— Может, я спрятала его в подвязке чулка? Проверьте на всякий случай. И понежней, пожалуйста. Не торопитесь, прощупайте, как следует…
Я выругался и распрямился, понимая, что Лидия попросту надо мной издевается и пользуется моментом. Я был уверен, что именно она стащила браслет у госпожи Бергман, вот только когда? Вчера вечером? Потому что раньше она не могла, госпожа Бергман носила его на оценку, скорей всего, старику Илиясу. Но если это произошло вчера, то когда Лидия успела все провернуть и куда его спрятала потом, учитывая, что ее скрутил приступ? В дверь каюты постучали, и раздался голос капитана, приказывающий немедленно открыть. У меня упало сердце, и я взмолился в отчаянии:
— Прошу вас, ну пожалуйста, отдайте его. Я улажу все… Вы не понимаете, что рискуете? Вы же себя погубите!
Хмурый капитан не стал церемониться. Он торопился, не желая надолго оставлять корабль на помощника в коварных водах столицы, поэтому даже не стал слушать перепалку Лидии в роли оскорбленной невинности и госпожи Бергман в роли негодующей жертвы вероломного ограбления. Двое матросов деловито перерыли каюту, вытряхнули все вещи прямо на пол, Лидию обыскали, хотя я пытался возразить, обыскали и несчастную Тень, но браслета не нашли. Не успел я вздохнуть с облегчением, как Лидия подмигнула госпоже Бергман и отпустила очередной похабный намек в мою сторону. Та подскочила, как ужаленная, и обвинила меня в сговоре с госпожой Хризштайн. Я застыл, вдруг сообразив, что Лидия слишком прижималась и могла подсунуть браслет мне в карман. Капитан сурово поинтересовался, почему у меня такой побитый вид, а Лидия огорченно пробормотала, что я был слишком настойчив этой ночью, и ей пришлось указать мне на дверь… Капитан Робертс не дослушал, оборвав ее, и приказал обыскать меня. Лидия вовсю упивалась представлением, развалившись в кресле и не сводя с меня жадных глаз. Когда у меня ничего не нашли, она разочарованно причмокнула и задумчиво пробормотала:
— Я бы все-таки проверила нижнее белье. Эти святоши такие изворотливые и хитрые…
Капитан покосился на нее, а я похолодел от ужаса, представив весь позор, если меня и в самом деле…
— Довольно! — капитан решительно пресек этот кошмар. — Госпожа Бергман, я сообщу таможенному чиновнику, и этих… — презрительный кивок в мою сторону, — еще раз досмотрят. Самым тщательным образом. Это все.
— Но…
— Займите свои каюты! Я не желаю, чтобы кто-нибудь путался под ногами, когда мы будем заходить в порт! Или вы, к демону в задницу, — у капитана сорвался голос, — хотите пойти ко дну в пяти милях от берега?!?
Великий стольный град южного княжества встретил нас чудесной зимней погодой, удивительно тихой, учитывая происходящее на борту. Йоран у меня на руках ревел взахлеб, и я никак не мог его утихомирить. Пассажиры нервничали и ожидали очереди на досмотр, чтобы быстрей ступить на твердую землю и избавиться от вынужденного недельного заточения в тесных каютах. Таможенный чиновник очень тщательно досмотрел вещи Лидии, ее еще раз обыскали, а я пытался тем временем успокоить мальчика. Госпожа Дрозд недовольно кинула мне в спину:
— Отобрал ребенка у матери, похотливый негодяй, а еще святого из себя строил! Да утихомирьте мальчишку!
Я прикрыл глаза и прошептал Йорану:
— Пожалуйста, успокойся. Сейчас мы поедем в гости, там будут игрушки. Тебя накормят, и ты поспишь… Потерпи немного…
У него болела сломанная рука, он просился к маме, вертелся, колотил меня здоровой рукой и хнюпал носом, отчего моя последняя запасная мантия уже промокла на плече. Лидия, словно издеваясь, не торопилась, она открывала дорожный кофр нарочито медленно, постоянно лениво пререкаясь с чиновником, споря по мелочам, отсчитывая таможенную пошлину по одной монете, скаредно пересчитывая остаток, дотошно вчитываясь в бумаги и постоянно переспрашивая. Таможенник с профессиональной выдержкой терпеливо ждал, но уже багровел от сдерживаемого раздражения, пассажиры негодовали и роптали, госпожа Бергман громогласно поносила меня, а Йоран ревел прямо в ухо. Казалось, этот кошмар никогда не закончится…
Когда Лидии наконец разрешили проходить, я вздохнул с облегчением и ступил следом для проверки. Вещей у меня было мало, так что я рассчитывал пройти быстро.
— Поставьте мальчика и пройдите для досмотра.
Я замешкался, Йоран был еще слаб и…
— Давайте я его подержу, — вдруг вызвалась Лидия и протянула к нему руки. — Бедненький, дядя инквизитор тебя обижал?
Йоран кивнул и залился горючими слезами, а я мысленно пообещал удавить заразу.
— Передайте ребенка, господин инквизитор, и откройте кофр.
Пока меня обыскивали, я смотрел на Лидию. Скупое зимнее солнце играло золотыми бликами на ее длинных локонах, выбившихся из-под шляпки. Она что-то прошептала малышу и погладила по голове. С мальчиком на руках, чья белокурая головка доверчиво уткнулась ей в плечо, Лидия смотрелась, как мать с ребенком или как заступница Милагрос на гравюре со спасенным младенцем. Йоран был похож на нее, как две капли воды, а что самое удивительное, он моментально затих у нее на руках. Лидия гладила его по голове и не сводила с меня глаз, насмешливо кривясь в ухмылке. Это единственное, что выбивалось из образа святой заступницы. Я внезапно очень остро осознал, что не помню, когда видел ее просто улыбающейся, открыто и радостно. И мне очень захотелось увидеть на ее лице не ухмылку или гримасу, а просто счастливую улыбку…
— Можете проходить, святой отец, — таможенник протянул мне бумаги с отметкой. — Добро пожаловать в Зевасталь.
Я сразу же направился к Лидии. Она стояла поодаль, ожидая, пока Тень найдет свободный экипаж.
— Отдайте мне мальчика, — я протянул руки к ребенку, но он вцепился в Лидию и захныкал.
— Он не хочет к вам, господин инквизитор, — насмешливо ответила она.
— К чему опять эти сцены? — устало спросил я. — Он же вам все равно не нужен. Вам никто не нужен, вы только о себе думаете…
— Как это не нужен? Да если б вы знали, как он мне дорог! Бесценен…
И тут, к моему ужасу, Лидия проворным жестом вытащила из детского карманчика похищенный браслет, покачала его задумчиво и… Я перехватил ее за руку.
— Дрянь! Я так и знал! Отдайте немедленно!
— Так вы определитесь, что или кого вам отдать. Отпустите! Иначе я сейчас уроню мальчишку…
Я торопливо отпустил ее запястье и забрал у нее ребенка. Йоран тут же завопил, а я беспомощно смотрел, как Лидия ловко спрятала браслет в декольте и подмигнула мне.
— Для вас нет ничего святого?
Мой вопрос утонул в детском реве, но Лидия расслышала. Она подошла и погладила Йорана, тот мигом замолчал, только всхлипывал и размазывал по лицу сопли.
— Не плачь, малыш, и помни, что я тебе сказала… Такой чудесный, правда?
Я заслонил от нее мальчика.
— Что вы еще наговорили ребенку? Господи, да убирайтесь уже! Видеть вас не могу.
— Не волнуйтесь так, господин инквизитор. Ухожу…
Я не выдержал и кинул ей вслед:
— Завтра утром будьте готовы приступить к своим обязанностям фамилиара. Материалы по делу у Тени, я за вами заеду. И только посмейте надеть этот клятый браслет!
Лидия остановилась и медленно развернулась ко мне.
— Хватит уже этой глупой ревности, господин инквизитор. Я не собираюсь его носить, я его продам. Мне нужно на что-то жить. Не за ваши же жалкие гроши… Мне их даже на шляпку новую не хватит…
— Камею тоже продадите? — кивнул я на брошь.
— Что? — ее лицо исказила странная гримаса беспомощности, она схватилась за грудь и застыла, потом подняла на меня глаза и вызверилась, — ненавижу! Заберите эту гадость!
Она содрала камею и швырнула в меня, потом развернулась и чуть ли не бегом помчалась прочь. Как только мне начинало казаться, что я уловил извращенную логику ее поведения, Лидия тут же отчебучивала что-нибудь подобное, не укладывающееся в голове, и вся моя уверенность летела к демонам кошачьим… Вот скажите на милость, зачем было надевать украшение, а потом его демонстративно срывать и бросать к моим ногам? Чтобы лишний раз унизить и показать, что оно для нее ничего не стоит?
