Мы простояли здесь недолго… Из-за ворот выскочил их рыжий проводник и крикнул:

– Синьорина! Santo padre проснулся; он ищет вас!

Мелитта крепко пожала мне руку и побежала назад… Я остался на месте; когда кавалькада проезжала мимо меня, я слышал, как отдохнувший монах говорил Мелитте:

– О, теперь я очень бодр!.. Только у этого седла такое свойство, что, кажется, меня разрежет пополам!

В этом я ему вполне сочувствовал, ибо то же самое мог сказать и о своём… Риккардо подвёл лошадей, мы уселись и медленно поехали по спиральной дороге, среди потоков застывшей лавы.

Но вот дорожка стала узкой, крутой и мелко извилистой. Мы приближались к кратеру, и почва становилась всё раскалённее и пыльнее…

Всё чаще и чаще нам виднелись на поворотах три всадника, и по тому, как патер пригнулся к шее лошади, я понимал, что он уже утерял значительную часть бодрости, приобретённой сладким сном.

Наконец перед нами – домик гидов, откуда несколько десятков метров до самого жерла приходилось идти пешком, углубляясь в горячий пепел почти по колено. Некоторое время мы шли довольно уверенно и спокойно… Но когда перед нами, на расстоянии нескольких шагов, показался дымок вулкана, идти стало почти невозможно.

Здесь нас снова окружили гиды и пригласили обвязаться верёвками, после чего нас потянут… Подойдя ближе, я увидел, что Мелитта покорно отдала себя в руки проводника, который довольно быстро втащил её наверх. Монах сначала заупрямился, но, выбившись из сил, он на полпути знаками позвал к себе, – и его втащили туда же.

Ну, а я, увидев, что проводники тащат всех по одной определённой линии, пошёл по их следам и хоть не без труда, но добрался к вершине сам.

У самого жерла я увидал смешного англичанина; не в состоянии дождаться момента, когда ветер отнесёт дым в сторону, он наклонялся ежеминутно над жерлом и, страшно чихая от сернистого дыма, всё-таки силился взглянуть внутрь вулкана…

Мы же с Мелиттой дождались мгновенья, когда отнесло дым… Мы смотрели вниз две-три секунды, но их уже не забыть никогда… Казалось, совсем на близком расстоянии, виднелись огненные глыбы, которые, отваливаясь, шипели и с грохотом рушились и ворочались где-то внизу… Опять метнулся дым… Мы закашлялись и отскочили в сторону.

Когда старика стащили обратно, он был зол, как дьявол, и сонлив, как филин днём…

Он ругал свою крестницу, говорил, что не доедет до Toppe и свалится, как последняя колода с лошади; и потому на обратном пути кавалькада имела самый странный и неожиданный вид. Впереди, между двух проводников, ехал полусонный монах, крепко ухватившись за гриву, а позади – довольные и радостные – Мелитта и я.

Эта встреча на Везувии решила мою судьбу и сделала меня надолго жителем Италии и на всю жизнь – тоскующим по ней.

Когда Мелитта рассказала мне о простоте их жизни, я почувствовал душой всю красочность этого рыбачьего мира, и солнце казалось мне таким призывным, что я только одно спросил у Мелитты:

– Скажите, если я захочу остаться рыбаком, как отнесётся ваш отец ко мне и ваши друзья?.. Примут ли они меня так же просто, как вы?

– Не знаю! – тихо сказала красавица. – Но я думаю, что отец полюбит вас как…

Она не договорила, но я горячо схватил её руку, и когда на мгновенье наши лошади, столкнувшись, остановились, мне казалось, что остановился весь мир, всё движенье, вся жизнь… И обменявшись долгим поцелуем, мы соединили наш влюблённый порыв в единую чудную радость.

Обогнав проводников, мы первыми приехали в Торре-дель-Греко. Уже наступил вечер; соломенщик Приско предложил одну комнату – padre с крестницей, а другую – мне.

Когда монах слез с лошади, он даже не спросил о Мелитте и только крикнул:

– Приско! Где моя комната?

– Здесь, padre!.. Разрешите помочь вам раздеться!

– Не надо!

– Padre, padre, а где же поместиться мне? – со смехом воскликнула Мелитта, видя, как единственную широчайшую кровать занял монах, широко разбросив ноги и руки. – Да ведь вы же так мечтали, padre!..

– Отстань, девчонка!.. Ложись, где хочешь!.. Хоть у чёрта в брюхе!

Общий громкий хохот встретил его замечание… Мы вышли из комнаты, и вместе с проводниками отправились в соседнюю остерию – поужинать.

«Fritto pesce» с лимоном, тонкие спагетти и вкусное вино – помогали приятной беседе.

– Так, значит, Signore russo играет у нас в театре? Великолепно! – говорил рыжий проводник. – А сколько примерно вы вырабатываете в вечер?

– В среднем до 15 франков! – отвечал я.

– О, в таком случае, синьорина Мелитта, вам прямой расчёт сделать нашего гостя гражданином Неаполя! – весело чокаясь, болтал Риккардо. – Муж, получающий около 500 франков в месяц, не валяется на Мареккианском берегу.

Я рассмеялся и с сожалением прибавил, что не каждый месяц удаётся служить в труппе…

– Ну, да всё равно – кто умеет зарабатывать, тот найдёт применение своим способностям!

Мелитта, ничего не отвечая на это, отклоняла всякие попытки возвращаться к разговору о ней и обо мне; она дипломатически расспрашивала о России, о моей семье и о причинах моего пребывания за границей.

В беседе незаметно протекли часа два; потом все отправились на покой.

Проводники и я устроились здесь же в остерии, а Мелитта заняла мою комнату у Приско.

Я не знаю, что было потом со старым крёстным (во всяком случае, новой гитары Мелитта от него не получила), но мы уже в пять часов поднялись, встретились за кофе в остерии и уехали тотчас же в Неаполь.

Я отправился в театр – узнать, нет ли перемены в репертуаре, а Мелитта поехала трамваем в Позилиппо. Мы решили встретиться вечером в театре.

Итак, наступил спектакль, где я изображал «четырёх иностранцев» одного за другим, вызывая много смеха.

Когда представление окончилось, ко мне подошли за кулисами Мелитта, её отец Джиакомо – красивый старик с седыми усами и гладко бритым подбородком, и ещё одна девушка – её кузина, черноглазая, стройная Реджина.

– Браво, браво, Грегорио! – обратился ко мне старик. – Благодаря вам я хорошо сегодня посмеялся!.. Мне говорила о вас Мелитта… Милости просим ко мне. Будем рады. Вот завтра, если свободны, – приходите!

Я не успел и поговорить как следует с Мелиттой, но во всяком случае решил провести завтрашний день у рыбаков.

Репетиция задержала меня до часа дня, после чего я нанял лодку и поехал к небольшому рыбачьему поселку Мареккиано, за мысом Позилиппо… Когда, подъезжая к берегу, я увидал близ бесконечных душистых садов – белые рыбачьи домики, меня неизъяснимо потянуло к ним; повеяло какой-то настоящей жизнью – трудовой и сладостной.

Встретили меня рыбаки очень приветливо. В это время все они отдыхали, – и, войдя в дом Джиакомо, я ощутил одновременно радость и боль. Радость от покоя, которым веяло от всей обстановки этого мира; и боль – от сознания, что я чужой в этом мире, что моя мечта войти в него – почти неосуществима.

Пока Мелитта работала на кухне, а Реджина накрывала на стол, мы разговорились со стариком Джиакомо и молодым рыбаком Чезаре.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.