— Добрый вечер, ваше высочество, — сказал он очень бодрым и уверенным тоном.

Герцог Гвентский изволил приподнять бровь, оглядывая их с Лейтис.

— Добрый вечер, мистер Дейн, Лейтис. Присаживайтесь. Не могу сказать, что рад нашей встрече, мистер Дейн, но она должна была состояться.

— Лейтис, за мной, — велел Эйдан, тронув ее бедро стеком и дернув поводок. Он подвел ее к диванчику у стены, где можно было сесть рядом, сел первым, нарочитым жестом откинув полы сюртука, снова тронул стеком ее ногу и указал им и кивком головы на место рядом с собой, сказав: — Можешь сесть.

И лишь когда она уселась, стараясь жаться поближе к нему, соизволил ответить герцогу:

— Зато наши чувства по поводу друг друга и этой встречи полностью взаимны, ваше высочество. Так вы говорили, у вас есть конкретные предложения? Я готов их выслушать, увы, не обещаю, что с удовольствием.

Отец Лейтис наблюдал за ним с лицом, излучающим бесстрастие, и после обращения Эйдана изрек:

— Разумеется, это не может так продолжаться, честь дома Йорвиков не может зависеть от лица столь демонстративно равнодушного к элементарным приличиям.

После этого герцог и Эйдан некоторое время мерили друг друга взглядами, не говоря ничего. В другой ситуации это могло бы быть рукопожатие, в котором каждый норовит продемонстрировать свою силу, но с рукопожатием обычно все яснее. Наконец герцог продолжил:

— И я пригласил вас, чтобы спросить, готовы ли вы отступить от моей дочери на условиях, которые я вам сейчас предложу, — тут он поднял руку. — Не спешите отказываться, это будет, безусловно, красивый жест, но давайте для начала очертим всю ситуацию, и только тогда будем решать.

"Нет, он все-таки решительно не способен к аналитическому мышлению", — сокрушенно подумал Эйдан. Ему неожиданно сделалось очень жаль что властвующую королеву Элсбет, что ее матушку Гвитир. Такие умные женщины, а младший сын и внук — идиот. Он даже осмелился предположить, что в семействе Йорвиков в последние двести лет только девочки удаются, вот и Лейтис тоже… Но кропнпринц Шиан на идиота, вроде бы, похож не был, как и покойный старший брат королевы Этард.

— Ваше высочество, я что, похож на человека, от которого можно откупиться?.. — спросил Эйдан с совершенно искренним изумлением, вскинув брови и положив ногу на ногу. А ведь герцог наверняка успел разузнать все подробности о неугодном женихе дочери — если не сам по интернету лазил, так секретарю велел досье составить. И все равно решил "вести переговоры" именно так. Идиот. Очень хорошо воспитанный и образованный аристократический кретин. Бедная Лейтис.

— Вы похожи на человека, которому не место в роду Йорвик, — отрезал герцог. — И поскольку вопрос вашего вхождения в семью даже не рассматривается, а вы могли питать некоторые надежды, то я могу предложить вам возмещение за обиду. Добровольно, хотя мог бы ничего не делать. Мы готовы рассмотреть привилегированные условия налогообложения для компании "Дейн Дефеншен" и особый статус для нее, а также я могу предложить вам создать собственную магическую семью Дейнов, так как предполагаю, что вам, как личности яркой, будет приятно не входить в чужой род вовсе, а создать свой.

"Возмещение за обиду. Макни немилосердный, что у него в голове творится?" — снова изумился Эйдан. И отдельно изумился, как Лейтис среди всего этого столько лет прожила и не свихнулась. Он тут же обнял ее за плечи, притянув к себе. И пусть ее папаша думает, что хочет, по поводу отношения Эйдана к приличиям.

— Мне ничего от вас не нужно, ваше высочество. И никогда нужно не было. И никогда нужно не будет, — очень спокойно ответил грецогу Эйдан. — Ни вхождения в род Йорвиков, ни приданого Лейтис, ни того, что вы считаете достаточным "возмещением" этому. Ни. Че. Го. Поэтому у меня к вам встречное предложение: вы мне ничего не даете, я у вас ничего не беру — и мы друг про друга счастливо не вспоминаем никогда. Разумеется, Лейтис при этом выходит за меня замуж. Это даже не обсуждается, потому что здесь никаких других вариантов не существует. В остальном я готов на любые компромиссы.

— Это неприемлемо. Что значит "не вспоминаем"? Лейтис — моя единственная дочь, — возмутился герцог.

"А я считал, вас волнует мое вхождение в род Йорвиков, а не Лейтис, — с сарказмом Эйдан. — По крайней мере, выглядит все именно так. Впрочем, оно так выглядит приблизительно всегда".

— Когда я познакомился с вашей дочерью, она жила на улице, вашими стараниями, — все так же спокойно сказал он. Возмущение казалось ему… слишком уважительным отношением к этому человеку. Будто Эйдан мог решить, что до него можно что-то донести. Но Эйдан считал, что нельзя, и потому просто констатировал факты. — На улице, без средств к существованию, питаясь тем, что смогла найти в ближайшем лесопарке. И вас, кажется, это полностью устраивало. А теперь вы вспомнили о том, что она ваша единственная дочь. Ведь скандал в таблоидах — это так ужасно и недопустимо, то ли дело, когда она спит в воздуховоде теплотрассы. Это можно, об этом репортеры из "Мун" не в курсе.

"Потому что вас на самом деле никогда не интересовала ваша дочь, — подумал Эйдан. — Вас интересовало только, чтобы она достаточно прилично себя вела. Соответственно своему, то есть, вашему, статусу, и не роняла вам реноме". И ради этого, ради драных приличий и "сохранения лица", можно выставить Лейтис на улицу, заставить ее жить впроголодь, разлучить с любимым человеком, хоть насмерть заморить. Лишь бы клятая репутация клятого герцога Гвентского не пострадала из-за беспутной дочери. Мерзко. Это было мерзко и отвратительно.

А Эйдан с легкостью ей позволит прийти в Хамбукский дворец в пошлых чулках, да хоть вообще голышом. И это ужасно неприлично, зато он никогда ее не предаст.

— У Лейтис всегда был выбор, и она об этом знала. Никто ей не мешал вернуться домой в любой момент. Или, как она мне обещала, доказать, что справится сама, чему-то научиться, работу найти. Никто ей не мешал, — герцог пожал плечами. — И, разумеется, я и не минуты о ней не забывал. Она находилась под охраной, которая не была явной, разумеется.

"Охрана, — в очередной раз мысленно воскликнул Эйдан с безмерным изумлением. Этот человек его изумлял. Своей потрясающей неспособностью понимать элементарные вещи. — То бишь, умереть ей вы не дали бы. И считаете это великим достижением. С ума сойти, просто офигеть, как Лейтис говорит. Невиданная заботливость, я в шоке".

— Она справилась, ваше высочество. Нашла доминанта, который ей подходит, получила водительские права и поступила в Оксен, — уверенно ответил Эйдан. — Но вас это не устраивает, и вы решили вмешаться теперь, когда у нее всего хорошо, а не тогда, когда ей было плохо. Потому что у Лейтис никогда не было никакого выбора. Слово "или" не равно возможности выбора, ваше высочество. Я могу ей сейчас сказать: "На колени, или я тебя выпорю", — и в этом будет ровно столько же выбора, сколько предложили вашей дочери вы. Не уверен, впрочем, что вы поймете даже на таком наглядном примере.

На словах про порку Лейтис не смогла сдержать улыбки, и Эйдан улыбнулся ей в ответ, прежде чем герцог выступил с очередным феноменальным контраргументом:

— Разумеется, не справилась. Вы ее подобрали и все за нее сделали, это не называется "справилась", и научиться так ничему невозможно, — отмахнулся от его аргументов герцог.

— Нет, ваше высочество, — Эйдан мотнул головой. — Я ее подобрал и дал ей возможность делать то, что она хочет, так, как она считает нужным. Которой ей ни разу за всю жизнь не дали вы. Ни дома, ни выставив за дверь. Знаете, что удивительно, ваше высочество?.. Вы родились в правящем семействе, а я — в рабочем квартале Элверпола, и сейчас я сижу перед вами на диване и объясняю вам, как управлять людьми… Просто поразительно. Объясняю вам, что такое забота, объясняю вам, что такое "дать выбор", объясняю вам, как предоставить кому-то возможности для развития… Парень из рабочего района — герцогу Гвентскому. Хотите, я объясню вам, что такое власть, ваше высочество?.. Мы с Лейтис вместе объясним, без нее не выйдет.