— То есть, — медленно произнесла Джеки, понимая, что не ослышалась, но считая нужным переспросить, — ты берешь меня с собой?

Том поднял глаза — он как раз закрыл и положил в тот же саквояж коробочку, в которой лежало большое и не слишком красивое золотое кольцо с угловатым черным камнем, выглядящим как кусок наспех обтесанной гальки. Его взгляд был удивительно красноречивым, как будто он без слов спрашивал, все ли с ней в порядке.

— Я подумала, что ты собрался уезжать до того, как я пришла, — поспешно сказала Джеки. — Ты, как мне показалось, был совсем не рад меня видеть. Ну и…

Том обошел стол, остановился прямо перед нею, взял ее за руки и поднял, чтобы смотреть ей в глаза, а потом что-то очень тихо сказал — Джеки даже не разобрала слов. Странное что-то, вроде «Лоту-олдамоту нужны преданные сторонники» или «Лорду в Олдоморте нужны преданные сторонники», но переспросить она не успела, потому что Том сказал уже гораздо более внятно:

— Ты мне нужна.

========== 8. Сокровище ==========

Как истинный джентльмен, Том предоставил Джеки в распоряжение тот самый крошечный диванчик. После случившегося они как-то не решились снова броситься друг другу в объятия. Обоим это казалось неуместным.

Том сказал, что ляжет спать на полу, но не лег, и сколько Джеки могла держать открытыми усталые глаза, столько и видела, как он сидит у стола, подперев голову рукой и склонившись над какой-то книгой при мягком, тусклом свете единственной свечи.

Джеки впервые видела его в такой обстановке, занятого своими делами. Он читал, и его лицо становилось все отстраненнее. А потом на нем появилось выражение такой жадности, какой, наверное, светились сейчас ее глаза, устремленные на его красивое лицо. Том, углубившись в чтение, медленно проводил пальцами по строчкам, которые только что прочитал, как будто они представляли собой величайшую ценность.

Потом он откинулся на спинку стула, все еще не снимая руки с книжной страницы, и Джеки увидела на его лице выражение блаженства. Счастья. Полнейшего удовлетворения. И странный, завораживающий алый отблеск совершенно явственно плясал в его бездонных темных глазах.

А потом она сдалась, и ею овладел то ли сон, то ли видение.

Руками Меропы она вытащила пробку из маленького стеклянного флакончика.

Искристое зелье колыхалось на самом дне. Аромат гиацинтов и абрикосового цвета был едва различим, и от запаха дорогой кожи осталось одно воспоминание. Амортенция стремительно теряла свои свойства, и во флаконе ее осталось в лучшем случае на один раз.

Меропа глубоко вздохнула и оглянулась. Она полусидела в постели, разглядывая флакон в тусклом свете занимающейся зари. Темноволосый мужчина рядом с ней спал, уткнувшись лицом в подушку, и волнистые волосы раскатились вокруг головы как темные лучи. Она молча смотрела на него, пока он не пошевелился и не нащупал ее руку своей рукой, не поднимая головы.

— Лблютбя, — пробормотал он во сне, и Меропа улыбнулась, чувствуя, как волна нежности и неизбывной любви поднимается в ее душе, перекрывая сосущее, дурнотное ощущение тревоги и отчетливо растущее нехорошее предчувствие.

Сегодня вечером. Это случится сегодня вечером — она подольет ему в питье остаток амортенции, и уже послезавтра он посмотрит на нее глазами, полными настоящей, искренней любви. Мысль была такой радостной, такой приятной, но Меропа почему-то уткнулась лицом в ладонь и вся затряслась от беззвучных рыданий.

Джеки проснулась от собственного всхлипа, и Том вскинул голову. Он даже не ложился, все так же сидел за столом и читал, с тем же, как Джеки успела заметить, жадным, торжествующим выражением на лице.

— Что? Что такое? — пробормотал он, не совсем поняв, что произошло, что отвлекло его от чтения, а потом увидел — и Джеки сама почувствовала — ее лицо, мокрое от слез. — Что случилось?

— Ничего, ничего, — поспешно пробормотала она, утирая глаза и нос и пряча лицо. — Просто приснился страшный сон.

Том подошел и присел рядом с ней на краешек. Лицо у него было слегка озадаченное и встревоженное. Кажется, он только что сообразил, что это такое, когда рядом с тобой существует еще один человек. Видимо, после стольких лет одиночества перспектива сожительства начала его смущать все сильнее.

— Это бывает нечасто, — поспешно солгала Джеки. — Скорее даже редко…

«Скорее даже каждую ночь, а в последнее время и днем!»

Джеки невольно поморщилась от досады, представив себе, как каждую ночь просыпается от нового видения — если не в слезах, то с криком, и как Том медленно, но верно начинает всерьез жалеть о том, что с ней связался.

— И что ты видела? — напрямую спросил Том. Странное тянущее ощущение, совсем как при первой их встрече, охватило ее голову. Она инстинктивно зажмурилась, полагая, что это просто головная боль после плохого сна. Как всегда в таких случаях, Джеки усилием воли сжала боль в одну точку и отодвинула подальше, за условный предел. Она не знала, откуда этому научилась, просто умела так делать с самого детства. Ощущение на удивление быстро угасло, но Том тоже нахмурился.

— Так… девчоночьи кошмары, — уклончиво ответила Джеки. — Знаешь, девушкам иногда чудится всякое.

— Не знаю, — покачал головой Том. — Никогда о таком не слыхал. Но ты что-то говорила, я не разобрал, что именно.

Джеки пожала плечами с деланным равнодушием, но почему-то изо всей силы сжала в руке тетин медальон, скрытый под надетой на него личиной часов.

Она решила, что не будет спать до самого рассвета, украдкой глядя на Тома и гадая, как избавиться от снов. Но нельзя же не спать каждую ночь, рано или поздно придется сдаться, а теперь видения приходят еще и днем.

Он смотрел невидящим взглядом то в закрытое окно, то на нее, видимо, уверенный в том, что она снова заснула. Его губы едва заметно двигались, и это движение завораживало и гипнотизировало.

«Ты будешь со мной до конца, — говорил в голове чей-то голос, не то Тома, не то ее собственный. — Ты будешь самой верной и самой надежной. Самой преданной, избранной, лучшей помощницей.»

Джеки попыталась кивнуть, понимая, что это говорит с ней кольцо с черным камнем, которое выплыло из саквояжа в раскрывающейся на лету коробочке. Вернее, это сам черный камень говорил с ней через вертикальную прорезь, которая хлопала, точно глаз.

Он много раз повторил эти же самые слова в разнообразных сочетаниях, пока у Джеки не начала сладко кружиться голова, совсем как после огневиски. Тогда камень удовлетворенно кивнул и отчетливо произнес: «Если ты не предашь его доверия, Лорд Волдеморт поставит тебя выше всех своих слуг.»

Так вот оно что, вот что сказал Том! Но Лорд Волдеморт? Джеки мысленно повторила это имя. Кто же это? Кто это?

— Это я, — ответил голос Тома, его рука коснулась ее щеки, и она поняла, что произнесла последние слова вслух. — Просыпайся, пора в путь — твои родители уже наверняка подняли тревогу, а поэтому нам нужно убираться как можно скорее.

Глаза Джеки распахнулись сами собой. Значит, она все-таки заснула. Голова была тяжелой, веки сами собой опускались — горячие, как будто слегка припухшие. Ну, ничего удивительного. Что день, что ночь были не из легких. А что предстоит теперь — кто знает. Таинственные планы Тома, его странные слова — почему-то Джеки в последний момент стало страшно и жалко. Ведь ее родители даже не узнают, где она… может быть, Том позволит ей написать им письмо или что-то вроде того, но когда? Мама будет плакать, а отец не найдет себе места, поднимет на уши всех знакомых, дернет за все ниточки. И снова все будут говорить о семействе Мэйфейр, которое ну никак не может жить, не привлекая к себе излишнего внимания.

Том щелкнул застежкой саквояжа.

— Пора, — коротко велел он и окинул взглядом кабинет. На столе больше не громоздились свитки и книги — значительная часть непонятно как перекочевала в его небольшой с виду саквояж. С наступлением света он открыл окно, и свежий утренний ветерок качнул в стакане старые гусиные перья.