Веки сами опустились, закрыв большие темные глаза. Перед мысленным взором снова встала она — удивительная девушка, которая впервые в жизни заставила его сердце трепетать.

Все еще не глядя, он снова провел пальцами по гладкой, безупречной чешуе и на мгновение вспомнил ее мягкую, теплую, такую нежную кожу. Изгиб ее бедра и девическую выпуклость груди. Длинные пряди блестящих волос. Горячие, самозабвенные губы. Взгляд ее глаз — темных, с колдовской прозеленью, и то, как она впервые назвала его настоящее, величественное имя.

Упругий вес змеиного тела на его коленях был как благостная тяжесть самого драгоценного сокровища в мире. Последний оплот его бессмертия, его величайшая сила и слабость.

— Просыпайся, моя прекрасная, — тихо шепнул он, склоняясь низко-низко и прикасаясь губами к узорчатой спинке. — Просыпайся, моя Нагини, любовь моя.