— Тебе пора б обзавестись женой и собственным наследником, — сказал Люциус, поглядывая на часы.

— У меня уже была жена, только она была сумасшедшей, а я не хочу еще одну такую. Кроме того, я сделал Макса своим наследником, сегодня подал для этого все документы. Видишь ли, сам я абсолютно не склонен к отцовству в силу своей эгоистичности, — Драко пожал плечами. Это звучало правдой, он просто не был готов стать мужем и отцом. Вместо того чтобы расстраиваться из-за этого факта, Драко с радостью обнаружил его в себе, не превращая жизнь другой женщины в ад, и возможно, не делая несчастным еще и ребенка. Во всяком случае, выяснять это он не собирался.

Хотя он бесконечно любил своих маленьких сестер и брата, и они приносили ему самую настоящую непомерную радость. А смотреть, как отец борется с эмоциями, наблюдая, как дочери превращаются в женщин, пробуждало в нем истинное, почти садисткое ликование. И к счастью для него, он стал героем для пяти прекрасных малышек, осыпающих его любовью и восхищением. Когда он стоял, разговаривая с отцом, его обвивали тощие ручонки близняшек, по одной с каждой стороны, и крепко обнимали его, прежде чем внезапно начать хихикать.

— Что заставило их засмеяться? — проворчал Люциус, наблюдая, как близняшки выбегают из комнаты.

— Не знаю, но Наташа только что очистила мой карман, — сказал Драко, заметив пропавшие галлеоны.

— В точности как мать, — Люциус ахнул и побледнел, опускаясь за стол.

— Отец? — обеспокоенно спросил Драко, протягивая руку, чтобы успокоить старика.

— Это не… не… — продолжал покачивать головой Люциус, и его глаза по-прежнему были прикованы к комнате.

— Ух ты, Вивви! — восхищенно произнесла Селеста, улыбаясь со своего места. А Драко поднял голову и увидел, что в комнату входят его мачеха и младшая сестра. Гермиона выглядела потрясающе, годы лишь добавили ей красоты и грации, а фигура, округлившаяся после рождения шестерых детей, теперь смотрелась почти совершенной в своем строгом черном платье. Но Вивьен просто заставляла переводить дыхание. Она была высокой и стройной, как отец, но с изгибами фигуры, как у матери. На ней было простое розовое платье без бретелек, которое собиралось на талии и мягкими волнами спадало с бедер, ее длинные тонированные медом кудри были высоко закреплены на голове, макияж был сдержанным, но это лишь подчеркивало всплеск возбуждения на щеках.

— Вивьен! Ты станешь королевой этого бала! — Драко, улыбаясь, приблизился к младшей сестре и поцеловал ее в щеку. Та покраснела, застенчиво улыбаясь и прикусывая нижнюю губу жестом, так напоминавшим мать, что Люциусу захотел заплакать, когда она подошла к нему.

— Папа, как ты думаешь, я хорошо выгляжу? — тихо спросила она. Люциус с трудом сглотнул и уставился на очаровательную девушку, ожидающую его заверения. Она была прекрасна, думал он так с того момента, как она пришла в их мир, хотя и не был готов к тому, что сейчас она выглядит… ну, как женщина. Она была просто девочкой, действительно ребенком, его ребенком.

— Люциус, — Гермиона слегка толкнула его так, что он издал приглушенный стон, звучавший словно у него боль.

— Ты прекрасно выглядишь, милая, — наконец выдавил он. — Никогда не встречал женщину, которая могла бы соперничать с твоей матерью по красоте. — Ее улыбка была как укол в сердце, и он даже слегка вздрогнул от него.

— Я буду завидовать любому танцующему с тобой мужчине, — сказал Драко, предлагая ей свою руку. — Давай, пожалей же своего бедного, жалкого брата, который не имеет права назначить тебе свидание, — поддразнил он, отвлекая Вивьен, чтобы отец мог взять себя в руки. — Девочки, пойдемте со мной, — позвал он через плечо Селесту и Клариссу. Те смущенно переглянулись, но последовали за старшим братом из комнаты, оставляя родителей в покое.

— У меня будет какое-нибудь коронарное заболевание! — вздохнул Люциус, прижимая руку к сердцу.

— Нет, не будет, ты просто великий драматизер, — Гермиона усмехнулась, обняв его за руку, и наклонилась к нему. — Просто она взрослеет, Люциус, это должно было случиться.

— Конечно нет! Она же еще совсем ребенок! — настаивал он.

— Нет, она уже выросла в женщину. А вскоре и близнецы сделают то же самое, а затем Кларисса с Селестой.

— Нет, я запрещаю это! — несколько необоснованно выпалил Люциус. И Гермиона не удержалась от смеха.

— А ты не сможешь остановить все это, любовь моя. Вскоре они найдут собственную любовь и покинут это гнездо, чтобы построить собственное, — заметила она мужу.

— Почему ты так жестока ко мне? — спросил он, потирая центр груди.

— В какой-то момент ты будешь должен отпустить их, — Гермиона чмокнула его в щеку.

— Как, черт возьми, я смогу… В первую очередь, в понедельник утром поищу монастырь.

— Ну… это уж слишком, — засмеялась Гермиона, обнимая его за шею. — Знаешь, иногда ты действительно очень милый. Особенно, когда пытаешься защитить наших дочерей.

— Я не пытаюсь быть милым, я просто пытаюсь защитить наших девочек от всяких идиотов и извращенцев! — нахмурился он.

— И за это они всегда будут любить тебя больше всех остальных мужчин, — тихо сказала она ему на ухо. — Люблю тебя, и знаешь, чем быстрее мы доберемся до бала, тем быстрее сможем вернуться домой и опробовать одно небольшое извращение, — поддразнила она, прикусывая мочку его уха.

— А мы не можем просто пропустить этот бал, а? — спросил Люциус, повернувшись и задумчиво уставившись на свою сочную жену. Почти двадцать лет ничего не сделали, чтобы охладить его страсть к этой упрямой и своевольной маленькой ведьме.

— Могли бы, конечно, но Вивьен так прекрасно выглядит, наверняка она захочет показаться всем этим волшебникам, — она еще не успела закончить свою мысль, как муж потащил ее за собой, срочно ища их дочь.