— Ты мне доверяешь?

— Да, — ответила Настя, сглатывая слюну вперемешку со слезами.

— Тогда готовься упасть, — я вырвал из её рук гранату и не глядя, бросил её на берег. Взрыв прогремел практически сразу, секунды через три, после чего раздался просто душераздирающий вопль. Одному из Зарков оторвало руку, видимо он поймал её и собирался бросить обратно к нам, но не успел. Через несколько секунд крик оборвался, Эварг сам добил раненного товарища. Понимая, что они остались вдвоём против четверых, Эварг решил, отступить и потом просто сбежать. О своём последнем живом товарище он думать не хотел, и помогать ему, тоже не собирался. Перебегая от камня к камню, он перебежками уходил вдоль линии прибоя на запад, периодически напоминая о том, что в его руках тоже находится дальнобойное ружьё. Мы на его выстрелы в долгу не остались и вскоре, Эварг остался один.

— Подвинься, — Настя успокоилась после неудачи с броском гранаты и, взяв ружье, стала ждать, когда Эварг надумает перебежать к другому камню. Ждать пришлось недолго, он выглянул из-за камня, выстрелил в нашу сторону и сразу же побежал дальше. Настя выстрелила, но точного попадания не получилось, Эварг упал, получив неожиданное ускорение, потом встал и продолжил забег, только уже не так резво как вначале. Настя быстро перезарядила оружие, собираясь выстрелить ещё раз, но я её остановил.

— Не достанешь, уже больше четырёхсот метров, пусть уходит.

Вскоре мы все собрались возле лодки и посмотрели на то, что там лежало в двух довольно больших ящиках. — Я почему-то именно это и хотел увидеть, — проговорил я, доставая из ящика совсем новую винтовку. Нет, это оружие было произведено не на Земле, это был местный вариант, переходная модель от дроби к пуле. Ствол один, появилась затворная рама, но тип патрона остался прежним как у дробовика, только калибр уменьшился. Заглянув в дуло не увидел там бороздки, местные оружейники видимо пока ещё не додумались сделать его нарезным. Винтовок в каждом ящике было по шесть штук, плюс по пачке патронов к каждому.

— Всё здесь, — сказал я, задумавшись о том, из чего в нас стрелял Эварг.

— Это ж хорошо, — обрадовался Менар.

— В целом да, но я теперь уже не уверен, что это первая партия такого оружия, Эварг стрелял пулями, а не дробью. Сложите пока всё обратно и ружья Зарков соберите, а я кое-что проверю.

Пока мои друзья собирали в кучу оружие, я ходил по берегу в тех местах, где остались следы от сапог Эварга. Искал стреляные гильзы, долго искал, и моё упорство вскоре вознаградило меня находкой. Я нашёл гильзу, вот только к новым винтовкам она не подходила ни по типу патрона, ни по калибру.

— Хорошая работа, — пришёл я к выводу, рассмотрев гильзу калибра 7,62 в исполнении местных умельцев. Гильза была новая и выточена полностью из цельного куска железа, только капсюль стоял большой как у патронов с дробью. Я тоже так сделал, когда заменил калибр одного ствола на более мелкий. — Значит, у Эварга больше нет стандартных патронов. — Это с одной стороны — было хорошо, но с другой стороны — плохо. Эта гильза подтвердила, что у него в руках оружие с Земли.

Вскоре я вернулся к лодке с ящиками. Старое оружие Зарков уже было собрано и лежало возле лодки.

— Менар, ты сможешь паровоз обратно пригнать? Не на себе же всё это добро тащить. Только вагон отцепи, он нам только мешать будет.

— Можно и отцепить, только быстро всё сделать не смогу, грудь болит.

— Сними бронежилет, легче будет.

Менар с облегчением снял бронежилет, но грудь болеть не перестала и, я попросил расстегнуть куртку и комбинезон. Вся его грудь была бордово-красной с тёмными пятнами свернувшейся под кожей крови, в нескольких местах были кровоподтёки.

— А, ну-ка, сплюнь на снег, — попросил я. Он сплюнул насколько смог, на снегу появились кровавые капли. — Знаешь что, я сам паровоз пригоню, тебе сейчас лучше вообще не делать резких движений, у тебя возможно лёгкие порваны.

Через полчаса я подогнал трофейный паровоз без вагона максимально близко к берегу, потом мы с Настей и Морой перенести в него захваченное оружие. Менар рвался помочь, но мы настойчиво его отгоняли, даже припугнуть пришлось тем, что в любой момент может умереть от внутреннего кровотечения. Мы ему после помогли подняться в кабину, так как после наших совместных с Настей диагнозов, он вообще двигаться боялся.

— Андрей, повернись ко мне правым боком, — попросила Настя.

— Зачем?

— Повернись, говорю!

— Ну, повернулся, дальше что?

— Ты же ранен.

— Где?

— Не, где, а куда, у тебя весь рукав в крови и куртка немного порвана.

— Вот блин, а я думал, что на острый камень налетел.

— Не знаю, о чём ты там думал, но знаю, что тебе перевязка не повредит, — раздевайся! Паровоз сам пока не плохо и без твоей помощи проехать сможет.

Пришлось послушаться, иначе она точно не отстала бы. Рана оказалась пустяковой, но зато крови натекло солидно, весь рукав стал от неё мокрым. Перевязав мне руку, она наконец-то от меня отстала, но переключилась на Менара. Его она тоже заставила раздеться до пояса, после чего туго перебинтовала ему грудь. Сам Менар, по его же мнению, лишь из уважения к ней героически терпел все издевательства над собой этого новоявленного лекаря.

— Ты хорошо в лечении такого рода травм разбираешься, на медицинском факультете училась? — предположил я.

— Нет, в строительном институте на архитектора, моя мама работает врачом на скорой помощи, поэтому я много чего знаю, правда, самой с этим сталкиваться не приходилось до этого момента. Порез пальца, не в счёт, у нас любой ребёнок может себе его забинтовать, израсходовав на это, пять метров бинта, — сказала Настя и улыбнулась, видимо этим ребенком, когда-то была она сама.

Вскоре из неспящих я остался один, вся моя разведывательно-диверсионная команда сопела, пристроившись для этого, кто и где смог.

Я вёл паровоз вдоль побережья уже не меньше трёх часов, высматривая необходимую нам пристань. На пустошь опустились вечерние сумерки, но за счёт белого снега мне было ещё хорошо видно и море, и попадавшиеся по пути камни. Ветер немного усилился, но это уже был обычный ветер, не грозящий принести с собой бурю. Рука, перевязанная Настей, сейчас почему-то довольно сильно болела, и я старался ей ничего не делать, даже уголь в топку подбрасывал одной рукой.

— Как долго мы уже едем? — спросил Менар, проснувшись после того, как колесо попало в яму, припорошенную снегом, и паровоз сильно тряхнуло.

— Часа четыре, — ответил я и потом пояснил, — короче вечер уже, не знаю, сколько до пристани осталось.

— Скоро должны доехать, не переживай, мимо не проедешь, там ночью фонари светятся, на тот случай если корабль засветло не смог дойти.

— Ты как себя чувствуешь?

— Как чувствую? Нормально, словно под тягач угодил, всё болит, даже руки поднять и то больно. Помоги на ящик сесть, не могу больше лёжа ехать.

Я, осторожно потянув его на себя за руки, помог ему сначала сесть, а потом встать. Менар кряхтел, стонал, но стиснув зубы, терпел боль.

— Ох, вот же угораздило меня так подставиться, — он потрогал грудь и поморщился. — Как думаешь, долго болеть будет?

— Не знаю, я рёбра ещё ни разу себе не ломал, но думаю, дней десять-пятнадцать придётся подождать. Самое главное, что ты жив, остальное заживёт, первый раз что ли.

— Это ты точно подметил, уж сколько я раз попадал в почти такие ситуации, даже и не сосчитать, и ведь жив до сих пор. Жаль, что у нас раньше таких железных жилеток не было, сын Нодро остался бы, жив. Он тогда тоже в грудь горсть свинца получил, а сам выстрелить так и не успел.

— Что уже приехали? — вслед за Менаром проснулась Мора.

— Нет ещё, но мы уже где-то рядом, — ответил я и посмотрел на Настю, она спала, обняв ружьё. Выражение её лица было серьёзное, словно она сейчас в своём сне находилась на позиции, целясь в Зарка.

Долгожданные огни пристани появились приблизительно через час. Настроение у всех заметно улучшилось, ведь там нас ждали. Я даже угля в топку ещё подбросил, чтобы паровоз быстрее побежал.