После моих слов он перестал махать лопаткой и около часа сидел, молча, посматривая в окно. Мора вообще ничего не говорила с самого утра, сидела в углу, баюкая своё ружьё. Оно у неё было одноствольное, с укороченным стволом и прикладом из изогнутой трубы, такой местный вариант обреза.
— А вот и мост, — сказал Нодро первые несколько слов за всё утро, — сейчас переберёмся на другую сторону и, можно будет прибавить скорости.
Мост натужно скрипел, когда по нему проезжал тяжёлый состав с углём. Охрана моста пожелала нам удачи в пути, после чего быстро опустила решётку, перекрыв въезд.
— Арей подкинь-ка угля в топку, побудешь моим помощником пока ещё здесь, — Нодро поставив рулевые колёса прямо, сел на любимый ящик. Дальше паровоз будет ехать прямо, постоянно следить за дорогой не обязательно, на ближайшие несколько десятков километров нет никакого препятствия, способного помешать его движению.
В пустошь, как и в Уштар, тоже пришла зима, только с сильным порывистым ветром, который поднимал с земли недавно выпавший снег и гонял его из стороны в сторону. Местами, где ещё сохранилась сухая трава, торчащая из кочек как усы неизвестного зверя, снег задерживался, образуя небольшие сугробы. Серое и какое-то низкое небо, лишь ухудшало наше и без того немного подавленное эмоциональное состояние. Глядя на пустошь, никуда не хотелось идти, особенно в западный каньон.
— Да, не завидую я вам, в пустоши сейчас выжить не просто, — пожалел нас Нодро. — Вот, возьми, вдруг всё-таки отважитесь развести костёр, — он протянул мне зажигалку местного производства. Такие зажигалки в Уштаре были почти у всех, работали по принципу резкого сжатия воздуха, как велосипедный насос. От резкого и сильного сжатия, небольшой комочек пуха, прикреплённый на шток, загорался, давая людям так необходимый в этих краях огонь.
— Спасибо, но у меня есть, — я показал ему свою газовую зажигалку, чудом сохранившуюся у меня при переносе в этот мир. Газа в ней осталось чуть меньше половины, костёр можно было разжечь не один десяток раз.
— Всё равно возьми, вдруг понадобится, — настаивал он и я взял, чтобы не обидеть. Лишний груз нам сейчас был не нужен, ранцы с бомбами и всем остальным необходимым, весили килограмм по десять, а нам их предстоит нести за плечами почти сотню километров, если карта не врёт.
— К точке высадки прибудем часов через шесть, предлагаю это время проспать, пока есть такая возможность, — предложил я и, присев на пол около топки, закрыл глаза. Меня слегка подтрясывало от страха, ведь я, можно сказать, отправлялся на войну и что меня там ждёт, только одному богу известно. Я всячески пытался, скрыть своё нервозное состояние за видимым всеми спокойствием. За шесть часов пути так и не смог заснуть, лишь дремал под монотонный стук парового двигателя и хруст камней, попавших под колёса.
— Арей, мы приехали, вам пора выходить, — сказал Нодро, слегка потрепав меня за плечо. Я встал и посмотрел в окно, погода в пустоши нисколько не изменилась за шесть часов пути, по-прежнему дул порывистый ветер, на наше счастье попутный.
— Менар, Мора, просыпайтесь, мы в точке старта, — я разбудил своих диверсантов, после чего мы собрали все свои вещи и покинули тёплую кабину паровоза.
Ледяной ветер быстро избавил нас от остатков сна, а колючие снежинки, поднятые с земли, заставили надеть маски. — До наступления темноты осталось приблизительно три-четыре часа, за это время нужно преодолеть как можно большее расстояние. Зарков тут нет, погода для поездки не подходящая, поэтому мы будем бежать. Судя по карте нам в том направлении, — я показал, куда и первым побежал вперёд. Бежал не быстро, чтобы не сбить дыхание и сберечь силы. Практически след в след за мной бежала Мора, последним бежал Менар.
Через полчаса я перешёл на шаг, чтобы отдохнуть и восстановить дыхание. Ранец за спиной к этому моменту стал по ощущениям вдвое тяжелее, его хотелось снять и выбросить. В таком режиме смены бега на шаг мы провели приблизительно два часа, после чего остановились на короткий привал, минут на пятнадцать.
— Дальше только пешком, у нас ещё ночь впереди, — я первым поднялся на ноги, накинул на плечи лямки ранца и посмотрел вперёд. Ветер немного утих и теперь по пустоши мела позёмка, не мешающая видеть то, что находилось у нас впереди почти на километр. Сейчас я умышленно немного свернул с пути, чтобы мы прошли по тем местам, где Даргар нашёл смартфон и где, предположительно в этом мире появился я. Я просто был обязан проверить эти места на наличие марева, ну или следов появления здесь нового попаданца. Время от времени брал в руки бинокль и подолгу всматривался в горизонт. Я искал не только Зарков, но и следы, какую-нибудь вещь, оставленную попавшим сюда человеком или самого человека, лучше живого, труп увидеть не хотелось. Ещё я делал пометки на карте, отмечая километры, пройденные нами за определённый отрезок времени. Всё было, конечно, очень условно, часов здесь ни у кого не было, да и передвигались мы не с одной и той же скоростью. К тому же никаких ориентиров в пустоши я не заметил, возможно, что мы сейчас шли по дуге или вообще зигзагами. До того места где из земли торчит угол крыши старого паровоза, оставалось пройти приблизительно сорок-сорок пять километров, за ночь нужно это расстояние преодолеть, чтобы утром себе блиндаж не копать.
— Арей, а мы в правильном направлении идём? — Менар стал подозревать, что мы отклонились от маршрута.
— Судя по карте, да, должны выйти к каньону вот здесь, — я ткнул пальцем практически наугад.
— А почему здесь, а не вот тут, где можно нормально пройти?
— И столкнуться с Зарками нос к носу? Мы зайдём оттуда, откуда нас никто не ждёт. Место их лагеря или что там у них вместо него, мы не знаем, его нет на карте. На их месте я бы этот лагерь поставил вот тут, где в пустошь на паровозе проще попасть. Выезд проще получится, а за скалами можно от бури укрыться.
Менар почесал щеку и немного подумав, согласился с моим планом, вот только на смену ему пришла Мора.
— Там где ты хочешь выйти — обрыв, мне об этом отец говорил, правда, я в этом уже не уверена, давно это было.
— Попробуем спуститься, идти в лоб самоубийство.
Мои аргументы показались убедительными и они больше не спрашивали, почему мы петляем по пустоши как зайцы по лесу. Вскоре стемнело, идти стало сложнее, так как луна была затянута плотными облаками. Несмотря на это, я получил хоть какой-то ориентир в виде мутной луны на небе.
Всю ночь наша диверсионная команда монотонно переступала ногами по пустоши, иногда спотыкаясь о кочки и проваливаясь в ямки. Бинокль ночью мне мало чем помог, участки пустоши, где не было снега, виделись мне чёрными пятнами, затрудняя увидеть спасительный угол крыши старого паровоза.
— Всё, стоп, до утра времени осталось всего ничего, подождём, а то я, кажется, потерял направление, — я остановил свой отряд, чтобы с рассветом попытаться найти торчащий угол, который должен быть где-то рядом.
Около часа мы просидели на своих ранцах, ожидая рассвета, а когда он наступил, я даже без бинокля увидел то, что искал. Угол кабины находился от нас всего на расстоянии трёхсот метров и был практически полностью засыпан пылью и припорошён снегом.
— А вот и наше укрытие на день, — я показал на невысокий холмик.
— Это что? — Менар всматривался в этот холмик, пытаясь определить что это такое.
— Сейчас увидите и радуйтесь, сегодня землю копать не придётся.
— Это только кабина, причём очень старая, самого тягача здесь нет, — с уверенностью заявил Менар, после осмотра кабины изнутри.
— Для отдыха он нам не нужен, дежурить будем по очереди, сначала я потом ты, Мора в этом не участвует, она и так на ногах еле держится. Сама Мора на это ничего не ответила, у неё на это уже не осталось сил. Ей достался самый лёгкий ранец, там лежали только наши сухие пайки и десять патрон. В наших с Менаром ранцах лежало по бомбе, по три десятка патронов, по двадцать метров крепкой верёвки, перевязочный материал, взятый на всякий случай, по запасному комплекту одежды, сапёрные лопатки и по мешочку угольной пыли с сухой травой вперемешку. Пыль взяли для того, чтобы можно было быстро что-то зажечь, например, устроить пожар в лагере Зарков. Поджигать нужно было прямо в мешочке, так угольная пыль горела лучше.
