет жить, потому что в будущем его смогут вылечить, с другой этого может не произойти вовсе. Мама была готова лечь рядом с сыном, чтобы проснуться вместе, но сын сам отговорил ее.

– Оставайся с папой, и вместе ждите меня.

Папа старался не заплакать, стоя рядом с мамой, держась за руки. Мальчика погрузили в азот, саркофаг закрыли и увезли в оранжерею. Именно так по документам называлось это место. Родители еще долго стояли возле стекла, им никто не мешал. Павел Иванович наблюдал за ними по монитору, он не испытывал чувство вины, скорее наоборот. Обычно на таких процедурах слез не было, и никто не рыдал. В основном, здесь лежали престарелые дельцы, воротилы, уставшие и пресытившиеся жизнью. Родители ушли. Павел Иванович всегда спускался к новому пациенту, как бы удостовериться все ли хорошо. Он спустился на пятый уровень. Сотрудники были на своих местах, они явно его ждали. Саша – старший в смене был в комнате отдыха. Такие процедуры крепко выматывали, всем требовался отдых. Павел Иванович не стал его будить, спросил, как все прошло у Дмитрия, хотя за всем следил по монитору и сотрудники это знали, но таков был порядок вещей. Каждый раз Павел Иванович спускался на определенный уровень и спрашивал, как прошло. Ему отвечали, что все в порядке, он проходил в оранжерею и первым делом шел к новому саркофагу. Он любил это слово – оранжерея, оно было, какое то живое. Павел Иванович чувствовал себя садовником среди своих растений. Сегодня был особенный случай. Папа у мальчика занимал высокий пост в правительстве. Подойдя к камере мальчика, он долго стоял и смотрел на отполированный металл, думая о чем то. Какие мысли посещали его в такие моменты? Постояв и подумав, Павел Иванович пошел обратно вдоль особых VIP склепов, камерами эти сооружения назвать было трудно. Сделанные из лучшего мрамора, они являли собой настоящие произведения искусства. Их было десять, но дохода предприятию они приносили, как с половины всей оранжереи этого уровня. В оранжерее было пятьсот «посадочных» мест на пяти уровнях, всего две тысячи пятьсот и пятьдесят VIP.