В связи с ранее сказанным мы можем говорить об архитектуре географического образа. Что имеется в виду? Максимальное образное опосредование пространственности создает со-пространственность. Географический образ, максимально географизируясь, приобретает собственную архитектуру. Происходит своего рода моделировка пространства с помощью пространства. Размещение географических образов оказывается когнитивной операцией архитектурного проектирования в соответствующих виртуальных пространствах. Естественно, что такая постановка проблемы приводит нас к ключевому вопросу о самом месте: как, каким образом формируется в данном случае место – место, которое становится предметом архитектурного проектирования географических образов?

Всякая территория, место может рассматриваться как географический образ. Именно это представление позволяет говорить о возможности развития архитектурной сопространственности. Другими словами, место, предполагаемое и полагаемое как географический образ, уже может интерпретироваться как «пучок» потенциальных архитектурных пространств, поскольку сам географический образ может определяться как чётко очерченное место-тело, обладающей специфической онтологической матрицей пространственности. В таком случае можно говорить также и о метагеографии архитектуры, которая подразумевает по преимуществу не реализацию каких-либо образов-архетипов территории в юнгианском смысле, но, по сути, центрирование пучка конкретного географического воображения посредством видения определённого архитектурного пространства.

В рамках метагеографии архитектуры следует работать не с понятиями региональных историко-архитектурных стилей (например, «средиземноморская архитектура»), а с оригинальными образно-географическими картами архитектурных пространств, благодаря составлению которых архитектура, наряду со своими другими содержательными и социальными функциями, может выступать в качестве целенаправленной образно-географической деятельности (специального вида образно-географического проектирования). Так, знаменитый храмовый комплекс Ангкор в Камбодже может рассматриваться как пример подобного образно-географического проектирования: матричные принципы и приёмы буддийской храмовой архитектуры, сочетающиеся с привнесёнными и хорошо усвоенными мотивами индийской и китайской архитектуры107, стали неотъемлемой частью данного географического образа, в котором конкретное географическое и топографическое положение архитектурного ансамбля, синтезирующего и местные, и внешние традиции, оказывается непосредственной сопространственностью индокитайской цивилизации. Место как онтологическая матрица пространственности есть реальная архитектура географического образа.

Итак, в первой части книги я попытался рассказать о первичных смыслах геокультурного брендинга территорий, а также о тех проблемных областях и междисциплинарных концептах, в рамках которых формировалось это прикладное направление исследований. Пусть читателя не смущает обилие различных сложных понятий, описывающих структуры геокультурных пространств и пространственные отношения. Пространство и геокультура (геокультуры) – одновременно и ключевые, и фундаментальные понятия для понимания того, что названо – возможно, неокончательно – геокультурным брендингом территорий.

Важно запомнить, что всякая геокультура обладает огромных богатством смыслов, иногда скрытых или непонятных для внешнего наблюдателя / исследователя. Эти смыслы могут активно выявляться и репрезентироваться при взаимодействии с другими геокультурами (а по существу внешний наблюдатель – это как раз представитель другой геокультуры). Выявление таких смыслов необходимо для понимания значимости определённой геокультуры и её уникальности, а, следовательно, нужно для дальнейшего продвижения и брендинга.

Чтобы выявить эти важные геокультурные смыслы, необходимо иметь соответствующие «орудия» исследования, концептуальную «сетку», благодаря которой можно их уловить, проанализировать в первом приближении и попытаться выразить и представить – сначала в фундаментальных формах, а затем уже и в более прикладных, более «лёгких» для восприятия. Поэтому во второй части я попытаюсь рассказать более подробно о наиболее важных, системных понятиях, с которыми должен работать геокультурный брендинг, а также и об его наиболее интересных объектах, среди которых – страна и город.

Любая территория имеет формат, говоря языком медиа. Но этих форматов всегда несколько, и мы можем говорить о городе, территории, поселении во многих ракурсах.

Первая схема , с которой можно работать, состоит из трех уровней, они есть на любой территории. Она носит комплексный характер и захватывает базовые системы жизнедеятельности территории или города. Назовём её комплексной схемой базовой жизнедеятельности территории.

Первый уровень – система традиционного повседневного жизнеобеспечения, которая определяет материальные потоки, материальные отношения и материальное наследие территории. Это здания, сооружения, люди, которые работают, ЖКХ, потоки, связанные с питанием и другим материально-техническим снабжением.

Второй уровень связан с развитием социокультурной деятельности. На этом уровне есть определенные стратегии, сценарии развития, которые могут быть как личностными, так и связанными с отдельными сообществами и с их стратами.

Третий уровень, от которого мы никуда не можем деться, это экзистенциальные смыслы, связанные с данной территорией. Можно назвать это также сакральностью территорий или территориальной экзистенцией, которая часто не однозначна и не очевидна. Те или иные люди, сообщества связывают свое будущее, свое жизнь, свои смыслы с определенной территорией и могут в некоторой степени описать эти смыслы.

Следует отметить, что современные общества во многом утрачивают этот третий, экзистенциальный уровень. Очевиден упадок традиционной сакральности, поэтому с этим уровнем всегда трудно работать. Его трудно выявить, предъявить и очень трудно его обосновать в связи с какими-то социокультурными событиями или стратегиями. Это достаточно серьезная проблема.

Вторая схема , предлагаемая мной, называется «геокультурный потенциал города». Что это такое? Есть некое городское пространство, будет пока его определять достаточно неточно, широко – это может быть, и физическое пространство города, и ментальные границы города. Если мы говорим о Петербурге или Москве, любом крупном городе – Лондоне, Париже и т. д. – то понятно, то у них есть физические границы и наряду с этим границы ментального, или геокультурного, образа. Геокультурный образ города, конечно, шире его непосредственного физико-географического образа.

Итак, чем определяется эта схема? Тоже тремя уровнями, очень простыми и примитивными. Первый уровень – это пространство города в культуре. То, что, как правило, фиксируется различными формальными показателями, но не всегда. Это некая культурная инфраструктура или база, материальное обоснование культуры, дома и дворцы культуры, различные сооружения, связанные с развитием культуры в этом городе – театры, концертные залы, библиотеки – все, что можно подвести под понятие культуры в узком смысле.

Второй уровень – это доминирующие визуальные облики, образы города. То, с чем работают архитекторы, то, что может определяться понятием культурного ландшафта или культурной среды. Чаще всего именно этот уровень определяет первичное впечатление от города. Конечно, важно понять для себя, понравился или нет город, если вы пребываете в городе долго. Первичный кратковременный образ может измениться содержательно и визуально. Однако в любом случае визуальность играет первичную роль, потому что для человека зрительные образы – это 75–80 % информации.