Опиатные эндорфины почему-то не вырабатывались. Это такая хитрая штука, медиатор системы положительных эмоций, которую мозг вырабатывает, чтобы быть довольным. Дело в том, что вырабатываются они в основном по случаю совершения чего-то полезного. После какой-нибудь приятной встречи, после решения трудной задачи или завершения какого-нибудь значимого дела, аки награда за предыдущие мучения.
Но я не мог ничего закончить, потому что не начинал ничего! Меня заборола лень, она подмяла меня под пледом, позволяя лишь щелкать пультом от телевизора. Еще она иногда позволяла посещать туалет и прикуривать сигареты. И все! А мозг тихо скулил и требовал опиатов… Грозился ввергнуть себя в меланхолию или, того хуже, в депрессию.
И я совершил подвиг: выбрался из-под пледа и натянул брюки. Брюки натянулись, но обнаружилось, что они все заляпаны вчерашней дорожной грязью. Все было против меня. Я придавил задом плед на кровати и попробовал, раскачиваясь, заунывным голосом пропеть песнь «О вещем Карнеги». Очень сожалея, что не прочитал в свое время его книжку про то, как нужно завоевывать друзей и оказывать на них влияние.
Мне бы так это сейчас пригодилось — подружился хотя бы с собственной головой, оказал бы на нее влияние. Она бы не доставала меня своими дурацкими воплями типа «Опиатов хочу!», «А вот раньше были опиаты…» и самым коронным «А ты, вообще, кто такой?». Очень уж мне не хотелось отвечать на последний вопрос, тема которого могла подмять под себя такое количество философского содержания, что голова и сама бы не обрадовалась. «Но зато хоть опиатиков посшибала бы…» — этот скулеж меня просто достал.
Я уже был готов сходить за пивом — алкоголь тоже вырабатывает опиаты… правда, несколько другого состава, причем, если этим увлекаться достаточное количество времени, они начинают замещать естественные, и, глядишь — опаньки — зависимость созрела.
Несомненно, подобные ощущения были следствием тяжелого похмелья после веселой пятницы. Значит надо бросать пить. Устроить эдакий забег во имя здорового образа жизни… Ну, полуздорового, курить-то не бросил. И тут я вспомнил! Сегодня же воскресенье! Причем уже далеко не одна минута первого ночи. Пропущен момент X! Я внутренне похолодел.
«И курить бросаю!» — добавил я вслух к мысли завязать со спиртным. Злорадная, но наполненная какой-то нешуточной решимостью мысль пронзила хныкающий мозг. Исполненный мечтами о большой коробке с опиатами, он как-то поежился и затих.
Я рванул к ноутбуку, извлек из сумки пятничное пари. От сердца отлегло — дата была проставлена сегодняшняя, а конкретное время указано не было. Значит пари можно начать в любой момент воскресенья, а не с первой минуты суток.
— Бросаю! — я смял остававшийся пяток сигарет вместе с пачкой-гробиком в набухшей венами руке, бросил этот скомканный пережиток на стол и, надевая спортивный костюм, с наслаждением услышал в удаляющемся и заикающемся шепоте-эхе виновато-истерический голос собственного эго: «А может, ну их на фиг, эти опиаты-шматиаты?.. Полежим, покурим, киношку посмотрим?»
— Доктор сказал в морг — значит в морг, — я решительно поставил крест на своей помощи табачным компаниям и раковым заболеваниям. На полтора года как минимум! Сказал как отрезал. Самому стало страшновато. Привязанность все-таки. Я нашел ручку и поставил свой дрожащий от возбуждения автограф в нужном месте Пари.
Так внезапно среди белого (простите, серого!) воскресного дня я никогда не совершал подвигов или жизненно важных начинаний. Все они, как правило, начинались с понедельника или первого числа месяца. И уж точно всегда вводились в действие с началом новых суток. Новый подход к графику изменения себя в лучшую сторону мне понравился — а почему бы нет?
Заново облачившись в спортивный костюм, влез в кроссовки. И краем уха услышал шебуршание под полом. Дом был очень старый — дореволюционный, под моей квартирой находился такой же древний подвал. В последнее время какая-то упертая мышка из подвала настораживала меня по ночам, пробуя на зуб половые доски. Но раньше это было исключительно в темное время суток и как-то ненавязчиво, скромно и воровато. А тут — на тебе! Час дня, а это чудовище грызет вверенную мне недвижимость!
Я топнул ногой, призывая мышь к интеллигентному поведению, и, одевшись, вышел на улицу, приговаривая: «Злые вы все, уйду я от вас».
На улице было мерзко — с крыши капало, с неба моросила какая-то влажная пыль, а промозглый ветер бесцеремонно пытался забраться за пазуху и коснуться закрытых участков тела. Свинцовая серость и общий минус настроения никак не хотели рисовать радужность ближайшего будущего.
— А мы пойдем на север, — пропел я, перебираясь через площадь, асфальт которой запутался в лужах и трамвайных рельсах. И, согласно песне, пошел в северном направлении абсолютно без цели. Просто чтобы пройтись.
Так как медленно и бесцельно я прогуливаться не умел, то всегда предварительно выбирал конечный пункт моей прогулки. И очень быстро к нему продвигался. Потом столь же быстро возвращался обратно. Девушки, семеня за мной, обычно жаловались, что я как-то чересчур быстро прогуливаюсь.
Я прошел мимо Нахичеванского рынка и тихими улицами брел вверх — дорога шла немного в гору, прохожих было мало. Да я и сам мало присутствовал на этой улице, полностью пребывая в своих мыслях.
Вскорости все же удалось расконсервировать воспоминания о теплых весенних денечках, я включил плеер с чем-то медленно-мелодичным и был вполне доволен жизнью, когда оказался рядом с еще одним рынком — небольшим рынком домашних животных.
Давно хотелось себе собаку, но возможности не было… Работа отнимала много времени, иногда случались командировки. А собака такого не поймет — с ней гулять нужно Обеспечивать же дополнительными хлопотами Ирину не хотелось. Да я и не был уверен — будет ли она «за» лающего домашнего питомца, сертифицированного истребителя модной обуви.
Я прошел по рядам — продавцов было немного, в основном торговали кормами и всякой упряжью. Основную армию питомцев для продажи обычно привозили в субботу. И покупателей больше, и самим продавцам, наверное, так было удобнее. Сегодня стояли две-три бабульки с котятами и парнишка-кореец с канарейками. Да и тот уже собирался.
Возле выхода стояла грустная женщина нездорового вида в стареньком драповом пальто. Из-за пазухи торчала голова серого в полоску разбойника с огромными усами. Янтарные глаза котенка пытливо уставились на меня. Я протянул руку, чтобы погладить его по лобастой голове. А он постарался своей лапой зацепиться за провод от наушников, которые радовали меня мелодией из «Криминального чтива».
Женщина воодушевилась.
— Возьмите котеночка! От матери-крысоловки, последний остался из выводка. Для дочки оставила, а она не смогла приехать — они с мужем в Иркутске живут. Ну да ничего, ей Мурка еще нарожает, а этого жалко… Без денег возьмите, он к лотку уже приучен! Я вам скажу, когда у него день рождения, будете праздновать! Он родился… — она немного запнулась, вспоминая, — 25 сентября он родился!
Я вздрогнул. 25 сентября — день моего рождения. И тут же принял очередное судьбоносное решение. Если считать с отказом от курения — уже второе за сегодня. Я решил приобрести себе котенка. Во-первых, рано радовалась эта мышь под полом. Во-вторых, Ирке будет приятно. Ну и я тоже котов люблю. Даже имя моментально в голове созрело — Джин. Джин с Толиком — вот потеха! И день рождения у нас с ним один на двоих.
За янтарноглазое создание я все же заплатил женщине, практически насильно — не хотелось счастья на халяву. У корейца-птичника, торгующего еще и всякой звериной пластмассовой бижутерией, я приобрел все необходимые причиндалы для юного зверя.
Сама же мелкая пушистость перекочевала во внутренний карман моей куртки, а в рюкзак были помещены кошачий туалет, наполнитель для него, две миски, ошейник от блох (почему-то показавшийся мне смутно знакомым), сухой корм и пара игрушек. И еще — прыгучий мячик под цвет глаз Джина и огромная серая мышь из плюша для жестких спаррингов — пусть трепещет подвальная мышка, квартира № 18 вызывает кошачий спецназ!
