Бабушка про них с отцом говорила: «Бойся гнева человека, гневающегося раз в год».

— Ладно, извини, — буркнул Нелдер, прочесав пятерней шевелюру, — погорячился. Но ты тоже не права. Пойми, Бараш, всему ведь учиться нужно. Умные люди на чужих ошибках учатся, а не как ты. В жизнь других вмешиваться — это полный… Не стоит, в общем. Потом ведь рота не разгребет, что ты наворотишь. Да и диплом из тебя врача не сделает.

— Хорошая вещь самокритика, — пробормотала Анет, по-прежнему таращась в стену.

— Это здесь при чем? — снова набычился Кайрен.

— Ну как же? — изумилась Сатор. — Либо ты тоже идиот, либо никогда ошибок не делал. Ведь умные только на чужих учатся.

— Да я не об этом говорю!

— А я понимаю, — покивала Анет. — Спасибо за науку, я обязательно учту ваше мнение, доктор Нелдер.

— Бараш! — рявкнул тот самый доктор.

Правда, рявкал он в закрытую дверь, потому как Ани из квартиры уже успела выйти.

Визиту своего бывшего интерна Кассел совершенно не удивилась, ну или просто вида не подала. Когда Ани шла от калитки к домику — чистенькому, в деревянных кружевцах, чем-то неуловимо напоминающему игрушечный и, на взгляд Сатор, Дире совсем неподходящему — доктор как раз на крылечко выскочила, размахивая корзинкой. Заметив Ани, она кивнула, торопливо буркнула: «Привет!» — и махнула рукой, вроде бы за собой зовя. Сама же, подхватив подол, помчалась за угол.

То ли Ани опешила от неожиданности, то ли сработал принцип, вбитый за время интернатуры: «Если доктор бежит, надо нестись за ним» — только Сатор моментально взбодрилась и на самом деле бросилась следом. А в крохотном садике, если, конечно, так можно назвать три яблони и заросли крыжовника, происходило что-то странное: там басом, обиженно и довольно зло трубил слоненок. Взрослому животному надсадный рев принадлежать никак не мог, тональность не та, но детеныш выкладывался в полную силу, выводя рулады с чувством, а, главное, громко. Соседи его старания наверняка оценили.

— Тиран! — с чувством сообщила Кассел плетеной детской коляске, раскачивающейся, будто лодка в шторм. — Деспот! А ужин Марту кто готовить будет, леди Ночь? — Слоненок еще разок гуднул и задумчиво притих. — Раньше ты, конечно, об этом подумать не мог. Я сколько раз говорила: голова тебе дадена не только для того, чтобы в нее есть, — выговаривала Дира, выкладывая из корзинки на дощатый не слишком ловко сколоченный стол пеленки, баночки, бутылку с соской. — Ты личность или желудок с кишечником? — Из коляски не слишком уверенно гукнули, видимо, соглашаясь, что оно все же личность. — Ну так и не поддавайся физиологии, развивайся духовно!

Кассел наклонилась к коляске и не без труда выволокла никакого не слоненка, конечно, а вовсе даже ребенка: крепенького, щекастого, с красной физиономией, ежиком волос на голове и сердито насупленного. В общем, по мнению слегка оторопевшей Ани, точную копию Марта Нейрора, вроде как супруга доктора Кассел.

— Хорош? — поинтересовалась Дира, поворачивая мальчишку к Сатор. Ребенок глянул на Анет не слишком дружелюбно и попытался запихать собственный кулак в рот. Кулак был тоже папин, пудовый, и в ротишко не помещался. — Знаю, сама удивляюсь, как у меня такое чудовище получилось. Наследственность — великая вещь.

Про наследственность и ее следствия, то есть гневные вопли, требовательность и сердитый вид, у Сатор имелось собственное мнение, но Ани решила его при себе придержать.

— Ну что вы! Он просто красавчик, — проблеяла Сатор льстиво.

Кажется, ни ребенок, ни его мать Анет не поверили, глянули одинаково скептически.

— Н-да, — хмыкнула Кассел, одной рукой, но ловко расправляя на столе пеленку. — Смотри и учись. Этому красавчику удалось то, чего не добился его папаша. Во-первых, по его воле мне пришлось-таки идти к алтарю. А, во-вторых, он все же сделал меня домрабой. Талант, что тут скажешь.

Ни намека, даже тени сожаления в голосе Кассел не чувствовалось, наоборот, сплошная гордость одаренным отпрыском и глубинная удовлетворенность, а вот по хребту Ани словно теркой продрали так, что плечами передернула невольно. Ничего против детей она никогда не имела, у каждой счастливой женщины обязательно должен быть ребенок и не один. Вот только…

Ребенок — это как минимум месяцев на шесть бросить работу. А то и на все девять, ведь хирурга с бушующими гормонами к столу подпускать, наверное, не стоит. И потом же еще восстановиться нужно. Это сколько получается? Год? Полтора? Для нейрохирурга вовсе катастрофа! Навыки-то, конечно, никуда не денутся, но методики за это время уйдут вперед так далеко, что и не догонишь.

— Да ты присаживайся, — Дира усмехнулась эдак понимающе, будто прекрасно знала, о чем ее интерн думает. Впрочем, проблески всеведения за ней и раньше водились. — Хочешь яблочка? Ну и правильно, они еще не зрелые. Это я для декора добавила. Так и тянет что-нибудь украсить. Представляешь, занавески соорудить пыталась. Ни хаосовых тварей, конечно, не получилось. Март говорит, это потому, что я шов женскими узлами[1] затягивала. Но мне понравилось. Что ты глазками хлопаешь, рыба моя?

— Ничего, — смутилась Сатор.

— Приятно, что в этом мире еще остаются неизменные вещи, — хмыкнула Кассел не слишком понятно, укачивая своего «талантливого». Ребенок в укачивании явно не нуждался и сон его не интересовал вовсе. А вот задача выдернуть у матери клок волос казалась ему насущной. — Ладно, так и быть, краткая лекция от бывшего наставника, — Дира снова ухмыльнулась эдак понимающе, даже намекающе. Хотя, конечно, про то, что Анет ее «наставницей» величала, знать никак не могла. — Меня Март однажды доказухой назвал. Ну вот я всем все доказала, а теперь пожить решила. Станет скучно — вернусь. А не станет… Думаю еще дочерью обзавестись, а то мужиков кругом слишком много: кот, собака, муж и тиран. Хомяк, кажется, тоже мужик, впрочем, это не точно. Они меня числом задавили. Все ясно? — спросила строго, нахмурившись, будто только что план операции выложила. И Ани, конечно, послушно кивнула, хотя ничего ясно ей не стало. — Ну и Хаос с тобой, с возрастом допрешь. Так с чем пожаловали, доктор Сатор?

— Понимаете…

— Нет, — отрезала Кассел, пытаясь отобрать у ребенка собственные волосы. «Тиран» сопел и добычу отдавать не желал. — Давай с самого начала.

Пришлось, спотыкаясь, то и дело сбиваясь, выкладывать проблему «с начала». Как-то так получилось, что ограничиться только упоминанием подкидыша не вышло. Пришлось рассказать и о договоре с дядей, и про работу, ну а там и Кайрен как-то незаметно прицепился — не в деталях, конечно, но все же. В общем, целая история сплелась.

— Ну и что ты делать собираешься? — спросила Дира, выслушав Сатор внимательно, даже вдумчиво. — Усыновлять?

— Да почему усыновлять-то? — таки не выдержала Ани. — Почему все только этого от меня и ждут?

— Уж такое впечатление производишь, — припечатала Кассел, излишками деликатности никогда не страдавшая. — И все же?

— Для начала я хочу попробовать найти мать подкидыша. Мне кажется, это будет не слишком сложно. А там посмотрим.

— Ну-ну. Полиция, значит, не может, а ей не слишком сложно, — протянула Дира, глядя на Ани как-то странно: насмешливо-задумчиво или, может, насмешливо-оценивающе? — А я-то чем могу помочь?

— Я слышала… То есть, тогда ходили слухи… Говорили… Нет, я слухи не собирала, просто слышала… В общем, у вас же был роман со следователем? Его вроде бы тоже Март звали, — закончила Анет почти шепотом, мечтая провалиться сквозь землю.

А ведь когда сюда ехала, даже заготовила какую-то вполне приличную фразу, без всех этих «романов» и «слухов», да вот все заготовки из головы вылетели.

— Май, — спокойно поправила Кассел, не собираясь смущаться. — Май его звали, не Март. И роман у меня был не с ним, а с вином, озером и домиком. Свести вас не сложно, а уж поможет он или нет — сама разбирайся.

— Спасибо, — промямлила Ани.

В принципе, на такую удачу она и не рассчитывала, думала, уговаривать придется, а то и выслушивать в очередной раз, как она не туда лезет и, вообще, делает все неправильно. Но видимо, доктору Кассел и без бывших интернов было кого воспитывать.