«Понятно, что утром, скорей всего, я не смогу сидеть… Но, черт возьми, как же мне хорошо сейчас».
— С тобой все в порядке? — немножко невнятно спросил ее Люциус. Поднявшись, он поглядел ей в глаза.
— В полном… — тихо ответила Гермиона, убирая с его лица прилипшие прядки. — Боюсь, что теперь, кроме тебя, мне никто и не нужен.
— Мне тоже так хорошо никогда не было, — он повернулся на спину и потянулся за своей палочкой, лежащей на прикроватном столике, чтобы очистить их. Потом натянул на обоих покрывало и крепко прижал Гермиону к себе.
— И что дальше?.. — задала она вопрос, поигрывая редкими и тонкими светло-золотистыми волосками на его груди.
— Теперь нужно отдохнуть до следующего раунда, — Малфой зевнул и, устроившись на подушке удобней, прикрыл веки.
— Я не об этом, — смешливо фыркнула Гермиона, хотя внутри что-то приятно дрогнуло при одной только мысли о «следующем раунде». — Я имею в виду, ты собираешься сдать меня властям?
Малфой резко открыл глаза и уставился в тускло освещенный потолок спальни. Понятно, что Гермиона задала совершенно разумный вопрос: воровала она у богатых, а кражи, так или иначе, считались преступлением, независимо от причин, что могли их оправдать. Но! Люциус лишь представил себе Азкабан, его грязь и зловоние, а еще бессовестных охранников, на попечение которых ее отдадут… как на его щеках яростно заходили желваки.
— Нет. Не могу, и не будем сейчас об этом, — он прижал ее к себе еще крепче. — Но грабеж должен остановиться. Гермиона, я понял твою позицию, но на этом всё, баста. Это только вопрос времени, прежде чем тебя поймает кто-нибудь другой. И вряд ли этот другой будет столь же терпим к твоим художествам, как я, — он поцеловал ее в макушку и снова улегся. — Всё. А теперь спи.
— Спасибо тебе, — помолчав, еле слышно прошептала она.
========== Глава 10: Исчезла! ==========
Сенсация! Знаменитая «Леди в маске» заговорила!
«Уважаемые граждане волшебной Британии,
С тяжелым сердцем я пишу вам всем, что объявляю о своей отставке. Я знаю, для некоторых из вас это принесет облегчение, поскольку ваши никчемные безделушки и абсолютно непристойное богатство снова окажутся в безопасности. Но надеюсь, что каждый раз, нелепо украшая себя, вы подумаете о тех, кто в этот момент умирает от голода или же лишается образования. И поймете, что можете помочь им в этой беде. Когда-то давно я взялась за крестовый поход против несправедливости нашего теперешнего мира. Одинокая слабая женщина, решившая исправить его ошибки и найти справедливость и равенство для тех, кому судьба улыбается реже. Но теперь я поняла, что, независимо от того, сколько карманов я обобрала и сколько украшений украла, все это было лишь временным исправлением ситуации. Я пришла к выводу, что эта миссия принадлежит не мне одной, а всем нам. И все мы должны думать об этих детях и о том, что именно они — будущее Британии. Наше будущее. Итак, я больше не займу ни вашего времени, ни вашего внимания. Больше не буду воровать у богатых, чтобы накормить бедных. Вместо этого я умоляю вас не скупиться на раздачу денег в благотворительные фонды, созданные для питания малоимущих семей, и в фонды, созданные для обучения маленьких ведьм и волшебников. Помните, что единожды одетое вами платье, брошенное потом где-то в уголке гардероба, может прокормить целую семью в течение не одного месяца. А из его материала можно пошить сразу несколько детских вещичек. И помните, что драгоценности, собирающие пыль в ваших шкатулках, могут оплатить целых семь лет обучения в школе магии и волшебства. И то, что вы считаете бесполезной тратой денег, может изменить жизни сотен людей, если вы всего-навсего найдете в своем сердце искру добра и сделаете пожертвование.
Искренне Ваша,
«Леди в маске», отныне ушедшая в отставку».
Люциус сжал газету в руках и в отчаянии стиснул зубы. Он не мог прийти в себя: после ночи самого невероятного чудесного секса, когда-либо бывшего у него, проснулся совершенно один! Эта маленькая чертовка выскользнула из дома, когда он крепко спал после любовных утех.
«Черт! Да как она посмела?!»
Все тело болело, черт, болел даже член, но жаловаться Люциусу казалось редким лукавством. Этой ночью он понял, что нашел в этой женщине все, чего только мог желать. Она была страстной, отзывчивой, не скупящейся на взаимность… и она хотела его даже без своей дурацкой маски. Боги, это казалось самой удивительной частью всего, что произошло. Она не сдерживала себя, потому что не хотела этого, да это и не было ей нужно. Она могла принять всего его, всего — его внутреннюю тьму, его силу, его ярость. И не просто взять: принять его полностью, чтобы подарить самую настоящую свободу.
«Смогу ли я когда-нибудь спать с другой женщиной после этого?» — он помнил, что женщины его прошлого были на редкость деликатными существами (что жена, что немногочисленные любовницы), черт возьми, да даже случайно трахнутая в борделе куртизанка недовольно ойкала, когда он переставал сдерживаться в процессе получения купленной любви. Но не она. Не Гермиона! А ведь на спине его до сих пор отчетливо виднелись следы ее страсти. Следы от ногтей оставили глубокие болезненные царапины, а воспользоваться лечебным зельем он отказывался. Разочарованно и в то же время горделиво он осматривал следы ее поцелуев на своем теле, не переставая думать о том, что чувствует сейчас она, оглядывая себя. Видит ли она синяки, оставленные им, после того, как грубо и неоднократно взял ее этой ночью? Рассматривает ли она полоску засосов, идущих по плечам, стоя перед зеркалом со своими невозможными волосами, переброшенными через плечо?
Воспоминания не давали ему покоя целую неделю, и ответов на эти вопросы так и не появлялось.
«Как? Как, черт возьми, она могла вот так от меня уйти?»
Люциус скривился, вспомнив, как самонадеянно планировал, что они проведут день вместе, обсуждая свои отношения теперь, когда первый огонь страсти немного притушен. Не совсем притушен, конечно же, не совсем, но определенно стал меньше. Во всяком случае, настолько, что смогли бы вести спокойную беседу, а не трусливо сбежала и не исчезла, как преступница, которой она, по сути, и была.
Но она же просто растворилась! Вот что она сделала. Люциус приходил в ее офис каждый день на протяжении почти недели, чтобы раз за разом находить его запертым и пустым. И только на пятый день обнаружил там пожилую ведьму с фиолетовыми волосами. Старая ведьма, имени которой Люциус не мог вспомнить, прошамкав, сообщила ему, что Гермиона взяла бессрочный отпуск, а она временно заменяет ее. Люциус не поверил своим ушам, пораженный до глубины души, он не верил, что женщина, столь увлеченная своей работой, могла оставить ее и куда-то испариться.
И вот теперь оно… Публичное письмо в «Пророке», которое стало последней каплей: ее слова говорили о себе, как о побежденной женщине, как о той, что вступила в неравную битву и сгорела в ней. Сгорела, поняв, что победы в ней не добиться.
«Мерлин! Да где же она, черт бы ее побрал?! Почему она прячется от меня?»
Он отбросил газету в сторону и направился в зал, где лежали его мантия и трость. А уже через несколько мгновений оказался у офиса своего адвоката. Будучи одним из самых богатых клиентов и прекрасно осознавая это, Малфой даже не удосужился договориться о встрече и уверенно прошел через приемную, не обращая внимания на всполошившуюся секретаршу, прямо в кабинет.
— Нужно, чтобы ты нашел для меня кое-какой адрес, Тео, — властно заявил Люциус, подходя прямо к столу. Довольно пухлый волшебник с округлившимися глазами, сидевший за столом, сразу же поднялся, а щеки его вспыхнули, когда он испуганно уставился на высокого мощного Малфоя. Идиотом Тео точно не был и потому знал: когда приходит Люциус Малфой, лучше откладывать все текущие дела и заниматься только им.
— Конечно, все, что вам нужно, сэр… — он посмотрел на рыдающую молодую женщину, сидевшую здесь же и пришедшую по делу своего отца. — Мисс Доусон, я прошу прощения, но это очень важно, надеюсь, вы не будете против, чтобы подождать меня в приемной. Я обязательно займусь вашим вопросом, как только освобожусь.
