И теперь, сидя на палубе и потягивая приятный прохладный сок, она предавалась не менее приятным размышлениям: интересно, а где можно купить этот самый… саронг? Ей, несомненно, пойдет! Интересно, а правда, что под него не полагается ничего одевать?! Да, но ведь тогда все будут знать, что у нее под платьем ничего нет!

Она понадеялась, что Джек не станет по этому поводу демонстрировать дурацкую и совершенно неуместную ревность — такое иногда случалось — и решила на всякий случай прозондировать почву:

— А ты не знаешь, где можно купить такой саронг?

— Да в любой сувенирной лавке!

— А там, на острове, такие есть?

— Да тут они на каждом углу понатыканы!

— А… а ты откуда знаешь? — и тут Глэдис внезапно догадалась — но на всякий случай решила уточнить: — Ты что, бывал здесь и раньше?!

— Да, пару раз, — что-то он слишком уж небрежно отвечает…

— А с кем?

— Смотри, дельфины! — вдруг сказал Джек, отвернувшись к поручню.

— Где?!

— Вон, вон… смотри!.. Нет… уплыли…

— Так с кем ты здесь был?!

— Слушай, по-моему, Панч тут чего-то мяукнул… С ним все в порядке? — озабоченно спросил Джек.

Глэдис заглянула в прорезь. Панч выглядел совершенно несчастным и обиженным — он сидел, съежившись, в углу клетки и смотрел на нее жалобными глазами.

Ей стало стыдно — она тут наслаждается красотами природы, а бедный ребенок изнывает в тесноте и духоте! Присев на корточки у клетки, она принялась утешать:

— Потерпи, миленький, мы скоро уже приедем! И я тебя выпущу и закажу прямо в номер коктейль из креветок, и ты сможешь поспать на новой подушке! Потерпи, осталось еще немножко, вот-вот уже будет этот чертов Вамямяки! Или Ваймяуки?…

— Ты что, на его языке пытаешься говорить? — ехидно вмешался в их беседу Джек.

— Не мешай!

Да что он понимает?! Этот варвар вообще не хотел брать Панча с собой и считал само собой разумеющимся, что на время их отпуска несчастный котенок поедет в кошачий пансион и будет там сидеть в клетке. В клетке!!! Панч!!!

Услышав это впервые, Глэдис возмутилась и сообщила мужу, что если он считает, что клетка — подходящее место для отпуска, то может сам туда и отправляться, а они с Панчем прекрасно проведут время и без него. Бестактные и мерзкие замечания о том, что отпуск, вообще-то, не у Панча, а у самого Джека, и он не собирается таскать за собой паршивого кусачего извращенца, были встречены холодным презрительным молчанием.

К сожалению, слова относительно «кусачего извращенца» имели под собой некоторое основание — Панчу был уже почти год, и природа начала требовать своего. До уроков сексуальной грамотности для кошек, в отличие от людей, пока что никто не додумался — а посему Панч вынужден был руководствоваться инстинктом. Тот подсказывал ему, каким должен быть первый этап кошачьих сексуальных взаимоотношений: наскочить на кошку, ухватить ее за шкирку и держать как следует!

Загвоздка была в одном: живую кошку Панч — увы! — видел только в раннем детстве и давно забыл, как она выглядит. Но инстинкт не терялся и тут, напоминая бедному котику, что кошка — это нечто живое, волосатое и размером примерно с него самого. В результате наиболее подходящей «кошкой» Панч счел Джека — точнее, его голову!

Порой, когда уставший Джек приходил с работы и с довольным видом плюхался в кресло, кот, до того мирно спавший где-нибудь неподалеку, пробуждался и медленно, с остановками, начинал красться к нему. Подбирался вплотную, некоторое время сидел с озадаченным выражением на потешной мордочке, словно задумывался: «А что это я делаю? И зачем?», после чего неожиданно издавал боевой клич и вцеплялся в шевелюру Джека зубами. Тот, с каменным лицом, не сдвигаясь с места, злобным голосом орал, чтобы Глэдис «убрала это к чертовой матери!» — любая попытка шевельнуться заставляла бедного котика, в попытке удержать позиции, запускать в «кошку» еще и когти!

Именно потому Джек и окрестил Панча «извращенцем» — больше всего он негодовал, что бедный котик выбрал в качестве кошки его голову, а не голову Глэдис!

— А вон то — наш отель! — вдруг сообщил Джек, показывая куда-то вдаль.

— Где, где, покажи! — всполошилась Глэдис.

— Да вон, справа, видишь, блестит?!

При ближайшем рассмотрении на горизонте действительно обнаружилось нечто, оказавшееся очередным островком. Даже издали на нем можно было различить три высоченных белых здания, похожих на огромные зубы.

— Правый — наш, — пояснил Джек.

Глэдис не отрывала глаз от берега. По мере приближения становились видны все новые и новые детали.

Пляж… ну, это понятно. Справа виднеется что-то похожее на небольшой рынок — вот там, наверное, удастся купить саронг… а может, и еще что-нибудь! У отеля двадцать два этажа — она специально пересчитала трижды. Правда, один раз вышло двадцать четыре, но это Джек мешал — крутился и отвлекал. Рядом с отелями — еще какое-то, кажущееся приземистым на их фоне, четырехэтажное сооружение из сине-зеленого, под цвет моря, стекла…

— А там что? — обернулась она к Джеку.

— Универмаг, а наверху — ресторан.

Все-то он знает! Глэдис вспомнила, что хотела спросить, с кем и когда он был на этом острове, но отвлеклась, увидев на берегу женщину в потрясающем саронге: на алом фоне — золотые драконы! Она решила непременно купить себе такой же.

Еще до полуночи Глэдис поняла, что если уж человек уродился лживым, лицемерным и беспринципным бабником, то бесполезно ждать от него мало-мальски приличного поведения — а также, что семейная жизнь с подобной личностью просто невозможна.

Нет, поначалу все, казалось, шло великолепно. Ей страшно понравился номер: окно во всю стену (с видом на море!), прохладный кондиционированный воздух, цветы в вазе на журнальном столике в гостиной, огромная кровать в спальне — Глэдис даже специально присела на нее и попрыгала, чтобы убедиться, что она мягкая и упругая — и пушистый ковер на полу, так что приятно было ходить босиком — как по мягкой травке.

Правда, одно маленькое неудобство все-таки было — номер располагался на тринадцатом этаже. Это число Глэдис не любила! Но когда, увидев бирку от ключа, она спросила у Джека, нельзя ли с кем-нибудь поменяться, чтобы номер был не 1356, а 1256, он заявил, что не намерен заниматься глупостями и хочет, наконец, отдохнуть! Вот бы ей тогда прислушаться к голосу сердца, сразу же шепнувшему, что с этим бесчувственным болваном она еще наплачется! Но она — увы! — не прислушалась…

Впрочем, номер — это еще не самое главное! Глэдис всегда была сторонницей активного отдыха и не собиралась проводить в помещении много времени — ведь вокруг так много интересного!

Она намеревалась умыться, переодеться во что-нибудь свежее и срочно идти развлекаться — то есть покупать саронг и прочие предметы первой необходимости. Но у Джека были свои представления об активном отдыхе: она не успела встать под душ, как он вкатился следом, начал брызгаться, хулиганить и целоваться — а потом, не слушая никаких возражений, схватил ее, перекинул через плечо и потащил в постель! Правда, Глэдис особо и не возражала…

Очнулась она от слов Джека:

— Вставай — вставай — вставай! Поспали — можно и поесть! — слова сопровождались кражей одеяла и явным намерением отнести разоспавшуюся жену в ванную и сунуть под холодный душ — неужели хотя бы в отпуске он не может удержаться от подобных садистских выходок?!

Оглядевшись, Глэдис поняла, что уже стемнело. Вид из окна стал еще великолепнее: бархатистое черное небо с огоньками звезд — и отражение этих огоньков в океане, до самого горизонта. И ярко освещенная набережная внизу, и яхты, и еле слышная музыка…

— Почему ты меня раньше не разбудил?! Ведь все закрылось уже! — упрекнула она стоявшего рядом и нагло ухмылявшегося Джека.

— Не бойся, не закроется. Тут именно когда темнеет и становится прохладнее, тогда самая жизнь и начинается!