Решив, что так будет лучше, я запрятала свое недовольство и решила плыть по течению реки, а не идти против нее. Может куда-нибудь и выплыву. Всю жизнь плыву в реке, как бревно. Только толку от этого никакого. Уже хочется, чтоб куда-нибудь да выплыть. Вначале пыталась еще сопротивляться, а потом потерялся интерес. Круг безденежья. Вечная нищета. Это вгоняло в тоску. Вокруг люд к чему-то стремились. Светка искала хорошую работу, богатого мужа. Задерживалась допоздна. Я сидела с ее детьми. Подстраховывала. Она и меня пинала, чтоб я тоже двигалась. Не сидела на месте. Но когда появлялось время, то исчезали силы. Вместо того чтоб куда-то идти, хотелось забраться в кровать и выспаться. Я меняла работу, повышала квалификацию, но не могла прыгнуть выше головы. Вместе с более большой зарплатой появлялись и большие траты. Круговорот воды в природе.

Еще раз пересчитала весь бюджет. Светке можно деньги отдать и через месяц. Ничего. Выкручусь. Может какой-нибудь свадебный заказ подвернется. Это лишние деньги. Выживу. Не в первый раз. Тяжелее было, когда я в инфекционке с Сережей месяц провалялась. Света вынуждена была с работы уйти, потому что не с кем было оставить Пашу. Тогда у нас бюджет просто рухнул. Ничего. Как-то же выкрутились со Светкой. У кого-то заняли, перезаняли. Справились. Не бывает тяжелых ситуаций. Главное руки не опускать.

А на душе все равно тоскливо. Я заглянула в комнату. Сережка какую-то книжку читал.

— Ты уроки сделал?

— Русский да, литературу — читаю. С алгеброй Данко обещал помочь. Хоть убей, но я ее не понимаю, — пожаловался он.

— Разберешься со временем.

— Легко сказать, — вздохнул Сережа, как будто на его плечах тяжесть всего мира была. — Мам, я на выходных к Пашке в гости съезжу?

— Один? Через всю Москву? Нет.

— Да чего со мной случится?

— Много чего. Нет. В следующем месяце к ним съездим, — ответила я. Сережка надулся, но не стал спорить. Придумал тоже. Там только в одну сторону надо с четырьмя пересадками ехать. Тем более что надо ехать на электричке до метро. Мало ли какие уроды пристать могут. Каждый день я видела всяких людей. В том числе и пьяные компании, которые нарывались на неприятности. Еще и на автобусных вокзалах полно было подозрительных людей. Ладно, если в своем районе гулять. Но ездить так далеко одному ему еще было рано.

Какой-то сериал. Детектив снятый под старину. Хоть красиво седалано. Что-то смотреть и не вязать для меня было дико. Вязала я машинально, даже еще толком не поняла, что вяжу. Вернулся Данко с красными глазами и носом. Поставил перед обогревателем ботинки. Сбоку была дыра. Подошва отклеилась.

— Заболел, промок. Есть хочу, — сказал он.

— Суп?

— Что хочешь. Готов свои ботинки съесть.

— Сейчас накормлю, и потом лекарство выпить надо.

— Надо. Электричку отменили. На платформе сквозняк. Пока стоял, думал замерзну. Снег с дождем меня доконал. Все понимаю, но это перебор, — ответил он. Данко не жаловался. Просто рассказывал.

— Конец сентября, но похоже пора переодеваться в зимнюю одежду, — сказала я, наливая ему супа.

— Днем еще тепло. Ничего. Может и зима в этом году будет теплая.

— У тебя нет зимней куртки, — наливая себя чая и садясь напротив, сказала я.

— Я ее продал в том году. Только место занимала. Дома еще морозы кусаются, а в Москву приехал, то первый год морозов почти не было. Один дождь шел. На следующий год самое большое было градусов пятнадцать мороза, да и то они продержались недолго. Пару дней. В том году я подумал, что куртка не к чему. Тем более деньги были нужны. Еще и телефон предлагали по дешевке. Почти новый.

— Решил понтануться, но прогадал.

— Почему прогадал? Сейчас циклон пройдет. Тогда и наладиться все. Куртку на свитер надеваю и ничего.

— Посмотрим, как ты запоешь, когда морозы ударят.

— Ничего, перетерплю. Только теперь куртку на телефон менять не буду, — ответил Данко, ожидая добавки. — Знаешь, что меня радует?

— Что?

— Хорошо, мне не пришла идея продать ботинки и не ходить в сандалиях по морозу, — сказал он, шмыгая носом. На губах улыбка. Щеки покраснели. Видимо отогреваться надо. Я только головой покачала. Дурной еще, чего с него взять.

Несколько дней просто пролетели. В итоге Сережа и Данко заболели. Я-то к выходным отошла. Так теперь они смотрели телевизор и изображали из себя умирающих. Данко так литрами пил теплое молоко со сливочным маслом, утверждая, что это лучшее лекарство. Сережка жаловался, что ничего не учится. Все болит и ничего не помогает. Проболели они где-то до следующей среды. Я к тому времени уже вышла на работу. Сережка был дома на больничном. А Данко ездил на работу, иногда заглядывая в институт. Иногда прогуливал. С каждым днем его позиция в доме укреплялась. Мне это не нравилось. Но в то же время я стала ловить себя на мысли, что приняла его в семью. Стала на него готовить и думала, что надо молока купить лишний пакет, как и батон хлеба. К утру он все съест. Так как больше он не приставал и не лез ко мне «погреться», то я окончательно успокоилась и смирилась с его присутствием.

Был четверг. Я вернулась с работы. Еще в коридоре услышала, как из комнаты доноситься смех, как в конюшне. Музыка играет. Заглянула туда. Сережка пытался устоять на руках, прислонившись к стене. Данко его за эти ноги держал. Стоило ему отпустить руку, как ноги Сережки начинали падать. Траектория падения была в сторону лба Данко, при этом с какой стороны тот не подходил. При этом оба почему-то ржали над этим.

— Руки слабые. Мышцы вялые. Вот и не получается, — вынес вердикт Данко, отказываясь от этой идеи. — Смотри как надо.

Раз, и он уже пошел по комнате на руках. В одних джинсах без рубашки. Волосы в пучок завязаны. Сережка сидел на полу, скрестив ноги.

— Еще так могу, — сказал Данко, убирая одну руку. Как в цирке. Еще несколько раз отжался на одной руке, потом резко поменял руки. Отжался на другой. Встал на ноги.

— Круто, — сказал Сережка. Я с ним согласилась. Интересно, Данко гимнастикой раньше занимался? Кольца, брусья. Чего там еще?

— Надо просто тренироваться. Если нет противопоказаниям к физическим нагрузкам, то даже простая зарядка дома или лесенка во дворе дает неплохой результат. Тут главное цель поставить и идти к ней, — ответил Данко.

— Сложно это.

— Так кто сказал, что жить легко? Тем более потом проще будет. И в работе помочь может, да и девчонкам такие фокусы нравятся. Если в армию попадешь, то опять же проще. Там пока все привыкнут, а тебе и несложно все нагрузки, — сказал Данко, натягивая футболку.

— У тебя упал, — Сережка протянул ему разноцветный квадратик, который валялся на ковролине. Данко убрал его в карман. — А зачем тебе презервативы в кармане?

— На всякий случай. Никогда не знаешь, где удача улыбнется. Один раз не было с собой. Решил на авось. Не пронесло. Девчонка залетела. Чуть папой не стал в двадцать один год. Но она нашла крутого мужика. Тайком аборт сделала. Насколько слышал, даже опять целкой стала. Так что лучше перестраховаться. И болячек меньше. Летом в магазине какая-то акция была. Две купишь пачки, третья в подарок. Так что в сумке валяются. Если нужно, то бери.

— С такими девками, как у нас в классе… — Сережка поморщился.

— На них свет клином не сошелся. Всякое бывает. Друг спросит, а ты выручишь.

— Был такой случай…

Дальше я это слушать не стала. К таким секретам я не была готова. Зашла к себе в комнату хлопнув дверью. Пусть узнают, что я вернулась. Честно, совесть не мучила. Пусть и подслушала, зато теперь знаю о чем они там разговоры ведут. Может Данко в мое отсутствие Сережки мозги промывает. Нет, вроде спортом занимаются. Но Данко — это настоящий кадр. Еще и чуть ребенка не сделал. Про таких говорят, что он везде успел.

— Чего приготовить? — заглядывая к ним в комнату, спросила я.

— Я макароны сварил. В сковороде твоя доля, — сказал Сережа.

— Кстати, неплохо готовит, — заметил Данко.