— Проклятая… шестая проклятая… берегись… беги… — повар исступленно раскачивался на стуле, а над ним… склонился инквизитор. Я застыла от ужаса. Как он здесь оказался? Я же проверила, за мной не было слежки. Что ему успел наговорить Орфуа?

— Беги!!! — оглушительно завопил повар, Кысей отпрянул и замер, встретившись со мной взглядом.

— Что там? Что случилось? — раздались встревоженные вопросы с лестницы, застучали шаги. В погреб спускались.

— Я все могу объяснить… — пробормотала я, торопливо отступая обратно в тень, но не успела.

Инквизитор схватил бутылку вина и ударил Орфуа по голове. Тот захлебнулся криком и обмяк на стуле. Я даже не успела удивиться, потому что следом Кысей шагнул в мою сторону, дернул за ворот платья, разрывая на мне одежду, и замахнулся для удара…

Я так и не смог заставить себя ударить ее, просто оттолкнул в сторону и бросился к Орфуа. Шаги стражников уже слышались за дверью. Осколком от бутылки я быстро освободил бесчувственного пленника от пут и швырнул его на пол. Как раз вовремя. Ворвавшиеся в подвал стражники увидели, как я заламываю ему руку за спину.

— Мерзавец пытался ее обесчестить… — кивнул я в сторону Лидии в разорванной одежде и тут же отвел взгляд от ее обнаженных плеч. — Я успел вовремя…

Тихий всхлип, и безумица послушно мне подыграла, рухнув в обморок. Я скрипнул зубами от злости, принюхиваясь. Можно было сразу догадаться, этот запах… Она напоила Орфуа зельем забвения. Но как она вообще здесь оказалась? Следящие за поваром стражники забеспокоились, что тот вошел в ресторацию, но свет так и не зажег. Пока нашли и разбудили меня, пока я добрался до "Пяти колосков" – прошло немало. За все это время ресторация была под плотным наблюдением. Так как, демон раздери, эта подлая крыса сюда прошмыгнула? И как теперь оправдать ее присутствие здесь?

Я искоса глянул на Лидию. Возле безумицы уже хлопотал молоденький стражник, безуспешно пытаясь привести ее в чувство. Неужели это про нее говорил обезумевший повар? Он визжал от ужаса, что надо бежать и спасаться, потому что проклятая уже здесь… Шестая проклятая. Обуреваемый самыми дурными предчувствиями, я пытался сообразить, что делать дальше. Следы веревок на теле Орфуа будет сложно скрыть. А если он заговорит…

— Дайте веревку, его надо связать, — приказал я, вставая и намеренно задевая плечом винную стойку, которая обрушилась с громким звоном разбитых бутылок. — Демон! Чжон Орфуа арестован за… нападение на госпожу Хризштайн. Да оставьте уже ее! Лучше помогите мне…

Хлюпая в винных потеках и раздавленных осколках, Орфуа связали и потащили прочь. Я подошел к Лидии, боком прислоненной к стене и все еще изображающей обморок, и огляделся вокруг. Взгляд упал на знакомые темно-коричневые сырные головки — "Пот Единого". Знаменитый вонючий сыр с плесенью из монастыря святого Тимофея. Я отсек кусок и поднес к ее носу. Лидия закашлялась и театрально застонала, пытаясь оттолкнуть мою руку с вонючим деликатесом.

— Вам уже лучше, госпожа Хризштайн? — процедил я, едва сдерживая бешенство.

— Боже… Как я испугалась! Если бы не вы… — и с этими словами она бросилась мне на шею. вцепившись железной хваткой и захлебываясь рыданиями.

Я попытался отодвинуть ее от себя, но рука замерла на талии, нащупав… подвешенный на поясе платья кинжал.

— Откуда вы здесь взялись? — зло выдохнул я ей на ухо, чтобы меня не услышали стражники, обыскивающие подвал. — Зачем вам нож? Это вы напоили Орфуа?

— Я… узнала рецепт "Поцелуя"… — ее горячее дыхание опалило мне шею в бесстыжем движении языка.

Лидия отстранилась и охнула, схватившись за бок. Я оторопело уставился на расползающееся кровавое пятно на ее платье и торчащую рукоять кинжала.

— Лекаря! Тут ножевое ранение! — заорал я, едва не плача от злости на ее дурость. — Где ближайший лекарь?

Тот самый стражник, который приводил Лидию в чувство, растерянно сказал:

— Но я ничего не заметил… Как же так?

— Мне не больно, правда… — пробормотала Лидия и взялась за рукоять.

— Не вытаскивать! — рявкнул я, подхватывая ее на руки. — Если с вами что-нибудь случится… Я вас с того света достану!., и придушу!..

Она уткнулась носом мне в шею, и сквозь тихий смешок я услышал:

— Мой герой…

Ближайшим лекарем, живущим в паре кварталов отсюда, оказался… господин Муне. Мы чудом добрались до него по разыгравшейся непогоде. За окном бушевала зимняя гроза, сильный ветер со снегом стучал в окна и грозно завывал. За час мучительного ожидания под дверью я успел многое передумать. Очевидно, что Лидия проникла в ресторацию раньше Орфуа и поджидала его там. С какой целью? Соблазнить?

Почему тогда он оказался связанным? Нет, она просто защищалась… Да, именно так. А веревка?

Попалась под руку… Он не захотел пить принесенное зелье, вот Лидия и… Это было настолько малоправдоподобно, что даже я не смог заставить себя в это поверить. А еще мне так и не удалось объяснить, откуда она взялась в погребе. Когда я нашел Орфуа связанным, в комнате никого не было, я был в этом совершенно уверен. Тайный ход? Или я уже схожу с ума вместе с ней?

Дверь распахнулась, и вышел усталый лекарь.

— Ничего страшного, — поторопился он ответить на мой невысказанный вопрос. — Рану зашил и обработал.

Жизненно важные органы не повреждены. Но характер ранения странный, я бы предположил, что она сама…

— Господин Муне, ничего предполагать не надо, — быстро оборвал я его. — Когда ее можно будет перевезти в церковный госпиталь?

— Но если госпожа Хризштайн пыталась свести счеты с жизнью, то…

— Уверяю вас, если бы она пыталась, то свела бы. Давайте вы не будете задавать лишних вопросов, а я… не буду вспоминать досадное происшествие на "Изабелле". Надеюсь, мы поняли друг друга?

Господин Муне хмуро кивнул.

В погребе был обнаружен мешочек с гнилым зерном, пораженным спорыньей. Яд был спрятан в одной из сырных головок и найден случайно, когда один из стражников попытался вынести ее, а она развалилась пополам и выпала у него из-под мундира. Орфуа в сознание так и не пришел, превратившись в пускающего слюни идиота. Однако его вина была доказана, пусть и косвенным образом. В тот же день меня вызвали на аудиенцию к главе ордена Пяти, отцу Павлу. Наверное, я должен был радоваться, что моя задумка сработала. Замалчивание правды о виновниках трагедии в Асаде вредило прежде всего ордену и Святому престолу, поскольку по городу уже поползли слухи о продажных церковниках, ради жажды наживы погубивших целую провинцию. Лучше признать болезнь и иссечь часть, пораженную проказой греха, чем медленно гнить заживо. Именно поэтому я требовал провести повторное открытое заседание суда по делу о продаже гнилого зерна и доведении людей до сумасшествия. Виновные должны быть наказаны по всей строгости закона, чтобы полностью очистить репутацию Святого престола и восстановить доверие верующих. В ответ на мою пламенную речь отец Павел покивал головой и всецело со мной согласился, однако попросил отложить заседание суда до слушания дела змеиного колдуна и разрешения вопроса с княжной Юлией. Казалось, что в его словах есть резон, но мне почему-то было тревожно. Слова Лидии о том, что смерть казначея не была случайной, никак не выходили у меня из головы… А тут еще и странная отставка адмирала Мирчева, из-за которой гудела вся столица.

Только на следующий день мне удалось выбраться из бумажного болота отписок и навестить Лидию в госпитале. Возле ее палаты было довольно людно. Посыльный как раз поставил на пол большую корзину со свежими цветами и тепличными фруктами, препираясь со стражником у дверей, чтобы его пустили. Я не успел сделать и шага, как из палаты вышел опечаленный отец Георг. У меня потеплело на сердце при виде него, однако одновременно сделалось тревожно от мысли, что он мог ей все рассказать.

— Кысей, мальчик мой, — улыбнулся мне наставник. — Прости, что не навестил тебя на Изморозье. Срочно вызвали по делам…