Через час она зашла к командующему, положила на стол папку с докладом. Отвечала на вопросы, показывала материалы. Ийя думала, что будет волноваться. Оказалось, что ей все равно. Радости победы не было. Только мутная усталость, чувство вины и разочарование. Командующий довольным не выглядел. Он казался растерянным и раздраженным, поглядывал на Ийю опасливо, как на ядовитое насекомое, от которого не знаешь, чего ожидать. Потом вбежал посыльный, протянул командующему жесткий коричневый конверт. Ийя уже знала, что там. Сообщение о смерти де Эста. Она отдала честь, развернулась четко, щелкнув каблуками, и пошла прочь. Дожидаться конца представления не хотелось.

После доклада Ийя купила бутылку вина и сырный пирог. Сначала она хотела выбрать коньяк, но подумала, что количество крепкого спиртного в ее жизни превысило все допустимые пределы. Когда Ийя подъехала к гостинице, Айре сидел на широких мраморных перилах террасы и курил. Бело-сизый дым висел над ним тусклым нимбом. Увидев знакомую коляску, Айре спрыгнул на землю, пошел навстречу, торопливо докуривая — гибкий, высокий. Ийя достала пирог и бутылку, пинком захлопнула дверцу. Айре остановился почти вплотную, она слышала, как от его рубашки пахнет дымом и земляничным мылом. Улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, протянул руку в черной перчатке. Ийя отдала ему сверток с пирогом, и пошла вперед, помахивая бутылкой.

В номере Айре сбросил куртку, повесил ее на спинку стула.

— Ты как? Нормально себя чувствуешь? Куда ездила?

— Нормально. Для человека, совершившего массовое убийство — просто отлично чувствую. Чем занимался?

— Тебя ждал. Нервничал. Так где ты была?

На секунду Ийе захотелось сказать, что она просто ездила за завтраком. Но это был Айре. Он ей не врал.

— Ездила к де Эсту.

Айре, разворачивающий упаковку, обернулся, пирог покатился по полу.

— Где? Зачем? Ты с ума сошла?

— Да все нормально прошло. Я же здесь, живая, здоровая.

Айре сел на стул, схватился за голову.

— Ты сумасшедшая. Ты просто сумасшедшая. Зачем ты туда ездила? А если бы что-то случилось? Если бы тебя убили? Ты подумала об этом? О чем ты вообще думала?

Ийя спрятала руки за спину, как провинившаяся первоклассница.

— Так нужно было. По-другому все равно бы не получилось. И я точно знала, что генерал ничего не сделает. Ну как меня могли убить — в Штабе? Это же просто невозможно.

— А почему ты мне не сказала?

— И чтобы ты сделал?

Айре пожал плечами.

— Стал бы на пороге и не пустил. К стулу привязал.

— Вот. Поэтому и не говорила. Чтобы ты не волновался. Не хотелось с тобой спорить.

— Но зачем?

— Потому что хотела достать Леенгарда.

Айре открыл рот, шевельнул губами. Закрыл рот. Сжал руками виски, вцепившись пальцами в волосы.

— Господи. Опять. Опять Леенгард. Ну почему всегда он? Почему я не могу жить нормально? Что я делаю не так? За что мне это? Ийя, зачем? А если бы с тобой что-то случилось? Чтобы я делал? Чтобы я делал без тебя?

— Я подписала твою вольную. Если со мной что-то случится, ты будешь свободен. И получишь все мои сбережения — мало, конечно, но хоть что-то.

Айре устало посмотрел на нее.

— Начерта мне деньги? Ты знаешь, что мне снится, что тебя убили? Что я ночами не сплю? Я боюсь за тебя. Не надо вольную. Не надо мне никаких денег. Просто не делай так. Пожалуйста. Никогда. Хочешь — хоть продай меня. Только не делай так.

Он ссутулился, оперся локтями о стол, черная прядь волос закрыла лицо. Ийя подошла, встала сзади, положила Айре руки на плечи.

— Прости. Я не подумала. Я не буду тебе больше врать. Но я не хочу думать, что этот ублюдок просто спокойно живет дальше. Я не могу так. Не могу. Когда я вижу эти шрамы — мне хочется Леенгарду глотку вырвать. Как они так могли? Как они все могли так поступать с тобой? Зачем? Меня скручивает от ненависти при одной мысли об этом. Как можно было делать тебе больно? Тебе? Черт, Айре. Ты… Ты говоришь, ты что-то делаешь не так. Я не знаю. Я не знаю, что ты можешь делать не так. Мне никогда не было ни с кем так легко. Ты — лучший человек, которого я знаю. Ты — добрый. Храбрый. Честный. Надежный. Открытый. Черт, после всего, что с тобой делали люди — ты им еще улыбаешься. Я так не могу. Я хочу их убить. У тебя шрам на бедре. Узкий, длинный, от плети. Зачем? Что ты сделал такого, за что тебя надо было ударить? Я не знаю, кто это сделал — но я его ненавижу. Я не такая, как ты. Я злая. И если я могу прикончить хотя бы одного — я сделаю это.

Она обняла его, прижалась щекой к затылку.

— Это была не плеть. Стек. — Айре сжал ее руки, уперся в них лбом. — Я тебя понимаю. Правда. Когда на тебя напали — я думал, что убью того человека. Я хотел его убить. Но я прошу тебя — не делай так больше. Мне будет плохо без тебя. Пожалуйста.

— Хорошо. — Ийя кивнула, скользнув лицом по черным завиткам. Она подняла пирог, сдула с корки пыль. — Черт. Хотела привезти теплый. Обидно. Есть будешь?

Всю неделю они смотрели квартиры. И дома. И даже одну маленькую виллу за городом, у которой текла крыша и сыпалась штукатурка с потолка. Айре вилла понравилась. Ему вообще нравилось жилье на отшибе. Ийя подозревала, что в его представлении идеальный дом — где-то на полярной льдине или в глубине непролазной чащи. Как это сочетается со способность за десять минут передружиться со всеми, включая маниакально настроенных старушек и детей в песочницах, Ийя не знала. Самой ей идея переться за хлебом или вином полчаса по глинистой дороге привлекательной не казалась. И размеры. Большой дом надо убирать. Уборку Ийя терпеть не могла. В итоге у них осталось три варианта: маленький домик в парковой зоне, недалеко от реки и два квартиры. Одна довольно большая, с общедомовой котельной, расположенная в в пригороде, другая — в неплохом квартале, но требующая ремонта. Айре нравился домик. Ийя, узнав сколько он стоит, и прикинув собственную платежеспособность, сказала, что денег не хватит. Либо надо будет искать еще приработки. Она исписала листик расчетами и показала Айре, который посмотрел на него, отодвинул в сторону и просто спросил, как часто Ийя будет в этом случае дома. Услышав ответ, Айре сказал, что ему не нужен дом, в котором Ийя все равно почти не будет показываться. Больше этот вариант они не обсуждали. Большая квартира Айре не нравилась. Ийе она не нравилась тоже, но цена была просто отличной. И отопление — это было важно. А вот вторая квартира была вариантом спорным. Все зависело от того, что понимать под ремонтом. С точки зрения Ийи, на что-то приличное у них тоже денег не хватало. Айре пожимал плечами и говорил, что ему трудно об этом судить — просто потому, что у никакого дома пока не было, ни с ремонтом, ни без.

Пока они жили в гостинице. Айре скучал, сидел в номере, шлялся по городу. Он попытался поискать работу. Зашел в несколько лавок, где требовался продавец, к женщине, которой был нужен слуга. Плохо было то, что у него не было ни опыта, ни рекомендаций. Женщина, правда, была готова его нанять — но Айре хорошо знал этот томный масленый взгляд, так что сделка не состоялась. Пару раз он пришел к Штабу, дожидаясь, когда Ийя выйдет из дверей вечером. Айре стоял у фонарного столба, игнорируя любопытные и презрительные взгляды, курил, щурясь на солнце. Потом выходила Ийя, они ехали куда-то ужинать, один раз зашли в театр. Айре там было неуютно, он чувствовал себя котом, залезшим на хозяйский стол, и сидел с деревянной спиной, почти не глядя на сцену. Ийя в темноте нашла его руку, стиснула пальцы, привалилась плечом. Айре подвинулся к ней, коснулся коленом колена. Так было лучше, хотя проблемы расхаживающих по сцене и бурно жестикулирующих людей по-прежнему мало его интересовали.

В четверг вечером Ийя зашла в номер и торжественно шлепнула на стол конверт. Айре вопросительно вскинул бровь.

— Родина оценила наши усилия. Мне дали премию — и довольно неплохую, должна заметить. И мы приглашены на прием в субботу у лорда де Гуора, командующего Штабом.