Но ее муж проявил себя как истинный тюлень — он не сдвинулся с места даже после того, как брюнет, усугубляя свою вину, пробормотал:

— Сука крашеная! Знал бы…

И даже зубочистку не плюнул ему в морду! Да, чего еще — можно ждать от человека, который в самый критический момент уходит играть в карты!

Лэнгфорд торжествующе махнул рукой, бросил через плечо:

— Уводите! И вызывайте вертолет! — и вместо того, чтобы глупо и неоригинально поинтересоваться ее здоровьем, первым догадался спросить самое главное — то, что ей и самой так не терпелось рассказать:

— Как вам удалось справиться с ним?!

И тут Глэдис, наконец, смогла назвать того, кто, рискуя жизнью, спас ее из лап злодея:

— Это все Панч! Он его укусил!

Рассказ Глэдис длился почти час. Перед ней стоял магнитофон — но разве может бездушная машина передать тот артистизм, с которым она изображала и перекошенную зверскую физиономию маньяка, и бесшумно ползущего за его спиной кота, и собственный испуг…

Зрители смотрели на нее не отрываясь, широко раскрыв глаза и вздрагивая в нужных местах — например, когда она на редкость удачно сымитировала внезапный вопль Панча и его прыжок на голову преступника (в качестве которого выступал Джек).

Присутствующих набралось человек шесть — включая, естественно, Симпсона и остававшихся к тому времени на острове сотрудников Лэнгфорда. Сам же Лэнгфорд улетел на вертолете в Гонолулу — якобы сопровождать арестованного, а на самом деле, как сразу догадалась Глэдис (она на его месте поступила бы точно так же!), хвастаться им перед начальством. Впрочем, без него было даже лучше, а то опять начал бы нудно допытываться: «Миссис Четтерсон, а где был ваш передатчик?!»

Главный же герой дня, Панч, подозрительно наблюдал за всем происходящим со шкафа. Он был совершенно уверен, что такое количество гостей, то и дело поглядывающих на него и повторяющих зачем-то его имя — это не к добру!

К этому времени Глэдис уже знала, что брюнет, оказывается, проник к ней с балкона! Используя скалолазное оборудование, он вскарабкался туда с десятого этажа! Ну какому нормальному человеку такое могло придти в голову?! Именно поэтому его не заметили дежурившие в соседнем номере сотрудники АНБ.

Все это ей удалось выпытать у Симпсона — как и то, что прибежавшие на грохот аэнбэшники застали преступника совершенно беспомощным и катающимся по полу от боли (Состав Лео действительно очень щипался!). Но, едва придя в себя, бандит тут же укусил за руку промывавшего ему глаза сотрудника? До крови!

Той же ночью со словами: «Повеселились — и хватит! Мы сюда все-таки отдыхать приехали!» — Джек перетащил все вещи обратно, на тринадцатый этаж. Уставшая Глэдис, которой хотелось только одного — как можно быстрее добраться до постели — не стала напоминать мужу, что тринадцать — число несчастливое. Может быть, если бы они с самого начала поселились на каком-нибудь другом этаже, как она предлагала, этого всего бы не произошло?!

Ну да ладно — все хорошо, что хорошо кончается. И с утра, вознаграждая себя за долгие дни «домашнего ареста», они с Джеком наконец начали отдыхать!

Они купались, загорали, прокатились вокруг острова на моторке, ели мороженое, пили холодное кокосовое молоко — и снова купались и загорали. А потом, прямо на пляже, сфотографировались на память с настоящим живым удавом! И еще Джек нырял и достал ей ракушку — маленькую, но все равно красивую!

Словом, возвращаясь в отель, Глэдис чувствовала себя совершенно счастливой. Ну… почти совершенно — и чтобы избавиться от этого «почти», ей нужен был сущий пустяк — посетить универмаг. Только на минуточку! А Джек пока, чтобы ему не было скучно, может посидеть и выпить пива на террасе!

Но стоило ей сказать об этом мужу, как тот решительно воспротивился:

— Нет уж, одну я тебя больше никуда не пущу! — да еще имел наглость с ухмылочкой бестактно добавить: — Опять ввяжешься в какую-нибудь идиотскую историю! — (Как будто это она во всем виновата!).

В результате он с видом мученика поперся за Глэдис. Что ж — делать нечего. Она решила не портить себе удовольствие и не обращать внимания на его недовольную физиономию.

Знакомая молодая продавщица в отделе косметики сразу узнала ее (а прошлый раз, в замаскированном виде, не узнала — ха-ха-ха!), восхитилась тем, как Глэдис успела за эти дни загореть (кожа ее, не до конца отмытая от таинственного состава Лео, до сих пор сохраняла экзотически-смуглый цвет) и рассказала последнюю сенсацию — кинозвезда помирилась с выздоровевшим женихом и вчера ночью они спешно покинули остров на ее личном вертолете! (Так интерпретировали редкие свидетели вертолет АНБ, увозивший в Гонолулу Лэнгфорда). И жениться они собираются в Париже (как романтично!), а медовый месяц проведут ни больше ни меньше, как на Аляске!

Оказывается, из-за «домашнего ареста» Глэдис пропустила самое интересное! Она даже не знала, о чем идет речь!!! И продавщица охотно начала всю историю с самого начала…

Когда полчаса спустя потрясенная Глэдис отошла от прилавка, Джек встретил ее обычным:

— Ну наконец-то! Сколько можно копаться?! — (А она вовсе не копалась! Но разве можно уходить, не дослушав такое?!) Да еще, бесцеремонно заглянув в пакет с покупками, скривился: — О господи, опять эта помада! Я ее уже видеть не могу! -

(Ну бедная помада-то ему чем виновата?! Ведь не она же гонялась по всему острову за маньяком?!).

Но Глэдис едва удостоила его взглядом — все ее мысли были там, в сказочном мире, не имевшем ничего общего с ее серой и обыденной жизнью. Какие люди! Какие страсти! Какая любовь!

И ведь они жили совсем рядом и даже могли бы увидеть того самого красавца-блондина, из-за которого кинозвезда потеряла голову. (Ну и что, что она втрое старше его?! Все равно — это любовь!!!). А она, Глэдис, вместо этого нудно проверяла билетики…

В номере Глэдис сразу же вытащила свои трофеи и расставила на столике, чтобы еще раз полюбоваться. Получилось ровным счетом шестнадцать футлярчиков с помадой и четыре баночки крема — тоже с орхидеями, но на темном фоне. Джек, естественно, не преминул съязвить:

— Сорока — она и есть сорока! Увидела блестящее — и все, уже устоять не можешь! В этом отношении вы два сапога пара — что ты, что твой извращенец!

Ах, да, прошу прощения, — шутовски поклонился он коту, очевидно, вспомнив, как еще вчера торжественно (при свидетелях!) поклялся никогда больше не называть спасителя своей жены «извращенцем».

Да что он вообще понимает в искусстве?! Это же ручная работа! Ей все подруги в Нью-Йорке завидовать будут — там ни у кого такого нет!

Впрочем, замечание насчет кота было не лишено основания, поэтому перед походом в ресторан Глэдис решила сложить все свои сокровища в ящик стола — чтобы не искушать бедного ребенка.

Вечер послужил достойным продолжением хорошо проведенного дня. Они поужинали, а потом поехали кататься по всему острову в коляске, запряженной настоящей живой лошадью! И катались чуть ли не до полуночи!

А завтра предстояла поездка на фабрику, где делают шкатулки, и визит в плавучее казино в виде старинного колесного парохода — оно приплывало к острову два раза в неделю — и еще много-много интересного…

Глэдис чувствовала себя на седьмом небе и не сразу поняла, что случилось, когда, подходя к отелю, Джек внезапно взглянул куда-то в сторону, нахмурился и процедил сквозь зубы:

— Ну что там еще такое?!..

Обернувшись, она с некоторым удивлением увидела пробиравшегося сквозь толпу Лэнгфорда и спешившего за ним Симпсона.

— Здравствуйте, мистер Четтерсон, здравствуйте миссис Четтерсон, как поживаете, нам надо поговорить, может, поднимемся к вам в номер?! — на одном дыхании выпалил аэнебэшник.

— А если бы я сказал «нет», вы бы что — отстали? — саркастически поинтересовался Джек.

Глэдис всегда знала, что избытком воспитания ее муж не страдает, но это было уже слишком! Люди специально к ним приехали, сейчас, наверное, расскажут что-нибудь интересное (а может, они вообще привезли ей медаль?!) — а он тут бурчит что-то с недовольной рожей!