— Через сорок восемь минут здесь будет полиция, через час десять минут приедут журналисты, — предупредил ее Мак-Дугал, передавая комм. — Я хотел бы успеть с вами поговорить…

Анна кивнула и принялась набирать код Ричарда. Некоторое время она нажимала на кнопки, а потом обреченно

произнесла:

— Я забыла номер. Забыла эти восемнадцать цифр. Память иногда подводит совершенно неожиданно. Это так… утомляет.

Малыш сильнее вжался в объятия и тихо, виновато пробормотал:

— Я не знал, как по-другому установить с тобой симбиоз, прости.

Мак-Дугал сам набрал номер.

— Мы разработали более безопасный способ вхождения в контакт. К сожалению, вам эти наработки ничем не помогут — почти полная реорганизация центральной нервной системы должна была происходить до контакта. Это позволяло надеяться на то, что контактер сохранит до девяносто трех процентов здоровья.

— Но почему же вы не воспользовались своими наработками? — удивленно спросила Анна, но ответа ждать не стала, потому что Ричард ответил на вызов.

Она почувствовала, что от знакомого голоса снова засвербело в носу. Проклятые нервы. Соберись, тряпка! Или ты так и будешь всю жизнь рыдать?!

В голосе Ричарда сквозила неприкрытая тревога, но ни капли раздражения от того, что любимая оставила его за бортом интриг и не дала поучаствовать в заварушке. Многие мужчины на его месте чувствовали бы себя уязвленными из-за того, что их не поставили в известность и не дали самолично победить всех врагов.

Но Ричард Анне доверял, знал, что тот ничего не делает просто так. И это доверие было гораздо ценнее и для нее и для ее дела, чем если бы Ричард явился под окна особняка вооруженным до зубов. Наговорившись и успокоившись,

Анна обрела

способность трезво и спокойно выслушать все, что собирался сказать Мак-Дугал. Тот покосился на вцепившегося в Анну малыша и приступил к рассказу.

— Я не меньший преступник, чем адмирал Корсини, госпожа Воронцова. Я начал работать еще с адмиралом Аланом Морганом, примерно в то время, когда «объект» оставил вам свое первое послание. Вы действительно не первая, с кем он собирался выйти на контакт. Однако, раз за разом наши попытки «приручить» его претерпевали фиаско… Большинство контактеров просто не возвращалось, остальные умирали в течении нескольких суток мучительной смертью. Вы представляете, что я имею в виду — вы ведь присутствовали при смерти Рихарда Кестера.

Мак-Дугал взглянул на собоседницу, будто пррверяя, вызывает ли он отвращение или нет. Анна кивнула, предлагая продолжать.

— Выборка контактеров у нас была большая и разнообразная: представители обоих полов, с разным уровнем интеллекта и образования, но никто ни смог вызвать в «объекте» достаточно положительную реакцию, что бы тот захотел безоговорочно подчиниться этому человеку. Теперь я понимаю в чем дело: они, обуреваемые амбициями, мало думали о том, о чем им стоило думать. О том, о чем вы думали беспрестанно: умирают люди, погибают планеты, и это следует остановить. Никто не видел в «объекте» разумное существо, только испорченную машину с большими возможностями или дикое и опасное животное, которое нужно приручить.

Вы же испытывали устойчивую эмоциональную связь, и именно это позволило вам, госпожа Воронцова, сделать то, что вы сделали.

Не получись у журналистов создать мгновенный резонанс, не знай столько людей о том, что вы сделали, вам рано или поздно пришлось бы начать сотрудничать с министерством космических сил. Никто не собирался давать власть контактеру, так что способы управлять ими разрабатывались даже более тщательно, чем собственно подготовка к контакту. Вы и сами испытали на себе прелесть одного из способов прервать вашу связь… Вот и все, собственно, что я хотел вам сказать.

Когда Мак-Дугал закончил свою длинную речь, рассказал о том, где находится лаборатория, в которой он работал, и чем еще при нужде можно будет шантажировать правительство Содружества планет.

— Лучше всего, если вы сами войдете в правительство, госпожа Воронцова! — добавил он наконец. — У вас есть планета, осталось только обзавестись поселенцами.

— Да, — ответил Аннв, перебирая волосы малыша, казалось, пригревшегося на его груди. — Я читала законы… но где мне найти как минимум пятьдесят тысяч желающих перебраться неизвестно куда…

Кевин Мак-Дугал искренне рассмеялся, будто услышал хорошую шутку.

— Ваша скромность делает вам честь,

госпожа Воронцова! Неужели вы думаете, что не имеете никакого политического веса?

— Но я не политик, я военный. Я ничего не делала, что бы…

— Вы умный и порядочный человек, Анна. Вы сделали, делаете, и еще будете делать немало важных и полезных дел. Люди видят, какую пользу приносят ваши фонды, и видят, что это делается искренне, что это не подачка и не способ откупиться. Поверьте, если вы позовете, за вами пойдут.

Их разговор прервался звуками сирен.

Анна вздрогнула от неожиданности, Малыш вцепился в него еще крепче. Мак-Дугал поднялся со стула, распрямил плечи.

— Прощайте, госпожа Ворнцова. Я был счастлив познакомиться с вами.

— Постойте, — сказала Анна. — Почему вы перешли на мою сторону? Без вас у меня вряд ли все получилось бы так гладко!

Мак-Дугал уже стоял в дверях. Он застыл, обдумывая ответ, а затем медленно произнес:

— У меня тоже есть сын, господин Эркарт! Я сражаюсь за него до последнего.

Малыш цепко держался за руку, журналисты галдели, врач мерил давление, полицейские о чем-то спрашивали… Анна

крутила головой, и успокоилась только когда увидел невдалеке знакомое лицо. Ричард прокладывал себе путь через обступивших ее людей, и Анна, встретившись с ним взглядом, сделала шаг вперед, сбрасывая накинутое медтехником одеяло, и совершенно неожиданно для себя уткнулась лицом в грудь Ричарда. Тот осторожно положил руки на хрупкие плечи. Они долго стояли так, будто отгороженные от всей этой галдящей толпы друг другом, и слушая стук чужого сердца. Пока Анна не почувствовала, что совершенно успокоилась. Она оглянулась и увидела, как Малыш стоит один, спокойно глядя вперед. Люди смотрели будто бы сквозь него, не натыкались взглядом, и старательно обходили.

— Малыш, — шепнула Аннв. — Иди к нам, и сделайся видимым Ричарду, пожалуйста.

Малыш подошел ближе, обнял Анну, вцепился в штанину и с интересом посмотрел на Ричарда Тот опустился на колени и протянул к Малышу руку.

— Здравствуй, Питер. Я очень рад с тобой познакомится. Меня зовут Ричард Кроули.

Мальчик смотрел на него, и глазах этих Ричард видел мудрость бессмертного существа. Потом мальчик сморгнул, и это выражение сменилось ясным взглядом умненького ребенка.

— Здравствуй, Ричард, — сказал он и с серьезным видом пожал протянутую руку, а в голове у альфы прозвучало: «Береги Анну, Ричард Кроули. Ты ей нужен. Она скоро и сама это

поймет».

Кевин Мак-Дугал действительно натворил дел. На операционном столе под его эгидой умерло десять человек — те несчастные, что должны были стать контактерами, но еще на стадии разработки плана не вынесли опытов. Анна с удивлением узнала, что Кевин Мак-Дугал консультировал Рассела через Корсини о том, как наиболее правильно ломать непокорную супругу. Хорошо, что Рассел такой идиот, и действовал наобум, не особенно прислушиваясь к чужим словам. Советы Мак-Дугал давал дельные.

В этот раз правительству не удалось замять дело Анны, не удалось придать ему гражданский характер. Теперь любому ясно было, что корни всего произошедшего гораздо глубже, чем рядовой в общем-то случай семейного насилия. Она стойко вынесла прилюдное полоскание своего белья. Вновь перетиралась ее личная жизнь, решение завести детей от Ричарда Кроули… Врачи, вынужденные под присягой отвечать на любые вопросы, разболтали все, что только можно, даже то, что у Анны уже два года не было месячных, а либидо находится на нуле. И что живет она до сих пор лишь благодаря лекарствам и некоему вмешательству извне. Под последним имелся в виду естественно Малыш. Все ток-шоу Содружества не обошли эту историю стороной.