— Потому что оно достойно меня, — просто ответил Том, но красный огонь в глазах стал еще ярче, а черты лица как-то разом отвердели. — И потому что я не хочу иметь ничего общего с тем человеком, в честь которого меня назвали. Позже я тебе все расскажу… если в том будет необходимость.
Он встал, как будто для того, чтобы продолжить одеваться, но замер на месте, глядя куда-то вдаль, в окно и сквозь окно, туда, куда Джеки не могла достать взглядом.
— Однажды, Джеки, это имя узнает весь мир. Однажды все колдуны и магглы на земле узнают это имя и будут произносить его не иначе, как… — Том умолк, не договорив фразу до конца. Он подошел к столу и устремил все тот же зачарованный взгляд на лежащий на нем тонкий черный блокнот и две коробочки, в одной из которых пряталось кольцо с черным камнем. Он по очереди коснулся каждого из предметов кончиками пальцев — бережно, как будто прикасаясь к величайшим сокровищам.
— И я смогу победить смерть… — прошептал он, так тихо, что Джеки едва разобрала слова.
========== 10. Клад ==========
Джеки чувствовала, как ее всю трясет — не то от холода, не то от нестерпимого волнения. С каждым новым шагом она все отчетливее узнавала окружающую местность. Как бы странно это ни было — узнавать каждое дерево и каждый куст только по снам и видениям, — Джеки старалась не подать виду. Так или иначе, если Том посчитает ее сумасшедшей, лучше не будет никому.
Всю дорогу сюда Джеки размышляла о словах Тома, об имени «Лорд Волдеморт». Что-то настолько странное было во всей этой истории, что в ее душе поселилось чувство неясной тревоги. Она все еще надеялась, что Том расскажет ей все, что ей нужно знать, чтобы спокойно спать и продолжать улыбаться, когда он бросит на нее взгляд, но пока что…
И в тот момент, когда она отвлеклась от своих мыслей, картинка перед глазами стала пугающе знакомой. Большой узловатый ствол старого дуба встал у поворота дороги, а за ним протянулась живая изгородь из облетевших и почти прозрачных кустов жимолости.
— А если повернуть левее, за кустами, там будет дом, — внезапно для себя сказала Джеки. — Старый, старый дом.
Ее руки неудержимо задрожали, и Том изо всей силы стиснул ее запястье.
— Что? Что ты сказала? — переспросил он тихо и каким-то не своим голосом.
— Мне просто показалось, что там тропинка, — поспешно ответила Джеки, испугавшись своих собственных слов. — Она наверняка должна вести к какому-то дому.
— Она и ведет к дому, — тихо сказал Том, сжимая ее руку. — Ты права, к одному очень старому, старому дому.
Его челюсти сжались, Джеки показалось, что она даже услыхала, как скрипнули зубы. К этому моменту у нее накопилась тысяча вопросов, но ни один из них она не осмеливалась задать — по крайней мере пока.
На каждом шагу ей виделись какие-то вехи, по которым она узнавала — с болью, страхом и тоской — все те места, в которых побывала во сне в теле бедняжки Меропы, кто бы она ни была. Теперь Джеки держала язык за зубами, не давая себе забыться, проговориться.
Старый покосившийся дом стоял за деревьями, как и во сне… только от него мало что осталось. Провалилась крыша, ни в одном окне не было стекол. Но Джеки безошибочно подошла прямо к двери и повернула рукоятку. Дверь открылась. Странно, она и не заметила, что Том выпустил ее ладонь из своей, и она пошла вперед сама, руководствуясь только наитием.
Бедная хижина была больше похожа на склеп. Здесь все было покрыто давнишним слоем пыли, грязи, плесени. Даже ласточки не гнездились под остатками крыши по углам. Только огромные пауки размером с блюдце плели свои сети вдоль стен, покрытых копотью и пылью.
Джеки подошла к окну у остатков осыпающейся печи и присела на пол, позабыв о грязи и пыли, и ее пальцы сами собой натянули и разгладили на коленях юбку. Снова вокруг встал жаркий полдень, воздух насытился ароматом жимолости и гиацинтов.
Нужно подождать еще пару минут, и зелье будет готово — первое в ее жизни колдовское зелье необычайной силы. А потом, когда он будет проезжать мимо на своем красивом коне, вот тогда…
— Что ты делаешь? — спросил голос Тома из другого мира, но Джеки не могла ответить.
Сейчас ее тело принадлежало Меропе Гонт, а Меропа Гонт была вся внимание — получится ли зелье, не послышится ли за окном стук копыт.
— Джеки, — позвал голос Тома, и какая-то искра пробежала по ее телу.
Она медленно повернула голову в его сторону. Лицо его как будто слегка расплывалось в жарком мареве, в наполненном паром воздухе кухни. Джеки почувствовала, как Меропа Гонт застывает от изумления. Все пошло совсем не так, как она задумала. Зелье еще не готово, а даже если и готово, как заставить его выпить? Но почему он здесь, почему вошел в дом? Неужели он… неужели он пришел ее навестить по собственной воле?
— Том?.. — прошептала Меропа — Джеки явственно услышала ее хрипловатый голос. — Ты здесь?.. Ты пришел?..
Лицо Тома странно исказилось, словно от боли, как будто страница любимой книги вдруг порезала его палец до крови. Джеки поняла, что ее видение снова перепуталось с реальностью, что Меропа должна сейчас видеть лицо своего возлюбленного, но вместо этого перед нею Том, ее ненаглядный Том, взявший себе странное имя «Лорд Волдеморт.»
Он протянул руки и, взяв ее за оба запястья, решительно поднял на ноги. Тепло жаркого полудня начало стремительно таять, и Джеки окончательно очнулась в той же грязной, заросшей плесенью кухне, выстуженной всеми ветрами мира. Нет Меропы, нет жимолости и котелка на огне, от которого красивыми спиралями поднимается искристый парок. Есть холодный день, есть Том, который смотрит на нее тревожно и вопросительно, и есть полуразрушенное жилище, в котором она никогда не была, но которое знакомо ей так же хорошо, как собственная спальня.
Джеки вдруг оглянулась в сторону — нет, не может быть, о нет, нет… в двух стенах кухни темнели два пустых дверных проема. Один был темнее другого, и Джеки вдруг затрясло еще сильнее. Это был тот самый дверной проем, куда Меропу толкнул ее мерзкий брат, желая «поиграть в мамочку».
— Нет, этого не может быть! — воскликнула она, и слезы сами потекли по ее лицу. — Как он мог так со мной поступить?
Джеки поняла, что ее устами крикнула Меропа, имея в виду то ли брата, то и отца, то ли обоих, и она уже не была властна над собой. Она выхватила из кармана свою волшебную палочку и направила на темный дверной проем. Отвращение, ненависть, обида и боль настолько переполнили ее, что она готова была прямо сейчас сровнять этот дом с землей.
— Джеки! — воскликнул Том, пытаясь ей помешать, но заклятие уже вспухало на кончике ее волшебной палочки с пылающей надписью «Певерелл». Его было уже не остановить. Тем более, оно всегда удавалось ей чуть ли не лучше всех остальных.
— Редукто! — вскричала Джеки, вкладывая в это слово всю силу чужой боли, которая сейчас так рвала ее душу, все свое отвращение и весь свой гнев.
Синий луч вырвался из ее палочки и врезался в и без того ветхую стену. Облако вековой пыли, обломков камня и дерева, заплесневелой штукатурки и паутины взметнулось вверх и в стороны. Джеки не двинулась с места, пока душное зловонное облако не осело.
Дверной проем обвалился вовнутрь, потянув за собой стены. Остатки потолка провалились в бывшую комнату, окончательно превратив ее в свалку хлама и грязи. Тяжело дыша и унимая спазмы в горле, Джеки смотрела на эту беспорядочную груду, пока перед глазами вдруг не потемнело.
… Меропа отвернулась к окну, украдкой посматривая сквозь грязное стекло. Отец что-то говорил, возможно, хвалил Морфина, а может, снова поносил ее саму. Меропа старалась не слушать и не слышать. За мутным стеклом двигались какие-то тени. Ей казалось, что это он едет мимо, как обычно, только с ним еще и та девушка, Сесилия. Меропа облизала мигом пересохшие губы.
Сесилия была такая красивая. Такая нежная, изящная, изысканная. Когда Меропа увидела ее впервые, она не поверила глазам — ну не верилось, что такие бывают. А После второй встречи Сесилия буквально завладела ее душой и умом. Меропа не спала ночами, погруженная в странные, пугающие думы и мечты. Вот бы подойти к ней, потрогать ее шелковые светлые волосы, нежнейшую белую кожу, коснуться губами ее свежих нежных губ. Снять с нее одежду, снять все, до последней нитки. А потом прижать ее к себе всем телом и слиться с ней, влезть под ее кожу, в ее кожу. И тогда он захочет, возжелает, возлюбит ее так же сильно…
