Тем не менее для порядку она сделала обиженный вид и уставилась в телевизор, не повернувшись даже на умильное:

— Не скучай, шоколадочка моя, я скоро вернусь!

Но стоило двери хлопнуть, как Глэдис сорвалась с места. Времени для осуществления всего задуманного было не так уж и много, а представать перед Джеком в «недоделанном» виде ей не хотелось.

Для начала надо было помыть голову и намазать кожу на ней составом «с запахом сандала и мускуса». Косички положено заплетать мокрыми, так они лучше торчат — а потом под них с краской уже не подберешься!

Под душем, предвкушая грядущее развлечение, Глэдис напевала и приплясывала от нетерпения, одновременно еще раз обдумывая узор. Что лучше — ореол вокруг лица — ряд белых, ряд золотых, ряд красных — или разноцветные вертикальные полоски, подчеркивающие косички? Нет, все-таки, наверное, ореол…

Наконец, вооруженная до зубов парой полотенец, плошкой с краской (из бутылки неудобно мазать!), пакетом с ватными тампонами и специальным увеличивающим зеркалом на длинной гибкой подставке, она вылетела из ванны и застыла от изумления, в первый момент не поверив своим глазам…

Прямо перед ней, посреди гостиной, развалившись в кресле, будто у себя дома, сидел тот самый таинственный брюнет!

В первый момент Глэдис рассердилась — что за дурацкая манера являться без предупреждения?! Она же не одета! И не накрашена! И даже не успела толком застегнуть халат! Это неприлично — он что, сам не понимает?!

В следующий миг она вспомнила, что ни один из представителей преступного мира, с которым она была знакома, не отличался идеальным воспитанием, и решила быть снисходительной. Что делать… возможно, этот бедняга просто не знает, как положено себя вести?!

Одет был брюнет, как и тогда, на балконе, в серый костюм с откинутым назад капюшоном. Присмотревшись, Глэдис пришла к выводу, что если бы не сдвинутые брови и недовольное лицо, он мог бы быть даже очень ничего! И ямочка на подбородке такая симпатичная, и глаза выразительные…

На столике рядом с ним лежал очень большой пистолет (такой уже не примешь за зажигалку!), а в руке был зажат стакан с чем-то желтоватым. Но стоило Глэдис шагнуть вперед, как эти два предмета мгновенно поменялись местами и дуло пистолета оказалось направленным прямо на нее.

— А ты на самом деле черная или белая? — это было первое, что спросил ее нежданный гость (ни тебе «добрый вечер», ни «как поживаете?»…)

Из предыдущего жизненного опыта Глэдис следовало, что преступники — люди нервные и со странностями. Они задают массу всяких непонятных вопросов — и страшно огорчаются, прямо с ума сходят, не получив желаемого ответа. А значит, снова вступает в силу правило номер один: отвечать честно, а если не знаешь, о чем вообще идет речь — просто соглашаться!

— Белая… Вот краска! — поболтала она плошкой.

— А зачем ты красишься?

— Чтобы ты меня не узнал! — честно ответила Глэдис и тоже решила задать интересующий ее вопрос:

— А у тебя костюм один и тот же, только наизнанку — или два разных?

— Два разных… — несколько удивленно ответил брюнет.

Только тут она спохватилась, вспомнив про распахивающийся халат. Увы — поздно! Судя по блеску глаз, незнакомец успел уже не только рассмотреть, но и оценить ее фигуру. Ну и наглец! Мог бы и отвернуться из вежливости… или хотя бы сделать вид, что отворачивается…

Мама всегда говорила, что при знакомстве с мужчиной важно с самого начала задать правильный тон? Решительно шагнув вперед, Глэдис вывалила все, что было у нее в руках, на стол и застегнулась до самой верхней пуговицы. Вот так! Пусть знает, что имеет дело с леди, а не с какой-нибудь… мармозеткой! (На по-прежнему направленный на нее пистолет она решила просто не обращать внимания…)

— А в парке — это ты была? — последовал новый вопрос.

— Я, — кивнула Глэдис, присаживаясь в кресло и незаметно поворачивая к себе зеркало — волосы, хоть и мокрые, лежали более-менее ровно.

— А та, другая, тогда кто?

— Какая другая?

— Ну, которую я пугнул на пляже!

— А-а… это так… одна медсестра… — (Не будет же она объяснять всем подряд, на какие глупости способен иногда Джек!)

Наступила короткая пауза — очевидно, ее гость придумывал, что бы еще такое спросить.

Сама же Глэдис не знала, как бы поделикатнее, чтобы, не дай бог, не обидеть, начать с ним разговор о его проблемах. Или, может, сначала стоит предложить ему кофе?

Первым делом она решила поинтересоваться:

— А ты, случайно, не еврей?

— По маме… — машинально ответил брюнет и, вздрогнув, вылупил глаза, явно пораженный ее проницательностью.

— Ты знаешь, — обрадовано начала Глэдис, — у меня есть одна подруга… она как раз тоже еврейка и очень хорошо готовит!..

Почему-то эти слова произвели на брюнета совершенно неожиданное впечатление. Подскочив и замахав пистолетом, он вдруг рявкнул:

— Да ты что, издеваешься, что ли? Ты что, не понимаешь, за чем я пришел?

Что случилось?! Она же ничего особенного не сказала! От неожиданности Глэдис замолкла на полуслове, брюнет же все не унимался! Нависнув над ее креслом, сощурившись и страшно оскалившись, он злобно зашипел:

— Ну… говори, где ты это прячешь, сука?!

"Только тут Глэдис по-настоящему испугалась, впервые до конца осознав и прочувствовав, что ее нежданный визитер все-таки маньяк — а значит, способен на что угодно… Ну не будет же нормальный человек так реагировать на простое предложение познакомить его с девушкой! Не хочет — и не надо, но зачем же кричать и обзываться?!

Наверное, у него начинается приступ… Надо поскорее как-то его утихомирить!

— Там… в сумочке… возьми, есть помада — если тебе нужно…

Ой, а может, не стоило так прямо упоминать о его проблемах?!

Ростки симпатии к брюнету, за эти дни пустившие корни в сердце Глэдис, начали стремительно увядать. Особенно после того, как прямо у нее на глазах, выхватив из сумочки предложенную помаду, он в момент растерзал ее и обернулся с еще более злобной физиономией.

— Ты что, свихнулась? Фраера из меня делаешь? Где она, говори?!!

Дуло пистолета мгновенно оказалось перед самым ее лицом и больно уперлось в ноздрю. От него противно пахло кислым.

— Где?!!!

Испуганно пискнув, Глэдис бросила невольный взгляд в сторону шкафа — именно там, в чемодане, хранились ее основные запасы…

Через несколько минут, оцепенев от ужаса, она смотрела, как маньяк, сладострастно посапывая, одну за другой ломает ее новенькую помаду!

Он не просто ломал ее — это был целый ритуал!

Сначала мерзавец отрывал помаду от основания — резким движением, словно сворачивая кому-то шею. Потом отламывал по кусочку, растирал пальцами крупные обломки, вытирал руки платком — и, злобно поглядывая на Глэдис, хватался за следующую!

Запасы помады иссякали, и в глазах безумца все яснее можно было прочесть: «Вот сейчас я покончу с ней — и примусь за тебя!»

И тут Глэдис заметила за его спиной нечто!

По тумбочке, почти ползком, то и дело вздрагивая и припадая к полированной поверхности, крался Панч! И на мордочке у него было то самое озадаченное выражение, с которым он обычно подбирался к Джеку перед тем, как вцепиться в его шевелюру!

В сердце Глэдис снова вспыхнула надежда. Ведь если преступник отвлечется — хоть ненадолго, хоть на пару секунд! — то можно будет удрать в ванну! А там, на полочке, лежит кулон Лэнгфорда! И дверь изнутри запирается!

Да, но что тогда будет с самим Панчем?! Она же не может оставить бедного ребенка на расправу сумасшедшему маньяку! А может, когда этот тип отвлечется, стукнуть его чем-нибудь по башке?

Глэдис судорожно обвела глазами комнату — никакого подходящего оружия, даже босоножек, поблизости не было… Больше придумать она ничего не успела — с победным «Мя-я!!!» Панч внезапно бросился вперед!

Почувствовав на затылке зубы и когти, маньяк поступил так, как поступает любой нормальный человек, когда в него сзади с воплем вцепляется нечто тяжелое — то есть попытался вскочить. Его рука дернулась к пистолету — и тут, не думая и не рассуждая, Глэдис запустила в него единственным, что подвернулось — плошкой с краской «с запахом сандала и мускуса»!