Стрелы тьмы пролетели примерно пять километров и медленно истаяли, полностью исчезнув. Одновременно с этим истаяло множество игроков, которым до этого кое как, но все же удавалось выжить. Их попросту пронзил стрелы, пока они лихорадочно летели, отброшенные криком Дахаки. То же самое ожидало и Тала. Но прежде чем это произошло мы со светлячками промчались сквозь него желтым росчерком, буквально размазывая его по воздуху. В то же время Заяц попытался уйти от атаки прыжком, прихватив Тритана. Но прежде, чем они исчезли в прыжке, качка пронзило множество стрел. И когда они оказались возле Китти, тот рухнул, рассыпавшись на прах, который тут же исчез.

Последнее, что я услышал, это был крик Зайца. Он потерял друга.

Я же, вытирая кровь из-под носа и глаз, последний раз взглянул на Дахаку. От него сейчас шла дикая поглощающая мощь. В него буквально рекой втягивались кишащие повсюду лангоньеры, быстро восстанавливая его здоровье.

Такого просто нереально победить.

И в тот момент, когда полоса здоровья над гигантом достигла ста процентов, меня выбросило на второй уровень. Таймер выхода наконец-то отсчитал свое и мир вокруг меня ожил. Ветер, река, все стало другим. Я очутился в лесу в дали от моста. Я был жив. Но мне удалось выжить, только за счет светлячков. Если бы они не подхватили меня, остановив полет и не унесли от стрел, то меня здесь не было бы. Точно так же, как и многих других.

Мое восприятие расширилось до моста, но там никого не было. Все игроки, что не успели убежать оттуда погибли. Я развернул перед собой плейлист и обнаружил, что вместо ста десяти игроков, осталось всего тринадцать. Из тех, кто попал вместе со мной на первый уровень, выжили единицы. Остальные были тем, кто успел выйти за пределы зоны PvP и не участвовали в этом сражении.

Неожиданно, я отыскал «восприятием» Маузера. Он валялся на берегу реки в воде. На нем не было живого места, выглядел жалко. Но он выжил. А ведь, если бы не он, последней атаки бы не произошло и многие могли спастись.

Однако по-настоящему виновен был не он. По-настоящему виноваты во всем были хвостатые. Те, кто начал все это. И я нашел их, но уже не «восприятием», а «пронзающим взором». Они вышли с первого уровня в десятке километров от моста. На них обоих не было лица, кажется они только сейчас стали понимать, что натворили. Они стерли почти сотню людей. Они стерли своего друга. Но сказать им что-либо я не успел, потому что Фен положил руку на плечо Китти, и они исчезли. Сбежали.

Я развеял «пронзающий взор» и вернулся назад в свое тело. И только сейчас понял, что у меня все еще текла кровь. Кровь от перенапряжения, которое мы со светлячками заработали, пытаясь уклониться от последней атаки Дахаки. И от подобного перенапряжения Аптечка так просто помочь не могла. На излечение потребовалось куда больше времени, чем обычно. И мне хотелось где-то отлежаться. Но только не здесь, не в лесу. Но машина, на которой я сюда приехал, осталась грудой металла на первом уровне. Так что оставалось лишь лететь на щите. Возвращаться на первый уровень меня больше не тянуло. Одно радовало — сейчас вряд ли кто захочет сражаться. Даже Маузера можно было не опасаться, ведь любое нападение — это билет на первый уровень к Дахаке. А это значит, что можно будет без каких-либо проблем войти в игру.

Хоть что-то позитивное.

И в этот момент из сферы возрождения возник Тал. Совсем про него забыл. Все это время он был на таймере возрождения у Аптечки. Чтобы спасти его, мне пришлось поступить с ним точно так же, как и с Зайцем. Потому что после атаки Дахаки никого воскресить уже нельзя.

Однако Тал появился не один. Возле него также возникло тринадцать лангоньеров. Все они были словно собаки на цепях, исходящих из его рук.

— Не плохой улов, — хмыкнул он, даже не разобравшись в том, что произошло, и где он находится.

— И что ты с ними собираешься делать? — спросил я у Тала, но неожиданно все тринадцать лангоньеров набросились на меня, разинув пасти. Мгновение и размазавшись желтым росчерком, я возник в двадцати метрах от них, уже с активированным «внутренним светом» и двумя «резонансами». Вся земля вокруг меня светилась от созданных с помощью «квинтэссенции» снарядов.

Но на такое мое поведение Тал только рассмеялся.

— Не беспокойся, они полностью под моим контролем.

— Да? — недоверчиво переспросил я, отпуская «внутренний свет» и «резонансы».

— Ну, или почти. В любом случае они больше не такие опасные. По крайней мере, они потеряли способность стирать. Могут только разве покусать.

— А как? Сильно?

Тал пожал плечами, а потом один из лангоньеров перекусил столетнюю ель, и та повалилась на другие, безжалостно ломая их. Послышался треск, но ели выдержали, больше ни одно дерево не упало. А лангоньер, тем временем, пережевал свежую древесину и выплюнул измочаленные лохмотья.

— Неплохо, — похлопала в ладони Света, вышедшая из портала возле нас. — Еще один человек научился управлять лангоньерами.

В этих словах был скрытый контекст, но я не стал развивать эту тему, вместо этого спросил у девушки: — Я думал, лангоньеры не могут выйти в наше время?

— Рядовые не могут, — поправила она меня, — Но эти уже и не лангоньеры. Это всего лишь оболочки. Сейчас они отключены от системы, но не советую вместе с ними переходить на первый уровень. Система в любой момент сможет загрузиться в них обратно.

— Не сможет, — самоуверенно усмехнулся Тал и девушка-лангоньер вопросительно посмотрела на него.

— Это подождет, — перебил я их. — Тот страж времени, он же не рядовой лангоньер? Как и ты, верно? Он сможет попасть к нам сюда?

Меня жутко волновал этот вопрос, потому что произошедшее никак не шло у меня из головы, я все еще не отошел от шока, испытанного после практически полного стирания игроков. Это равносильно окончательной смерти. И пугала меня именно такая легкая возможность умереть. Все-таки ПеМир со своим бессмертием невольно изменил мое восприятие этого вопроса. А тут, такое резкое возвращение на землю.

— Сам нет, — успокоила меня Света, но больше ничего не сказала. И никакие расспросы не помогли, девушка попросту не отвечала. Хотя мне уже одного этого хватило, чтобы стало легче. Просто исчезло гнетущее ощущение непосредственной угрозы.

— Ладно, — кивнул ей я и уже обратился к Талу, разглядывая вблизи зависшие в воздухе бронированные воздушные шарики. — Кстати, да, как ты ими управляешь?

— Все очень просто. Помнишь я говорил тебе про призраков, сопровождающих меня. Так вот, мне удалось поместить их внутрь лангоньеров. Так что, по сути, это они управляют ими.

Я в этот момент щупал шершавую, словно гранит, кожу ближайшего лангоньера, когда он неожиданно обнажил зубастую улыбку. Пришлось отдернуть руку. И если Тал не управляет ими напрямую, гладить их по-прежнему опасно.

— И что за призраки в этих ланоньерах? — опасливо поинтересовался я.

— Конкретно в этом моя собака. Она погибла, когда я еще был маленьким. Ее отравил сосед, — одновременно с этими словами у лангоньера обнажилось еще несколько улыбок по всему телу. Выглядело жутко, так что я отошел еще подальше.

— И как давно ты ее видишь? — я имел ввиду мертвую собаку.

— После первого входа в игру. Но, по сути, она была возле меня с самого детства. Иногда приходила ко мне во снах, но по большей части незримо охраняла.

— От кого? — это уже заинтересовалась Света.

— От других призраков. У меня набралось много недоброжелателей.

Да уж. На этом я решил закончить свои расспросы и мысленно обратился к светлячкам, пока Света о чем-то еще спрашивала Тала.

«Метка, а как там твои лангоньеры поживают?», — все-таки уже прилично времени прошло. Китти научилась перемещаться на первом уровне, и даже Тал обзавелся своими личными лангоньерами.

«Она пока занята», — ответила за нее Аптечка.