Неподалеку от дома Тильды Бирс, прямо во дворе пыхтела, выбрасывала густые клубы дыма установленная на телегу паровая машина, откачивала воду из затопленного подвала, выливала ее тут же на улицу. Под уклон к морю бежали мутные потоки воды. Усатый кочегар бросал в топку уголь, тощий чумазый мальчишка — его помощник, наверное сын, открывал и закрывал дверцу, чтобы не выпускать жар из печи. Посмотреть на работу помпы собралось много взрослых и ребятишек.
Перед самой аркой ворот дома номер три, стоял знакомый сине-золотой экипаж. Детектив нахмурился, но все же решил зайти.
— А, Марк, вот и вы! — радушно приветствовал его Эрсин. Он сидел, развалившись на скамеечке под навесом в углу дома, где была дверь в парадную Тильды Бирс. Его нарядный вид совершенно не сочетался с устроенной рядом, отгораживающей угол двора поленницей корявых дров и подозрительно озирающимися мокрыми вывалянными в грязи курицами, воровато клюющими из бадьи. Облокотившись спиной о выщербленную каменную стену, Поверенный сидел, положив ноги в модных высоких сапогах с острыми, подкованными золотом носками на березовый чурбак, курил трубку с длинным чубуком и яркой лампочкой, почти как у принцессы Вероники. Перед ним, на низком самодельном столике из серых необструганных досок и куска рябой, подмокшей, фанеры, стоял начищенный до блеска самовар, пыхтел паром и дымом не хуже недавно виденной детективом паровой машины.
Тильда Бирс в нарядной бирюзовой мантии и свежевыглаженном льняном переднике, заколотом на плечах изящными медными фибулами, была тут же. Аккуратная, с вымытыми волосами, в новых синих сапожках, она как раз подбрасывала в трубу самовара из корзинки свежих, привезенных, наверное, прямо из леса, шишек. На весь двор, перебивая все остальные запахи города, тянуло ароматами соснового бора и жженой смолы. Под стать наряду хозяйки и гостю был и чай: какой-то очень модный, похоже, нездешней марки, упакованный в по-столичному яркий, пропечатанный цветной этикеткой пакет. К нему прилагались конфеты и овсяное печенье, живописно сложенные в фарфоровую вазочку из офицерского сервиза, который Тильда Бирс принесла из квартиры для чаепития во дворе.
Третьим, к удивлению Вертуры, был тот самый манерный и одновременно зажатый Шо, спутник принца Ральфа. Деликатно поджимая узкие плечи, он кланялся, изображал жестами, что проявляет к Эрсину и хозяйке дома очень глубокие признательность и уважение.
— Ну же Марк, не стойте, заходите! — первым заметил незваного гостя Эрсин, приветственно взмахнул рукавом и выдохнул целое облако необычайно густого и должно быть очень горького дыма, так, что зачихались, недовольно закудахтали, затрусили прочь курицы, что в поисках крошек печенья, прохаживались, клевали землю у его скамейки.
— Вот как раз о вашей персоне только и говорили!
— Приветствую вас! — весело поклонилась Вертуре Тильда Бирс.
— Мэтр Эрсин — сдержанно и сухо обратился к Поверенному, едва поклонился детектив, нахмурился, явно давая понять, что он совсем не рад этой встрече.
— А вы все о сэре Жорже! Он нормальный, бросьте — отмахнулся, как будто речь шла о каком-то мелком конфузе, вроде пересказанной сплетни, и скорчил пренебрежительную гримасу Эрсин — уверяю вас, лупили бы Лео с Йозефом в вашем бардаке, именуемом полицейской комендатурой Гирты меня, а вы бы стояли в стороне, я бы нисколько не обиделся. Ну же, вам же не тринадцать лет, давайте, не стойте, садитесь. Тильда, вы же не против? Давайте, Марк, выпейте с нами чашечку. Хоть раз в жизни попробуете, это тот самый великолепный чай Кабассари, здесь такого нету. Настоящий, из Столицы, не та дрянь, которую насыпают в той дыре на Арсенальной дом шесть.
При названии чая, Шо важно кивнул, сложил ладони и почтенно поклонился, демонстрируя, что чай действительно великолепен и он очень доволен угощением.
Вертура с недоверием подошел, подвернул мокрый чурбак, и сел на него. Скрестил руки на груди, демонстративно отстранился от Эрсина.
— Ваша гордость уязвлена? Вы в бешенстве? — уже явно насмехаясь над ним, но с каким-то издевательским участием, поинтересовался Поверенный — да бросьте вы, заживет, забудется. Гордость не оторванная нога, при которой умирают от кровопотери. Хуже было бы, если вас действительно покалечили. Пришлось бы вас лечить, и вы бы заляпали кровью пол и стены.
Тильда Бирс только пожала плечами, смущенно улыбнулась детективу, что она тут непричем и налила ему ароматного чая. Тот принял чашечку и машинально сделал глоток. Замер на секунду. Всего лишь от одного прикосновения к этому напитку, Вертура ощутил какую-то необычайную приятность и душевное волнение. Словно мир качнулся вокруг него, все переменилось и этот дождь и мокрый двор и запах дыма и поленница и неудобный, жесткий, чурбак, а сам он, детектив, внезапно обратился каким-то лесным жителем, эльфом из книжки, что сидит в лесу на бревне под дождем, курит забитую сушеными листьями и дурманящими ягодами трубку, мечтает о чем-то, наслаждается ароматами лесных трав мокрых мхов и деревьев…
Вертура вздрогнул. Как только он отнял чашечку от губ, видение тут же исчезло. Вокруг был все тот же мокрый двор, стол из ободранной, поплывшей пузырями фанеры на котором летом в хорошую погоду, играют в чет-нечет, ведут свои беседы о славных прошедших временах, старики, курящийся под навесом очаг, сложенный из потрескавшихся обгоревших кирпичей, вазочка с печеньем и самовар на столе, дым из трубы которого, как назло, валил прямо на детектива.
— Что это такое? — аккуратно принюхавшись к напитку, который он только что пил, изумленно спросил он у Эрсина.
— Чай такой — заверил его тот, как будто бы это могло хоть что-то прояснить.
— Я уже понял, что вы тут не случайно и все не так просто как кажется по-первости — внимательно глядя на него, отставляя чашечку, рассудительно произнес Вертура и задал вопрос как есть — кто вы?
Эрсин широко и самодовольно улыбнулся, словно только и ждал когда его спросят об этом, вальяжно откинулся к стене. Беззаботно заложив руки за голову, характерно мотнул головой, отчего Тильда Бирс и Шо с готовностью кивнули и ушли в дом, оставив их с детективом наедине. Театрально выдержав паузу, словно дождавшись, когда хозяйка и иноземец не отойдут достаточно далеко и их шаги не затихнут в коридоре за дверью, внимательно глядя в глаза Вертуры, с улыбкой, но совершенно серьезно, сообщил.
— Для вас я фанги. Демон.
С этими словами его глаза изменили цвет. Серые зрачки стали пронзительно голубыми, а белки оранжевыми, замерцали искусственным электрическим огнем и мелькающими в них строками каких-то букв и цифр. Вертура скривился.
— Марк Мигель Вертура, год рождения 1503й. Каскас. Мать Элиза Мария Сэрра, отец Мигель Карло Вертура. Братья, Карл, Гаспар и Лоренцо, сестра Люсия…
— У меня не было брата Лоренцо — неприязненно передернул плечами детектив.
— Был. Сейчас ему было бы двадцать два. Он был младше вас на шестнадцать лет — заверил его Эрсин.
— Это мистификация, вранье. Я полагаю, как на служащего тайной полиции Мильды, это все есть в моем досье — едва сдерживая дрожь, парировал Вертура — если даже вы демон, то зачем вам раскрывать это мне. Я полицейский, а демоны запрещены.
— Как мило — улыбнулся Эрсин — демоны запрещены, а вот знака с рогатым чертом и красной полосой я что-то нигде не вижу. И да, расскажите это всем, будет забавно — вас поднимут насмех, никто не поверит. А лучше скажите вашей подружке, пусть напишет в «Скандалы». Даже в эту тухлую газетенку с уже как сто лет бородатыми анекдотами в публикацию не примут.
— Если вы серьезно, то ничего смешного в этом нет — ответил детектив.
— Конечно же нет — тут же сменив тон, рассудительно ответил Эрсин — я слишком высокопоставленное лицо, чтобы кто-то осмелился официально произнести всерьез подобное предположение. Также как и то, что все прекрасно знают, но никто никогда не признается, что виновница кровавых убийств, под формальным предлогом расследования которых вы сюда явились, не кто иная, как племянница светлейшего сэра Вильмонта Булле и дочь сэра Жоржа, да продлятся под солнцем его дни, прежде чем его душа будет гореть в аду, леди Элеонора Клара Ринья. В оккультных кругах более известная как Мапса-Тигга Наследница, волчья ведьма. Это знают все, и сэр Вильмонт и мэтр Максимилиан Курцо и сэр Август и сэр Гесс и даже Лео но, уверен, что вам не сообщили, потому что по бумажке она вроде как родственница сэра Булле, почти как Вероника, и это политика. По глазам вижу, думаете — вранье. Нет, сущая истина. Вот вы думаете, что демоны всегда лгут? Вас так учили? А вот и нет. Да, я конечно люблю иногда прихвастнуть, шикануть, пустить в глаза пыль — это моя слабость. Помистифицировать, ради собственного удовольствия ввести в заблуждение… Это бывает забавно, но опускаться до откровенной лжи — в большинстве случаев это бессмысленно. Учитывая все те сугубо человеческие лицемерие, продажность и глупость что творятся вокруг опять же сугубо по злой воле самих же людей, правда бывает гораздо веселее и забавнее всякой лжи. Да и вообще лгать это просто несолидно. Особенно в моем возрасте и должности, на которой я состою при дворе сэра Ринья.
