Она ткнула ему мочалку, покрытую густой шапкой пены. Айре взял жесткий комок, сжал в руке, глядя, как белые хлопья медленно ползут сквозь пальцы. Посмотрел на хозяйку. Она сидела с равнодушным скучающим лицом — так, словно не раба мыла, а оперу слушала.

— Что-то не так?

Айре медленно провел мочалкой по руке, потом сильнее, глядя, как краснеет кожа. Он тер жестко, до боли, сдирая с себя ту ночь, лил на мочалку мыло и скреб себя, судорожно всхлипывая — руки, плечи, грудь, живот. Мокрая повязка давила на ребра, не давая вздохнуть. Он потянулся к ногам и вскрикнул от боли. Встал на колени, по ногам поползли розовые струйки. Он мыл пах, ногтями царапая кожу, тер ягодицы, хлопья кровавой пены падали в ванну. Остановился, облизывая ставшие солеными губы, скорчился, упершись лбом в холодный кафель стены.

Хозяйка молча вытащила мочалку из дрожащей руки, прополоскала, намылила и осторожно вымыла ему спину. Развязала бинты на затылке, аккуратно сняла повязку с лица. Айре потрогал распухший нос, отозвавшийся на прикосновение глухой болью.

— Зажмурься, помоем голову, — хозяйка взяла стоявший на полу серебряный кувшин.

Айре, стоя на коленях, закрыл глаза. Он услышал плеск, потом поток воды хлынул ему на голову, еще и еще. Айре фыркнул, сплевывая, капли повисли на ресницах. Руки легли ему на виски, перебирая пряди, ощупывая. Потом по коже поползла вязкая медленная струя шампуня, руки вернулись, массируя, осторожно стирая присохшую кровь и грязь. Айре стоял, зажмурившись, просто плыл по течению без единой мысли в голове, весь во власти мягких прикосновений. Хозяйка смыла шампунь, намылила волосы еще раз, снова смыла. Убрала мокрые пряди с лица, повернула к себе, обхватив ладонями щеки. На секунду Айре показалась, что она его поцелует. Он распахнул глаза, глядя в тревожно-яркую зелень, и подумал, что, наверное, не против. Но хозяйка просто оттерла кровь с носа и, отодвинувшись, подала огромное полотенце. Блузка у нее намокла, облепив тело, из-под ставшей полупрозрачной ткани проглядывал кружевной лифчик. Поморщившись, хозяйка стянула рубашку, бросила в корзину для грязного белья, но промахнулась, угодив прямиком в лужу. Туда же отправились и брюки.

Вскоре Айре лежал на диване, зажав между ног свежую прокладку, укутанный в меховой плед. Хозяйка ушла на кухню и вернулась с двумя баночками и ложкой.

— Мусс или паштет?

Он посмотрел на еду и почувствовал, что его мутит.

— Простите, госпожа, я не голоден.

— Айре, знаешь, я думаю, что раз уж я видела тебя без штанов, а ты видел меня в нижнем белье, то имеет смысл несколько понизить уровень официальности.

— Что? — хлопнул глазами Айре.

— Меня зовут Ийя. Согласись, это намного короче.

— Да, госпожа. Госпожа Ийя.

— Вот. Уже прогресс. Еще чуть-чуть — и у тебя получится. Так мусс или паштет?

Айре вздохнул.

— Госпожа… Ийя. Я не смогу есть.

— Тогда мусс. Хотя бы несколько ложек. Потому что потом надо пить лекарство.

Он затолкал в себя мусс, оказавшийся, впрочем, вовсе не таким уж и плохим. Даже вкусным, наверное. Ложка, которую ему дала хозяйка, была дорогущей, серебряной, с черенком в виде стебля лилии, начищенным до блеска.

Потом Айре послушно проглотил несколько таблеток, поморщившись от боли в горле, подождал, запрокинув голову, пока хозяйка смажет ему нос чем-то искрящимся из баночки. Лицо тут же стало пощипывать от магии. Хозяйка перебинтовала ребра заново, обернула вокруг упругий корсет и начала отматывать повязку для лица.

— Простите, госп… Ийя. Можно попросить у Вас расческу?

— Может, завтра?

— Если я сейчас не расчешу волосы, то завтра буду похож на пуделя. Вам не понравится.

— А в остальном у нас, значит, все отлично… — пробормотала она, но расческу принесла. Потом наложила повязку на нос и протянула Айре салфетки и коробочку с восковыми на вид капсулами.

— Все. Я иду спать. Это — свечи. Для… ты понял. Свет выключишь, потянув за этот шнурок. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Ийя… — он почти не запнулся.

Утро обрушилось на Ийю грохочущим горным потоком. Она впрыгнула под душ, ткнула Айре банку с паштетом и стакан абрикосового сока, сварила кофе, залив плиту черной пеной, дотащила Айре до уборной, пролила кофе на стол и, сунув Айре в руки горсть таблеток, вылетела за дверь в одних носках. Вернулась с первого этажа, натянула сапоги и опять ушла. Всю дорогу до Штаба она пыталась вспомнить, заперла дверь или нет. Швейцар у двери блеснул золотыми галунами, пропуская Ийю внутрь, в привычный гам и толкотню. Сновали посыльные, стрекотали печатные машинки, кто-то громко звал лейтенанта Ард-Гие, перегнувшись с лестницы. Ийя прорвалось через мешанину холла в коридор, поднялась на третий этаж и с наслаждение захлопнула за собой массивную дубовую дверь, отсекая галдеж. Раздернула парчовые шторы, и мутный солнечный свет залил кабинет. Ийя села за стол, включила лампу и взяла лежащую сбоку папку. Уже через полчаса она поняла, что просто смотрит на разложенные на столе документы. В голове было пусто и тихо, ни одной мысли. Ийя потерла глаза и легла на скрещенные руки.

— Леди Де Виалан?

Ийя вскинулась, чуть не уронив папку.

— У вас все хорошо? — генерал де Эст, высокий, еще не потерявший былой привлекательности мужчина, смотрел на нее насмешливо и понимающе.

— Все хорошо, благодарю вас, генерал.

— Вам нездоровится?

— Нет. Хотя да, наверное, простудилась. Сейчас очень сыро.

— Да, наверняка. Вы выглядите усталой сегодня. Может, вы отдохнете пару дней? Можете взять материалы с собой, просмотрите их дома.

Ийя изумленно уставилась на него.

— Вы полагаете? Благодарю, это было бы просто чудесно.

— Надеюсь, это действительно будет чудесно. — Подмигнув, де Эст вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Некоторое время Ийя пыталась понять, что он имел в виду, а поняв, выругалась. Никогда раньше она не чувствовала себя так глупо. Хотя, в конечном, итоге, какая разница, почему генерал разрешил работать дома? Главное, что разрешил. Ийя собрала папки в сумку, отперла сейф, выбрала несколько личных дел и присоединила их к уже немаленькой стопке. Закрыла тяжелую металлическую дверцу, провернув замок-бабочку, и взвалив сумку на плечо, пошла к коляске. Тело после вчерашнего отозвалось на вес глухой тягучей болью. Ийя поморщилась, передвинула ремень повыше и, игнорируя любопытные взгляды, распахнула дверь. На улице моросила мерзость — то ли дождь, то ли снег. Втянув голову в плечи, Ийя быстрым шагом направилась к коляске. Нужно было купить еще продуктов и заехать в Академию Целительства, найти бывшую школьную подругу. Кто-то, помнится, говорил, что Лиен — практикующий маг-целитель, причем неплохой.

Дома, стряхивая капли с волос, Ийя заглянула на кухню. Служанка оттирала с плиты присохший кофе. Поздоровавшись и не обращая внимания на быстрые, бросаемые вскользь взгляды, Ийя прошла в гостиную. Айре лежал на боку, глядя в огромное окно. Услышав шаги, он обернулся, приподнялся, отбрасывая взъерошенные волосы с глаз.

— Ну, как ты? — она опустилась рядом на колени, повернула его к свету, рассматривая засохшие за ночь струпья. Айре лежал тихо, не шевелясь, только горячее несвежее дыхание касалось ее лица. Кстати, подумала Ийя, надо купить ополаскиватель для рта — пока не заживут швы. Она сняла с лица бинты. Опухоль начала потихоньку спадать, нос уже не выглядел картошкой, на которую наступила лошадь. Синяки вокруг глаз расцветились желто-фиолетовым, лопнувшие капилляры залили белки краснотой. Ийя вытащила из сумки баночку, в которой вспыхивала тусклыми искрами бледно-зеленая масса.

— Вот. Ускоряет заживление ран, снимает отеки, уменьшает боль. Судя по цене, гарантирует прижизненное причисление к лику святых. Попробуем?

Она свернула из бинта два тампона, смочила их вязкой зеленой дрянью, чувствуя, как немеют пальцы, и осторожно засунула Айре в нос. Зачерпнув мазь, она смазала разбитый лоб, веки и переносицу. Подумав, повела жирными пальцами по приоткрытым губам, шлепнула побольше на швы. Отмотала еще бинт, смочила мазью и протянула Айре.