Разговор длился минут пять — очень быстро он перешел в монолог. Джейсон многословно и витиевато восхищался матерью, которая смогла воспитать столь гениальную дочь, заверял ее в полном душевном здравии Глэдис и в том, что, несомненно, та будет искренне рада ее визиту — но сейчас, зимой, резкая смена климата может губительно сказаться на состоянии бронхов — даже у такой молодой и привлекательной женщины, как его собеседница. Кроме того, понизив голос, он рассказал, что от общественности тщательно скрывают опасность оледенения двигателя самолета и статистику аварий — но именно в середине зимы это случается чаще всего…

Потом, несколько раз повторив:

— Да, мэм… совершенно верно, мэм… — он передал Глэдис трубку. — Теперь она хочет с тобой поговорить…

— Мама?

— Кто этот чудный и милый джентльмен? И почему ты мне никогда не говорила, что у тебя есть такие очаровательные знакомые?

— Мама, он…

— А ты не хочешь выйти за него замуж?

— Мама…

Объяснять маме, что ближайшие несколько лет этому очаровательному джентльмену предстоит провести в тюрьме штата, было бесполезно. Да она и не нуждалась в объяснениях.

— Ну ладно, он прав, я не приеду. А почему ты не заботишься о моих бронхах? И не сказала про самолеты? Ты что, не любишь меня?

— Мамочка, ну что ты!!! Конечно, люблю!

— То-то же! Целую! — чмокнула в трубку мама и, слава богу, отключилась.

Глэдис еще слегка оторопело смотрела на телефон, когда Джейсон неожиданно сказал с глубоким вздохом:

— Моя мама тоже ничего не знает и до сих пор считает, что я проповедник…

Переговоры оказались самым простым и коротким эпизодом во всей этой истории. Стоило представителям прокуратуры подъехать и уединиться с Симпсоном в фургоне ФБР, как в дверь постучали. На пороге стоял одетый в черный костюм щуплый человечек, который отрекомендовался адвокатом людей, захвативших универмаг, и сообщил, что уполномочен вести от их имени переговоры.

Все остальное действие по сути ничем, кроме более корректных выражений и меньшей жестикуляции, не отличалось от торговли на восточном базаре. Обе стороны хотели получить больше и дать меньше — но в конце концов пришли к компромиссу: преступники признают себя виновными в попытке ограбления — ничего другого им инкриминироваться не будет.

Джейсон контролировал весь ход переговоров с помощью телефона, закрепленного на голове у адвоката (приспособление «Свободные руки» — специально для домохозяек и деловых людей!). В тот момент, когда была поставлена последняя подпись на всех экземплярах соглашения, с улицы раздался свист и хохот толпы.

— Что опять случилось? — вскинулся Симпсон, который очень гордился достигнутым успехом и страшно боялся, что в последний момент что-то пойдет не так.

— А-а, ничего страшного, — сообщил адвокат, аккуратно пристраивая в прозрачную папочку свой экземпляр соглашения, — просто мои подзащитные перед выходом решили сообщить прессе одну маленькую пикантную подробность.

— А именно? — робко спросил представитель прокуратуры.

Адвокат выдержал паузу и мило улыбнулся.

— Они были не вооружены.

— Что-о? — подскочил Симпсон. — А эти — большие, черные?…

— Пистолеты? — понял адвокат. — Да, но в них же не было патронов.

— Значит… — пробормотал Симпсон.

— Совершенно верно, это можно квалифицировать как невооруженное ограбление. У них даже перочинного ножа с собой не было!

— Да нет, я не про то хотел сказать, — отмахнулся Симпсон. — Значит, полицейские могли с самого начала просто войти и арестовать их?

Адвокат кивнул, развел руками и спрятал документ в портфель.

В универмаге готовились к торжественной капитуляции. Глэдис страшно нервничала — впервые в жизни ее должны были показывать по телевизору! — и решила выжать из этого мгновения все…

Прежде всего она настояла на том, чтобы выходить через центральный вход — так лучше смотрится! Кроме того, лично осмотрела каждого из грабителей — поправила воротнички, заставила застегнуть куртки и даже причесала Пэдди и Чета собственной расческой.

После этого Глэдис удалилась в туалет, чтобы там, перед большим зеркалом, наскоро привести в порядок и себя. К ее возвращению телевизор был уже выключен — почувствовав себя осиротевшей, она первой пошла к выходу.

Уже у самой двери ее остановил голос Джейсона:

— Ну что, мисс Дизайнер, давай прощаться!

Глэдис обернулась. И тут, не спросив разрешения, он обхватил ее обеими руками и поцеловал — как следует, по настоящему, а не полагающимся невинно-формальным поцелуем!

После этого она попрощалась и с остальными — никто из них, естественно, не осмелился повторить наглый поступок Джейсона. В его сторону Глэдис старалась не смотреть — она была возмущена до глубины души. Правда, к возмущению примешивалась и еще одна, совершенно неуместная мысль: — «Как здорово он умеет целоваться — почти как Джек! И как обидно узнать об этом только в последний момент!»

Все взоры были устремлены на главный вход — публика, простоявшая на площади уже несколько часов, боялась пропустить исторический момент. И вот, наконец, дверь отворилась, и по толпе прокатился изумленный гул — первой появилась странная коричневая фигурка с огромными растопыренными лапами и человеческой головой, зажавшая в одной из лап пластиковую сумку с надписью «Диззи Дэн». За ней один за другим вышли шестеро мужчин — самый низенький из них был выше ее по меньшей мере на полфута — и выстроились в шеренгу у нее за спиной.

Глэдис увидела Симпсона и еще кого-то в черном, медленно поднимавшихся по ступеням. За ними следовало несколько полицейских.

— Не забудь, оружие — адвокату! — прошептал Джейсон над самым ухом.

Она хотела ответить, что все помнит, хотела дождаться Симпсона с адвокатом, эффектным жестом вручить им сумку с пистолетами и еще немножко покрасоваться перед телекамерами — и тут заметила, что внизу, перед линией оцепления, стоит Джек — опять в расстегнутой куртке, такой свой, домашний и родной! Он улыбался и махал ей рукой!

И, забыв обо всем, Глэдис понеслась вниз по лестнице. На бегу сунула сумку адвокату и полетела дальше, чуть не поскользнувшись на заснеженных ступеньках — к своему собственному, самому лучшему в мире мужу! Добежала, бросилась на шею и повисла на нем, обхватив руками и ногами.

Во всех утренних газетах была опубликована — с незначительными вариациями — одна и та же фотография: на фоне входа в универмаг и клубящихся там полицейских красивый светловолосый парень обнимает и прижимает к себе повисшее на нем мохнатое существо с нелепым помпончиком вместо хвоста…

На следующий вечер Глэдис триумфально выступила в популярной программе «Человек недели» с эксклюзивным интервью. В этот день на работу она не пошла — важнее было сделать все, чтобы явить себя публике в полном блеске.

Спецзадание для истинной леди Парикмахерская, макияж и — самое главное! — наряд. После долгих раздумий она все-таки остановилась на красном костюме, но не с блузкой, а с белым топиком, прошитым золотистыми сверкающими нитями.

Все вопросы и ответы были заранее выучены и трижды отрепетированы — для большей непосредственности. Правда, в прямом эфире Глэдис все же сумела внести в сценарий нечто свое, публично обозвав Делию Себастьяни «мерзкой стриженой выдрой» — это выражение Глэдис часто слышала от матери, а посему сочла, что, употребив его, она не уронит своего достоинства. А в конце передачи ее ждала неожиданная радость — от имени правления универмага и лично мистера Додсона ей был торжественно вручен рождественский подарок — тот самый комплект украшений с колокольчиками и рубинами!

Подобная щедрость Додсона была вызвана тем, что после описанных событий объем продаж в универмаге увеличился чуть ли не вдвое.

Назавтра, придя с утра на работу, Глэдис была с почетом препровождена в кабинет мистера Додсона, который рассыпался в комплиментах по поводу ее внешности, вкуса и мужественного поведения и предложил — за соответствующее (и очень неплохое!) вознаграждение — принять участие в рекламной кампании. Она, естественно, согласилась, после чего нахальный старикашка позволил себе «по-отечески» поцеловать ее в щечку. Поцелуй ей не понравился — усы противно щекотались — последующее предложение поужинать вместе — тоже.