— Янина, а ты знаешь, что эта мразь однажды усиленно расписывал мне твои достоинства, сводничал?

Яна вскинула голову. не веря своим ушам. Он снова попытался её продать. Игорь во второй раз сделал это! А сколько было случаев, о которых она никогда не узнает?

— Нет, я не знала. А вы что?

— Тыне в моём вкусе, — усмехнулся, потирая лоб, — а если серьёзно. мне ты как помощник больше нравишься. Где я ещё такой ценный кадр найду?

Яна не знала, как на всё это реагировать, как пережить всё это вновь и не свихнуться. На мгновение в сознании вспыхнула ярость, и Яна чуть было не заорала, что да, даёт добро. и пусть Игоря на части порвут бешеные собаки, но подавила порыв. Не хотела становиться таким же чудовищем, как её брат — беспринципным и думающим только о себе.

— Что же мне делать с тобой, Игорёк? — размышлял вслух Остапов, глядя на молчащего Игоря, лицо которого больше напоминало отбивную. — Я же всё на тебя, сволочь, раскопал. Что на блядей все деньги спускаешь, что кокс периодически нюхаешь, даже предпочтения твои в постели знаю. А ещё, знаешь, чего нарыл?

Игорь отрицательно махнул головой, а Остапов засмеялся.

— Ты, сука, с конкурентами спелся, да? Информацией приторговываешь, да?

Игорь дёрнулся как от удара хлыста, но вдруг осел, съёжился, потому что возразить было нечего. Сложно спорить с теми, кто всё о тебе знает.

— Старый я стал, — вздохнул Остапов, допивая второй стакан коньяка, — перестал дерьмо носом чуять, вот ты, Игорёк, и воспользовался. Я сам виноват, окружил себя подонками и акулами.

Яна пила коньяк маленькими глотками, совершенно не разбирая вкуса, и мечтала о том, чтобы это всё поскорее закончится. В комнате витали страх, ярость и боль, и эмоции, вихрем кружащие вокруг, оглушали.

— Ладно, не грохну я тебя, много чести, — усмехнулся Остапов, а Яна выдохнула.

— Да и для тебя это разве будет наказанием? Что такое смерть? Хлоп и нет ничего, темнота и холод. Опомниться не успеешь, а уж черти в котле твою жопу варят на медленном огне. Нет уж.

— Тогда что? Яйца оторвёте? — спросил Игорь, вытирая кровь.

— Хороший вариант, мне нравится, — засмеялся Остапов, — но тоже мимо. Ты жу нас любитель красивой жизни, элитных тёлок, хороших курортов и вечного лета. Ты останешься у меня с голой жопой, да в такую трубу вылетишь. что до пенсии будешь осколки своей жизни собирать. Уведите!

— Но это мой дом! — выкрикнул Игорь, а Остапов засмеялся.

— Ага, держи карман шире, нет у тебя уже ни дома, ни машины, ни черта у тебя нет.

— Это незаконно, так нельзя!

— Всё можно, если знать способы, — продолжая смеяться, сказал Остапов. — А ещё у тебя черная метка, потому работать ты сможешь устроиться только на свалку. Так что вали на хер, теперь я тут буду жить, мне понравилась хатка.

Игоря увели, а Яна смотрела ему вслед, понимая, что ей его ни капельки не жаль.

То, во что он превратил не только её жизнь, но и жизнь других людей сложно осмыслить, а причинённый ущерб измерить.

— Расстроена? — спросил Остапов, садясь на диван рядом.

— Немного.

— Кстати, нужно спасибо сказать Воротынцеву. Именно он натолкнул меня в разговоре на мысль копнуть глубже под твоего брата. Ну и поделился кое-какими фактами своей биографии. Потому я и взял тебя с собой, потому что ты заслужила видеть своими глазами фиаско этой гниды.

— Брат много плохого натворил, да?

Остапов криво улыбнулся, разводя руками.

— Достаточно для того, чтобы упечь его за решётку, но тюрьма никого ещё не исправила. Око за око. Он порушил нам, мы порушим ему. Всё честно.

— Про чёрную метку вы не шутили? — спросила, глядя Остапову прямо в глаза.

— Есть вещи, с которыми не шутят. Он пытался слить данные обо мне конкурентам, но так как нарыть у него ничего не получалось, он подделывал отчёты и продавал липу. За это одни очень серьёзные ребята оторвут ему яйца. Так что, наверное, лучше бы я его грохнул.

— А дом? Правда, забрали?

Остапов захохотал, запрокинув голову, а Яна снова уткнулась носом в стакан, размышляя о том, что сейчас не прочь была бы исчезнуть, чтобы о многом забыть.

— Твой придурок брат задолжал банку круглую сумму, потому у него забрали бы его и так, без моей помощи.

— И что теперь с ним будет?

— Те, кого он обманывал, за чей счёт красиво жил, уже, думаю, решают его судьбу.

Сама знаешь, в этой жизнь за всё нужно платить.

Яна кивнула, потому что понимала: Игорь давно уже шёл по наклонной и рано или поздно всё бы закончилось так, как оно закончилось. Она не хотела его смерти, ей не нужен был его хладный труп, но он уже слишком взрослый, чтобы самому нести ответственность за свои поступки.

Блуждая по острому краю всегда нужно быть готовому к тому, что в любой момент можно остаться без головы.

Тем временем Андрей мчался к дому Игоря, боясь, что не успеет. Не знал, до чего может дойти Остапов в своей злобе и жажде отмщения, а того, что Янина станет соучастницей или свидетельницей убийства допустить не мог. Хватит, она и так в этой жизни натерпелась, не хватало ещё больше хлебнуть.

Господи, если бы он только знал, что Остапов потащит туда Яну, когда затевал этот разговор в ресторане, если бы только понимал, чем закончится пересылка Остапову фотографий, на которых его жена резвится с Игорем... никогда бы это не сделал. Лучше бы просто набил Игорю морду и все дела, но решил, что шеф Янины тоже имеет право во всём этом поучаствовать.

Андрей ведь просил ни во что Янину не впутывать, но Остапов, по всей видимости, решил сделать по-своему Чёрт, чёрт! Широкая лента дороги петляла, и Андрею порой казалось, что он в сотый раз мчится по одному и тому же кругу, и конца этому нет и не края. А если Игоря сейчас убивают, а Яне приходится на это смотреть?

Будь она хоть трижды сильная, никогда с этим не справится.

Припарковал машину рядом с Остаповским автомобилем, отметив, что Иван Сергеевич явно подготовился к встрече с Игорем, а иначе как объяснить бронированный внедорожкик охраны около?

Сердце в груди колотилось о рёбра, причиняя почти физическую боль, и Андрей рванул к воротам, но они оказались заперты. Не беда: примерился, ухватился руками за верхний край и одним мощным движением перемахнул через забор.

Во дворе тихо и пустынно, и если бы не видел припаркованные у ворот автомобили, усомнился бы, что здесь вообще хоть что-то происходит.

Почти бегом пересёк двор, но вдруг дверь дома распахнулась, и Андрей увидел Игоря. Его внешний вид натолкнул на мысль, что досталось ему крепко: разбитое лицо, заляпанная кровью футболка... но, в общем и целом, почти невредим. И это, чёрт возьми, радовало, потому что, пока мчался сюда на предельной скорости, успел многое увидеть мысленным взором, и картинки были одна кровавее другой.

— О, Андрюха, — прохрипел Игорь, ощеривая разбитый рот, — сука ты. Надо было тебя грохнуть, одни проблемы от тебя.

Андрей сам не понял, что произошло, но сознание рассыпалось обрывками киноплёнки, да так, что уже не собрать. Дикий зверь внутри, тянувший когда-то за поводья в круг света, жаждущий крови. снова вырвался на свободу. Ярость затопила, и Андрей, не разбирая, что и зачем делает, кинулся на Игоря, впечатал кулак и без него уже кем-то разбитые губы, а вспышка боли обожгла, но не до неё сейчас. Перед глазами мелькали красные пятна, и Андрей избивал того, кто ещё имел наглость паясничать. Андрей, наверное, убил бы Игоря, если бы чьи-то руки — охранника, наверное, — не оттащили прочь. Прочь от того, кто уже однажды попытался испортить жизнь. И у него почти получилось.

— Псих, — выплюнул Игорь, — вы все психи. И Остапов ваш, все вы!

Голос срывался в бабью истерику, а кровь обильно сочилась из ран на лице, но он продолжал выкрикивать оскорбления, словно у сосуда дно вырвало, и на свободу вырвалась вся гниль, что копилась в этом человеке годами.

— Иди, давай, — сказал один из охранников, как две капли воды похожий на своего сослуживца.