Бледное пятно в кресле оказалось… Лидией, которая сидела и смотрела на меня.

— Какого… — голос спросонья охрип, и я откашлялся. — Какого демона вы здесь делаете?

— Спите, — без всякого выражения приказала она.

— С ума сошли? Немедленно убирайтесь отсюда.

Она даже не пошевелилась, и я сообразил, что безумица полностью одета. В отличие от меня.

— Уходите, — сказал я и потянулся за рубашкой. — Или я вас выставлю!

— Не могу.

— Почему? — вопрос был идиотским, но в полтретьего ночи я не придумал ничего умнее.

— Змеи. В моей комнате.

— Что? Почему вы не позвали стражу?

Несмотря на вялое сопротивление, я вытащил ее в коридор. Оба стражника мирно дремали на посту.

Растолкав и наорав на нерадивых служак, я вместе с ними осмотрел ее спальню. Лидия твердила, что слышала шипение, но в комнате никого не было. Только присутствие стражников удержало меня от того, чтобы задрать на ней рубашку и всыпать ремнем так, чтобы неделю не села.

Прибытие вояга Густава в столицу ознаменовалось пышным приемом, на котором интриганка уже приступила к своим обязанностям княжьего повара. Хотя на самом деле заниматься всем был вынужден Лешуа. Я мог только позавидовать умению Лидии щедро одаривать людей… собственными заботами и беззастенчивому использованию других для их разрешения.

Даже невзирая на мою искреннюю нелюбовь к показным торжествам, этому приему я радовался как возможности вблизи увидеть человека, который поведет Юлю под венец. От вояга Густава веяло холодной силой северных морей. Его лицо казалось вырубленным из камня, по неосторожности поросшего жесткой копной светлых волос. Уверенный шаг и чуть презрительный взгляд ледяных глаз – наверное, именно таким и должен быть настоящий властитель суровых северных земель. Однако я с трудом представлял рядом с ним утонченную и робкую Юлю, хотя, возможно, что был слишком пристрастен. Вояг Густав и великий князь Ярижич обменивались любезностями, и сапфир на пальце вояга сверкал и дразнил переливами морской синевы. То самое кольцо?

— Оно самое, — насмешливо шепнул мне офицер Матий, и я сообразил, что пробормотал вопрос вслух. – Северное сияние, кошкину мать…

— Вы снова на службе, офицер?

— Твоими стараниями, пушистик.

— В смысле?

— Из-за твоей бледной моли весь тайный сыск уже неделю стоит на ушах, а людей не хватает, все заняты поисками Серого Ангела.

— Что еще она натворила? — осторожно спросил я.

— А ты не знаешь! Виданное дело — выставила великому князю требование, словно уличная торговка.

Должность княжьего повара в обмен на рецепт "Поцелуя Единого". Сегодня поглядим, как она его приготовит.

— Приготовит, не сомневайтесь, — помрачнел я. — Офицер, пожалуйста, ответьте честно. Ее жизни что-нибудь… угрожает?

Матий молчал, сосредоточенно разглядывая толпу, и я понял, что он смотрит на Лидию. Ее как раз представили воягу Густаву, перед которым она склонилась в почтительном поклоне.

— Офицер, пожалуйста! Ее хотят убить?

— С чего ты это взял, пушистик? — рыжий лис наконец отвернулся от Лидии, любезничающей с воягом Густавом под неодобрительные взгляды вельмож.

— Она потребовала охрану, меня постоянно держит при себе, дергается, не спит… — я замолчал и добавил, — просто передайте советнику. Я не позволю причинить ей вред.

— Знаешь, я в молодости служил на границе северных земель, — вдруг сказал офицер. — Суровые зимы, и волки кругом. Однажды видел, как два самца схлестнулись. Стоят друг против друга, зубами клацают, шесть на загривке вздыблена, глаза злобой светятся. Струхнул я тогда, но все равно стоял, как зачарованный, и смотрел, что дальше будет. А тут откуда не возьмись волчица вылетела, мелкая такая, но отчаянная. Бросилась она к одному из самцов и горло ему закрыла, свое подставив под удар.

Офицер замолчал, продолжая смотреть на Лидию.

— И что? — не выдержал я.

— А ничего. Тот, второй, укусить не может, не заведено у них природой самок кусать. Постояли, порычали да разошлись. Только у людей иначе все…

Я недоуменно нахмурился, наблюдая, как Лидия торжественно подает к столу "Поцелуй Единого", сладкое белое лакомство, украшенное свежими фруктами и орехами, и предназначенное исключительно для высоких гостей.

— Глупый пушистик, — покачал головой офицер. — Ты еще не понял? Не понял, кому охрана? Вот слепень…

Да тебе она горло прикрывает, тебе.

— Что за глупость?

Матий смотрел на меня, как на безнадежно больного.

— Она князю условие поставила, что духовником можешь быть только ты. Она взятку капитану дворцовой охраны дала, чтоб он выделил пару человек присмотреть за тобой. Она бывшего жениха во дворец притащила и на кухню сослала, чтобы тебя отравить не смогли. Она даже с советником… а, неважно…

Отчаянная девка, что сказать, только люди ведь не волки…

— Но это же и в самом деле глупо… — пробормотал я ошеломленно. — Чего она боится? Кому я нужен?

— Пушистик, не зли меня, — раздраженно отмахнулся Матий. — Или все мозги в штаны вытекли?

— Офицер, прекратите ерничать!

— Госпожа Хризштайн — единственная, кто сейчас обладает рецептом, столь важным для Серого Ангела. И она всерьез опасается, что тот может похитить ее нежно любимого инквизитора и потребовать "Поцелуй Единого" в обмен на его жизнь.

Офицер щелкнул меня по подбородку.

— Челюсть подбери.

Остаток приема прошел, как в тумане. Я не отрывал взора от Лидии, подмечая и бледность лица, и темные круги под глазами, тщательно скрытые пудрой. Ее кулинарные изыски пришлись по душе великому князю, он пребывал в добродушном расположении духа и даже удостоил ее чести лично поднести ему еще одну порцию сладкого десерта. Я отправился к себе, не дожидаясь окончания торжества, чтобы проверить догадку.

На спинке кресла обнаружились длинные светлые волосы, хотя еще вчера служанка убирала у меня в комнате. Я потрясенно опустился в кресло и уставился на кровать. Лидия сидела здесь каждую ночь?

Сидела и сторожила? В голове не укладывалось. Почему? Я не верил, что она опасалась Серого Ангела.

Возле комнаты дежурили стражники, которые справились бы лучше нее с любым, кто посмел бы пробраться во дворец. Так кого же боялась Лидия?

Стражники возле ее дверей переглянулись между собой, а потом один из них неуверенно ухмыльнулся.

— Ну да, святой отец. У вас. Каждую ночь. А вы не заметили?

Я шумно выдохнул и мысленно выругался. А я еще удивлялся, почему они на меня косятся и перешептываются. Но теперь сделалось абсолютно все равно, кто и что обо мне подумает…

— Госпожа Хризштайн у себя?

Получив утвердительный кивок, я сказал:

— Тогда сегодня для разнообразия я у нее, — и толкнул дверь, входя в спальню Лидии.

Она как раз переодевалась и, запутавшись в шнуровке платья, с бешеным остервенением раздирала ее, шипя и грязно ругаясь.

— Помочь?

Лидия вздрогнула и рявкнула, подняв на меня взгляд:

— Убирайтесь прочь!

— И не подумаю, — ответил я и бесцеремонно прошел в комнату, остановившись у кресла. — Сегодня я буду ночевать здесь.

Она скривилась и махнула на кровать:

— Ладно, тогда раздевайтесь. Чего уж ждать, а рецепт потом запишу.

Я покачал головой.

— Вы не поняли. Я избавлю вас от необходимости бдеть над моей кроватью. Вы можете спокойно спать, а я посижу рядом в кресле. Если на меня кто-то нападет, я непременно разбужу вас криками о помощи и спрячусь за вашу юбку.

В мгновении ока она оказалась рядом, злобно выдохнув мне в лицо:

— Очень смешно. Только у меня другие планы. Марш в кровать, раз уж пришли!

— Вы все это время… не спали? — я уставился в ее покрасневшие от недосыпа глаза, почему-то отливавшие темной синевой. — Отчего у вас глаза синие?

Лидия отпрянула, но я удержал ее за плечи, пристально вглядываясь в странную мертвенность глаз.

— Пустите, или сейчас огребете по причинному месту!